Любимая мартышка дома Тан - Мастер Чэнь

– Она сказала так: очень плохие новости для империи. И что мы очень скоро узнаем все сами. И ещё, господин Мань: она сказала, что вам не надо волноваться ни о чём. Это не то, что вы думаете. Вам можно оставаться здесь и не беспокоиться, понимаете?

Лю с трудом улыбнулась, и я подумал, как же она всё-таки не похожа на свою госпожу – такое же тело, такое же лицо, но вот – другая улыбка, голос, другой взгляд – и передо мной лишь очень бледная тень прекраснейшей женщины Поднебесной.

– И знаете, что она ещё успела сказать? – несколько веселее улыбнулась Лю. – Что если вы пожелаете, то долг этой бедной женщины (она скромно потупилась) компенсировать вам это маленькое огорчение. У нас достаточно времени.

На следующее утро потрясённая и недоумевающая столица гудела от новостей – и речь шла вовсе не о здоровье императора. Он был как всегда здоров. Новости же были иные – неслыханные, чудовищные.

Аресты сторонников и доверенных людей Ань Лушаня не прошли даром. Полководец не простил. И когда две недели назад на холодной северо-западной границе кончились дожди и земля чуть замёрзла, сто пятьдесят тысяч пограничников Ань Лушаня, – а с ними неизвестно как завербованные им по ту, враждебную сторону, границы всадники из киданей и народов тонгра, си, малгал (о которых раньше никто и не слышал), – двинулись маршем на Чанъань.

Командира, который переместил даже десять солдат без приказа из столицы, ожидает годовая отсидка в тюрьме. И всё же в течение нескольких первых дней все происходившее ещё можно было как-то поправить, выдать за недоразумение.

Пока в городе Юйяне под грохот боевых барабанов Ань Лушань не провозгласил манифест о походе, цель которого была – свергнуть власть рода Ян.

ГЛАВА 16

ПРОЩАНИЕ С ЮКУКОМ

Никто на нашем подворье в это утро не замечал сухого холода, случайно уцелевших в затенённых углах хрустящих льдинок – остатков испарившегося снега. Все были заняты. Мы лихорадочно закупали и готовили к отправке шёлк.

Очень немногие знали, что это последние наши закупки. Торговый дом Маниаха готовился исчезнуть из Чанъани, на которую надвигалась большая беда.

Юкук сидел на тюке с обрезками товара передо мной, стоящим, и его сотрясала мелкая дрожь.

– Старый мой друг, – сказал я, – тебе нечего бояться. С тобой всё в порядке. Но ты очень устал.

Юкук прерывисто вздохнул. Я никогда не видел его таким напуганным – маленьким, с щетинистой седой головой на очень тонкой шее, с извиняющимися тоскливыми глазами. Раньше на этом лице старого подобревшего бандита постоянно мелькала какая-то странная ехидная улыбка; он усмехался так, будто знал какой-то секрет: о том, что будет со всеми нами, когда даже просто стоять прямо окажется достижением.

Но когда накануне утром он не появился с докладом, а потом всё-таки приковылял и выговорил сиплым дрожащим шёпотом: «Господин, я очень устал», – мне показалось, что дело действительно плохо.

Подчиняясь приказу, он лежал и спал три дня. Потом ему полегчало. А после этого он опять слёг, и надолго.

Я вздохнул и взглянул на Юкука как бы краем глаза, чуть сбоку. Его цветная тень стала какой-то бледноватой и совсем небольшой – но всё-таки ровной, без колышущихся багровых пятен. Я потрогал его лоб, провёл пальцами по пульсу у основания челюсти, нажал на точки у запястий. Всё было понятно.

Передо мной был человек, у которого больше не было сил притворяться, что он так же молод, как мы.

– Сушёные дыня и абрикосы, – сказал я. – Горячее вино понемногу, но часто. Лёгкие супы, без жира. Как раненому. Тебе нужен Сангак, а не доктор. Ты ещё поживёшь. И, если переживёшь дорогу, то получишь дома всё, что захочешь. Да-да, дорогу. Ты едешь раньше нас.

