Случайная вакансия - Джоан Роулинг

— Говард… Майлз… скорее сюда!

Голос Ширли, всегда мягкий и певучий, сделался визгливым.

Говард заковылял в кабинет; за ним поспешил Майлз, который так и приехал к родителям в официальном костюме. Покрасневшие, с обвисшими веками, густо накрашенные глаза Морин хищно впились в пустоту дверного проёма; её любопытство стало почти осязаемым. Она теребила узловатыми, пятнистыми пальцами обручальное кольцо и распятие на своей неизменной цепочке. От уголков рта к подбородку сбегали глубокие морщины, которые всегда наводили Саманту на мысль о кукле чревовещателя.

«Что за радость — вечно торчать у Говарда и Ширли? — хотела крикнуть ей Саманта. — Меня озолоти — я б не стала по доброй воле сюда таскаться».

Отвращение подступило к горлу, как тошнота. Ей хотелось сплющить эту жаркую, загромождённую комнату, чтобы королевский фарфор, газовый камин и портреты Майлза в золочёных рамочках разлетелись вдребезги, а потом утрамбовать ненужные обломки, включая усохшую, размалёванную, болтливую Морин, и с размаху запустить в закатное небо. Раздавленная гостиная с обречённой старушонкой внутри уже летела в воображении Саманты к безбрежному небесному океану, а сама она одиноко витала в неизбывной тишине Вселенной.

День прошёл отвратительно. Сначала бухгалтер в который раз отравил ей настроение своими выкладками, да так, что Саманта не помнила, как доехала из Ярвила домой. Можно было бы отыграться на муже, но тот, едва переступив через порог и со стуком опустив на пол кейс, ослабил галстук и прямо из прихожей крикнул:

— Ты ещё ужин не готовила?

И тут же, нарочито принюхавшись, сам себе ответил:

— Нет, не готовила. И правильно, потому что мама с папой приглашают нас к себе. — Не дав ей возразить, Майлз резко добавил: — Это не имеет отношения к совету. Они хотят обсудить, как отметить папино шестидесятипятилетие.

Злость почти что принесла облегчение или, во всяком случае, отодвинула на второй план все тревоги и страхи. Саманта пошла за Майлзом к машине, лелея своё неудовольствие. И когда Майлз в конце концов, уже на углу Эвертри-Кресент, сообразил поинтересоваться, как у неё прошёл день, она ответила: «Офигительно».

— Интересно, что же там такое? — проскрипела Морин, нарушив тишину гостиной.

Саманта пожала плечами. Ширли верна себе: крикнула своих драгоценных мальчиков, а женщин оставила в подвешенном состоянии. Но Саманта не собиралась любопытствовать и тем самым потакать свекрови.

От слоновьей поступи Говарда под коврами заскрипели половицы. Морин в нетерпении раскрыла рот.

— Ну и дела, — прогремел Говард, вваливаясь в гостиную.

— Я решила проверить, нет ли на сайте предупреждений о неявке… — семенившая за ним Ширли с трудом переводила дыхание, — на очередное заседание…

— Кто-то выложил на сайте обвинения против Саймона Прайса, — сообщил Майлз жене, протиснувшись мимо родителей и взяв на себя роль глашатая.

— Обвинения в чём? — не поняла Саманта.

— В скупке краденого, — решительно перехватил инициативу Говард, — и в махинациях за спиной у начальства.

Саманта была даже рада, что это ей до лампочки. Кто такой Саймон Прайс, она представляла весьма смутно.

— Отправитель взял себе псевдоним, — продолжал Майлз, — причём дурного тона.

— Неприличный какой-нибудь? — уточнила Саманта. — Гигантский Член Совета?

Хохот Говарда едва не обрушил стены; Морин издала негодующий писк; Майлз нахмурился; Ширли скривилась.

— Очень близко, Сэмми, но не совсем, — сказал Говард. — Он называет себя «Призрак Барри Фейрбразера».

— Ох, — выдохнула Саманта, помрачнев.

Ей стало не по себе. Как-никак она находилась в машине «скорой помощи», когда в неподвижное тело Барри загоняли иголки и трубки; у неё на глазах он умирал под кислородной маской, а Мэри со стонами и рыданиями цеплялась за его руку.

— Ну, это ни в какие ворота, — удовлетворённо прокаркала Морин. — Это неслыханно. Вкладывать слова в уста покойника. Всуе употреблять имя. Это неэтично.

— Да-да, — согласился Говард. Будто бы рассеянно он прошагал через всю комнату, взял бутылку вина и вернулся к Саманте, чтобы наполнить её опустевший бокал. — Однако нашлись люди, которых, очевидно, этика не волнует, им лишь бы выбить Саймона Прайса из предвыборной гонки.

— Если мы с тобой подумали об одном и том же, папа, — сказал Майлз, — то они должны были бы взяться за меня, а не за какого-то Прайса, ты согласен?

— А почему ты так уверен, что они не взялись за тебя, Майлз?

— О чём ты? — порывисто спросил Майлз.

