Доминика (СИ) - Марр Эмилия

— Лайма, кажется, я рожаю.

— Что?! — трехэтажный мат — Сейчас. Ложись, быстро! — схватив меня за руку, она направилась в сторону кровати. Я как могла, так и шла за ней.

И вдруг почувствовала, как с внутренней стороны бедра стала мокро и тепло.

— Черт, по ходу, я действительно рожаю!

— Ложись! Я сейчас вызову «скорую»!

— Никакой «скорой», Лайма! Ты забыла? Акушерки, звони им, — меня немного отпустило от схваток, и я смогла понятно все объяснить.

— Да, совсем забыла. Ты это… пока не рожай… сейчас они приедут и тогда, хорошо?!

Я хмыкнула на ее заявление. Как будто это от меня зависит!

Прилегла бочком на кровать и понемногу взвывала от боли, когда начинались схватки.

Лайма забежала в комнату с огромными глазищами:

— В общем, я позвонила. Они сказали, что выезжают. Но, черт! Яндекс. Пробки показывают девять баллов! Ника! Повремени, пожалуйста, а? Я все для тебя сделаю.

— Лайма, ты не по адресу. Вон, ему говори, — и указала на живот.

— Ох ты ж…

Дальше я не слышала, рези внизу живота снова отвлекли меня. Я вновь не смогла сдержать стон.

— Ника, миленькая моя… Что сделать, скажи мне. Я все сделаю, только скажи, а? Пожалуйста.

— Помолчи. Пожалуйста, — разогнувшись, смогла проговорить я.

— Слушай, я пойду, еще им позвоню.

Да, так лучше, чем с жужжанием Лаймы под ухом. Я лежала и прислушивалась к своим ощущениям. И снова схватки вывели меня из состояния покоя.

Почему-то казалось, что лежа боль я ощущаю сильнее. Поэтому я встала и начала ходить по комнате, а во время схваток останавливалась и, упираясь в стенку, скулила.

Вновь пришла Лайма.

— Подруга, тут такое… В общем, слушай, — и она поставила на громкую связь телефон.

Оказывается, на том конце провода были акушерки. Две женщины из роддома, с которыми через моего гинеколога мы договорились на проведение родов в квартире. В больницу ехать было нельзя, причина все та же — Марк.

Сотрудники Кеши, по-прежнему нас охраняли и рекомендовали вызвать акушерок и рожать дома. Да, обошлось в копеечку, зато все неофициально, и он нас не найдет.

Так вот, одна из акушерок сказала, что они попали в пробку и не знают, когда из нее выберутся. Пообещала консультировать нас по телефону. Я должна была выполнять все их указания, а Лайма — сообщать о моем состоянии, давая им понять, на какой стадии родов я нахожусь.

Схватки стали более частыми, Лайма все засекала. А я не могла. Боль была настолько сильной, что я еле описывала свое состояние.

И вдруг мне очень сильно захотелось в туалет.

— Лайма, помоги. Черт, я в туалет хочу. Сильно.

— Ты серьезно? Сейчас?

— Да, и по большому, — смущаясь, призналась я.

И тут из трубки донеслось:

— Стоять!!! А ну быстро на кровать, ты рожаешь!

Мы с Лаймой уставились друг на друга.

— Давай на кровать! — крикнула она мне, придя в себя первой.

К этому времени подруга уже перестелила белье, подложив под него одноразовые большие пеленки, чтобы не испортить матрас.

Светиться перед Лаймой особо не хотелось, но выбора не было.

Она продезинфицировала свои руки, надела перчатки и встала надо мной.

— Ника, — сказала она тихо, — насчет малыша… ты не передумала?

— То-ль-ко не сей-час, Лай-ма, — каждое слово мне давалось тяжело. Казалось, везде внизу живота орудуют невидимые ножи, которые доставляют реальную боль мне.

Я понимала, что мне предстоит сделать. Я все эти месяцы была твердо уверена в своем решении. А сейчас — тем более. Этот ребенок причинял мне столько страданий, что идея оставить его и рожать теперь казалась мне настолько плохой, что больше я вообще не хотела быть беременной, не желала проходить этот «ад» еще раз!

«Усыновлю и все. Больше рожать не буду. Слишком больно» — стучало в голове.

Я просто дышала, глубоко и громко, когда говорили «тужься» — тужилась. Все остальное, из-за боли, мозг не воспринимал.