Юкук наклонил голову так, что я увидел на его макушке морщины, похожие на трещины, и несколько раз мелко кивнул. Испуг его постепенно проходил.

– Мы с тобой отлично поработали, – сказал я ему. – Теперь можем и отдохнуть. Великого похода на Запад теперь не будет, Юкук. Это – главное. У нас всё получилось. Прочее – неважно.

– Нет, нет, нет, – упрямо зашептал он, крутя головой. – Я долго думал, пока прятался, пока выслушивал доклады… Я помню, как вы говорили, хозяин, что не наше дело – заниматься каждым из десятков заговоров при этом дворе, находить ответ на каждый вопрос. Но… так нельзя, хозяин. Я чувствую большую опасность. Не для нашего города – теперь только для вас. Да, похода теперь не будет, и главное дело сделано. Но очень, очень многие вещи мы проскочили, оставили позади, добиваясь главной цели. А теперь может статься так, что эти вещи нас догонят. И ударят в спину.

Я мысленно поблагодарил смертельно уставшего старика за это вежливое «мы». И понял, что обязательно надо найти время его послушать. И найти его прямо сейчас. Шёлк подождёт.

Я заставил его вернуться к себе в комнату и лечь, устроился сам, привалившись к стенке, приказал принести ему ещё одну жаровню с углями и суп из «Золотого зерна» Сангака.

– Итак, давай посмотрим, что же мы упустили, – сказал я. – Многие загадки решены. Новых загадок появилось ещё больше. Но, дружище, ведь так оно всегда и бывает. Всех загадок не решишь.

– Да, да, – почти беззвучно ответил он. – Бывает. Но давайте попробуем все с самого начала… как тогда, до вашего отъезда на границу. Вот увидите, мы придём к интересным вещам. Вот, например: мы знаем, кто украл у вас списки согдийцев, работавших на Ань Лушаня. Знаем, кто приказал вору это сделать. Но зачем всё-таки ему – то есть в конечном счёте Чжоу, – понадобилось воровать ваши камфарные фигурки?

– Чтобы выдать всю историю за обычное воровство, например… Но Чжоу вообще очень странно себя вёл всё это время, – нехотя признал наконец я. – Он так торопил меня с поездкой на границу, а потом как-то вроде бы и не очень этой поездкой интересовался. Но из когтей не выпускал. Вторые тени по-прежнему есть у каждого из нас – вон, высунь голову из окна, кто-нибудь стоит, якобы торгует какой-нибудь дрянью… А письма, которые я отправлял через него в Фэньян, – да, по-моему, я вообще мог бы писать всё, что угодно. Чжоу лишь посматривал на них, но не особо заставлял переписывать.

– Значит, поездка ваша ему была всё-таки нужна, просто вы не знаете, зачем, – уже почти бодро и энергично кивнул Юкук. – И я не знаю, хозяин. Но знаю кое-что другое. О чём вы постарались забыть. Эти, скажем, некроманты. Я приказал снова найти тех чиновников, помните, за которыми мы полезли на ту гору. И снова допросить их – уже всерьёз. Мне нужны были имена.

– Так, – сказал я. – И они их назвали?

– Нет, – ответил Юкук. – Они умерли. Один отравился плохим грибом. И второй чиновник, по фамилии Шу, то есть крыса, – тоже умер. От горячки. Интересно, правда, хозяин? Вообще многие из тех, чьи имена нам становились известны, как-то неожиданно умерли. Судье ещё повезло – живёт там, на юге, среди слонов. Но имена называли вместо этих, умерших, другие люди. «Дядюшки» и все прочие всё это время работали не покладая рук, просто вы не требовали от меня докладов. И получился интересный список. Я его потихоньку составлял как бы для себя. Я сейчас встану и принесу его вам…