— А вот о чём: пару недель назад мне прислали на тебя анонимку, — провозгласил Говард, светоч их глаз. — Ничего конкретного. Ты, дескать, не достоин претендовать на место Барри. Не удивлюсь, если анонимка пришла из того же источника, что и этот пост. Тема Фейрбразера и тут и там, понимаешь?

Саманта слишком решительно наклонила бокал, и вино каплями потекло у неё с подбородка — именно теми дорожками, где со временем обещали появиться борозды куклы чревовещателя. Она утёрлась рукавом.

— Где письмо? — спросил Майлз, старательно пряча испуг.

— Я его уничтожил. Анонимные письма не рассматриваются.

— Дорогой, мы не хотели тебя расстраивать. — Ширли погладила Майлза по плечу.

— В любом случае у них на тебя ничего нет и быть не может, — заверил своего сына Говард, — а то на тебя бы уже вылился ушат грязи, как на Прайса.

— У Саймона Прайса очаровательная жена, — с мягким сожалением сказала Ширли. — Не могу поверить, что Рут была в курсе махинаций своего мужа, если у него действительно рыльце в пушку. Нас с нею сблизила работа в больнице, — добавила Ширли для сведения Морин. — Она медсестра.

— Жёны часто не замечают, что творится у них под носом, — заметила Морин, кроя голые факты козырем житейской мудрости.

— Какая низость — использовать имя Барри Фейрбразера, — сказала Ширли, пропуская мимо ушей слова Морин. — Хоть бы подумали о его вдове, о детях. Люди готовы на всё во имя своих корыстных целей; ничем не гнушаются.

— Вот какими средствами ведётся борьба, — сказал Говард и в задумчивости почесал складку живота. — Стратегически грамотный ход. Я с самого начала предвидел, что Прайс оттянет на себя часть голосов профилдсовцев. Но Бен-Задиру не проведёшь: она тоже это поняла и хочет его устранить.

— Постойте, — сказала Саманта, — откуда такая уверенность, что здесь замешана Бен-Задира со своей бандой? Пост мог отправить совершенно незнакомый нам человек, кому Саймон Прайс перешёл дорогу.

— Ах, Сэм, — звеня колокольчиками смеха, выговорила Ширли, — сразу видно, что политика для тебя — тёмный лес.

«Отвянь, Ширли».

— Откуда в таком случае всплыло имя Барри Фейрбразера? — Майлз воспринял в штыки предположение Саманты.

— Так ведь этот пост размещён на сайте, правда? И там же — информация о вакансии, освободившейся после Фейрбразера.

— Кому нужно за таким лазать по нашему сайту? Нет, это кто-то из своих, — мрачно заключил Майлз, — кто обитает рядом.

Кто обитает рядом… Либби как-то рассказала Саманте, что в одной капле воды из пруда обитают тысячи микроорганизмов. Посмотрели бы на себя, думала Саманта; сидят тут на фоне памятных тарелочек Ширли с таким видом, будто заседают на Даунинг-стрит; можно подумать, эта местная сплетня выросла до размеров организованной кампании; можно подумать, в этом есть какой-то смысл.

Сознательно и демонстративно Саманта от них абстрагировалась. Глядя в окно на чистое вечернее небо, она думала о Джейке, мускулистом парне из любимой группы Либби. Сегодня в обеденный перерыв Саманта отправилась за бутербродами и принесла с собой музыкальный журнал, в котором было напечатано интервью с Джейком и остальными участниками группы. В журнале было множество их фотографий.

— Это для Либби, — объяснила она своей продавщице.

— Ух ты, надо же. Я бы с таким из постели не вылезала, — оживилась Карли, разглядывая оголённый торс, запрокинутую голову и мускулистую, крепкую шею Джейка. — Эх, тут сказано, ему всего лишь двадцать один год. Нет, я с младенцами не связываюсь.

Карли было двадцать шесть. Высчитывать разницу в возрасте между Джейком и собой Саманта не стала. Жуя свой бутерброд, она читала интервью и рассматривала снимки. Вот Джейк подтягивается на турнике: все мускулы под чёрной футболкой напряжены; вот Джейк в белой рубахе нараспашку: мышцы брюшного пресса чётко прорисовываются над свободным поясом джинсов.

Прикончив купленное Говардом вино, Саманта неотрывно смотрела поверх чёрной живой изгороди на небо, тронутое мягкими нежно-розовыми лучами заката, — точно такого же оттенка были когда-то её соски, пока не потемнели и не вытянулись от беременности и кормления грудью. Она воображала себя, девятнадцатилетнюю, рядом с Джейком, которому исполнился двадцать один: к ней вернулись упругие, округлые в нужных местах формы, тонкая талия и плоский живот, подчёркнутый белыми шортиками едва ли не детского размера. Саманта ещё не забыла, какое это ощущение, когда сидишь в белых шортиках у парня на коленях и под голыми бёдрами у тебя нагретая солнцем шершавая джинсовая ткань, а на гибкой талии — большие ладони. Ей грезилось дыхание Джейка, и она поворачивалась к нему, чтобы заглянуть в эти голубые глаза над высокими скулами, рассмотреть эти сжатые, чётко очерченные губы…