И вот появилось ощущение, что из меня что-то хочет выйти.

— О Боже! Он выходит! Я его вижу!

«Давай, девочка, осталось совсем немного», — доносилось из трубки.

Что было дальше, не помню. Сознание вернулось, когда Лайма уже держала ребенка на руках. Грязного, в крови и какой-то слизи. От его животика ко мне тянулась такая большая и толстая пуповина. А еще — он крикнул. Несильно и недолго. Но я отчетливо услышала его плач.

В этот момент к нам ворвались наконец-то приехавшие акушерки. Они быстро начали открывать свои саквояжи и доставать оттуда инструменты. Одна подбежала ко мне, вторая — к Лайме с ребенком.

Женщина осторожно взяла кроху из рук Лаймы и поднесла к моей груди:

— Открой, ему надо дать молозиво.

Его приложили к моей груди и сильно надавили на сосок.

А я смотрела на ребенка и не могла поверить. Из меня, в прямом смысле этого слова, вышло живое существо — ребенок. МОЙ ребенок. Нас и сейчас соединяла пуповина. Это не чей-то ребенок. Это мое дитя! Мой малыш! Не Макса, не кого бы то ни было другого. Этот живой комочек — мой малыш!

И я заплакала. Негромко. Просто слезы начали капать из глаз, от счастья! От радости, что у меня появился вот такой малыш, мой малыш. Мой ребенок. И я его никому не отдам! Ни за что! Этой мой мальчик!

Мой сыночек!

Глава 26

Я сидела напротив Макса, опустив голову. Трудно вот так сразу открыться человеку. Рассказав все, я подняла взгляд и посмотрела ему прямо в глаза, чтобы понять, что он чувствует.

Его лицо было каменным. Глаза тоже не двигались. Казалось, он находится в какой-то прострации.

— Макс, я все тебе рассказала еще и потому, чтобы ты не ругался с Кешей. Это я его заставила молчать.

Он как будто только проснулся, встряхнув головой, и только после этого посмотрел на меня. И его взгляд мне совсем не понравился.

— То есть ты хочешь сказать, что хотела отказаться от нашего ребенка? Вот так, просто отдать его?! Отдать в чужие руки!?

Я не ожидала такого вопроса, поэтому не сразу нашлась, что ему ответить.

— Ты… как ты могла?! Доминика! Какая женщина добровольно откажется от своего дитя?! Теперь понятно, почему твоя подружка считает себя его матерью! Какая ты после этого мать?! Ты до сих пор считаешь, что этот ребенок тебе не нужен? До сих пор?! Поэтому твои родители ничего не знают о нем, да? Ты все еще хочешь отдать его чужим людям? Избавиться от него. А теперь, когда я захотел быть с тобой, ты все переиграла и решила привезти его сюда?! Так получается?

— Ты что такое говоришь?! Это не так! Я люблю Юлика больше кого бы то ни было! Но я поняла это только после его рождения. И смогла выйти из депрессии окончательно. А насчет родителей… Я собиралась ехать домой и все рассказать маме. Как ты уже знаешь, Марк — сын мужа мамы! И любая информация обо мне и ребенке тщательно скрывалась! Сейчас я чувствую себя более уверенно, да и Кеша дал добро, вот я и решилась. Но это чертово похищение все планы разрушило! По-хорошему, мы бы сейчас ехали с моими родителями обратно в Москву, знакомиться с внуком!

— А мне, естественно, никто бы так ничего и не сказал, да?!

— Я просто не понимала, что происходит! Почему он так отреагировал на мои слова, на мою искренность. Я же ему всю душу излила! Открылась полностью, а в ответ слышу одни упреки. Ну да, конечно! Я во всем виновата, для него. Идеальная отмазка, чтобы защитить себя! Лучшая защита — это нападение. Браво, Макс!

— Да, Максимилиан! Тебе! Я! Говорить! Не! собиралась! И если бы ты не признался мне в любви несколькими часами ранее, ты бы ничего и не узнал! А сейчас я уезжаю с сыном и Лаймой. Когда остынешь, приедешь, познакомишься с ним! Запрещать тебе видеться с ребенком я не буду! Ему нужен отец, в будущем так точно. Если ты готов им быть, приезжай. А теперь прощай! Я уезжаю!

— Что? Ты никуда не поедешь! Если я раньше тебя не собирался отпускать, то сейчас и подавно!