Звезда Стриндберга - Ян Валентин

– В задачу Карла Марии Вилигута входило создать подходящий церемониальный зал для креста и звезды. Для этого и была построена крипта. Это первое. А второе – Фонду требовалось достойное место для заседаний. Это и есть истинное назначение верхнего зала. И ничего больше. За все, что происходило здесь потом, отвечают только Генрих Гиммлер и СС.

У Дона закружилась голова, и он откинулся на спинку дивана.

В приглушенном свете овальных светильников землистая физиономия Эберляйна приобрела розоватый оттенок. Немец подался вперед, теперь он сидел на самом краю дивана и задумчиво щелкал пальцами.

– Мы видимся в последний раз, Дон Тительман, – сказал он, помедлив. – Вы и я – мы видимся в последний раз. Должен признать, вы оказали нам неоценимую помощь. И мне было бы очень жаль, если бы вы до самого конца пребывали в заблуждении, что мы здесь, в Фонде… какие-то… нацисты.

В тоне его прозвучала откровенная брезгливость. Дон подождал, пока Эберляйн закончит изучать ногти на руках, и спросил:

– О какой помощи идет речь?

– Речь идет вот о какой помощи, – медленно повторил Эберляйн. – Вы сделали возможным гигантский прыжок в неизведанные доселе области человеческого знания. Вы нашли звезду Стриндберга и привезли ее сюда. И теперь, когда крест и звезда наконец воссоединились, прерванная работа Фонда будет возобновлена.

– Прерванная работа?..

Рука Дона скользнула в сумку. Ему необходим был любой тонизирующий препарат – наркоз еще не выветрился.

– Дело вот в чем, – сказал Эберляйн. – Там, в Стокгольме… когда я рассказывал вам историю Нильса Стриндберга, я, возможно, кое-что приукрасил…

– Что вы имеете в виду? Что никаких сфер не существует? – Дон заглянул в сумку – на ощупь ничего путного найти не удалось.

– Сфер? – Эберляйн хмыкнул. – Вы же сами видели негативы. И рисунки Стриндберга… вы же тоже видели их своими глазами. И координаты перемещений луча. Что вам еще нужно?

Дон вяло пожал плечами и сделал Эберляйну знак подождать. Он выудил наконец нужные таблетки из сумки. Выщелкнул из конвалюты сразу четыре штуки и положил под язык, не обращая внимания на осуждающий вздох Эвы. Проглотив таблетки, он кивнул Эберляйну – можете продолжать.

– Нет-нет, не сомневайтесь. Все, что я рассказал вам тогда в библиотеке, исторически правильно. Вплоть до того, как экспедиция нашла все-таки вход в Подземный мир. Я не рассказывал вам, что произошло там, во льдах Арктики, после этого.Мы знаем, кто убил Нильса Стриндберга, инженера Андре и Кнута Френкеля. Мы знали это еще в 1901 году.

Эберляйн уселся поглубже и выпрямился. Дон вновь подметил этот странный эффект, поразивший его еще на вилле Линдарне – немец словно бы молодел от собственных слов. Даже морщины на лице разгладились.

– Не знаю, запомнили ли вы последние отчаянные записи Нильса Стриндберга… во всяком случае, я их вам показывал. Помните, на обратной стороне метеорологического дневника Кнута Френкеля… ну, когда Стриндбергу удалось спрятаться от преследователей в расщелине между торосами. Он писал, что крест и звезду похитили неизвестные, которые преследовали их с самого начала экспедиции. К тому времени, если верить записям Стриндберга, Френкель уже истекал кровью от полученных ран, инженер Андре был мертв, а самого Стриндберга тоже ждала долгая и мучительная смерть. Вход в Подземный мир был открыт… и тут Стриндберг упоминает конкретное имя. Он пишет: «Старшего зовут Янсен».

Дон вызвал в памяти картину – бледные чернильные строки. Он кивнул, не открывая глаз, – да, так там и было написано.

– Поэтому, – продолжил Эберляйн, – когда в марте 1901 года в Фонд пришло письмо, подписанное именно этим именем, основатели Фонда насторожились. Обратный адрес «судовладельца Я. Янсена» привел в адвокатскую контору в Гамбурге. И когда Фонд связался с ними, они выставили целый ряд более чем странных требований. Оказалось, что упомянутые Стриндбергом «чужаки» – всего лишь группа бедных норвежских китобоев. Они следовали за шведским воздушным шаром от Свальбарда, а когда пошли паковые льды, продолжали преследование на лыжах. Как им удалось найти шведов во льдах – до сих пор остается загадкой. Одна из теорий – Кнут Френкель якобы разболтал историю о бунзеновской горелке и сферах еще в лагере на острове Датском. Мы также знаем, что их паровой баркас несколько недель стоял на якоре в гавани Виргос вблизи «Свенсксунда», корабля, на котором экспедиция прибыла на Свальбард. Так или иначе, они нашли туннель в Подземный мир, который Стриндберг и Андре к тому времени уже начали изучать. Норвежцы утверждают, что шведы вели себя крайне агрессивно и что перестрелка началась по их вине. Каким-то образом норвежцам стало известно, как обращаться с горелкой, крестом и звездой. Когда они обратились в Фонд, они уже знали все и о перемещениях луча, и как их вычислять. За четыре года, прошедших после гибели экспедиции, они уже несколько раз спускались в… в общем, они называли это «подземные залы». Что там они нашли, норвежцы толком объяснить не смогли, но все же сообразили, что ценность находки очень велика. Дон прокашлялся.

– Подземные залы?..

– Так они это называли, – кивнул Эберляйн. – Они очень удивлялись, что, в какой бы точке ни открывался вход, они всегда попадали в одну и ту же гигантскую галерею… да, можно сказать, подземных залов. Но к тому времени они уже поняли, что у них нет ни экономических, ни научных возможностей, чтобы извлечь из этой истории хоть какую-то пользу. Они нашли адвокатов и предложили своего рода обмен на очень странных, как я уже сказал, условиях. По контракту они сохраняли за собой крест и звезду и выполняли функции… что-то вроде хранителей входа. Фонд, в свою очередь, обязался послать научных экспертов и превратить все находки и открытия в обоюдную прибыль.

– Так что же там было? – спросил Дон.

Эберляйн загадочно улыбнулся. Ветер за крепостными стенами, судя по истерическому дребезжанию стекол, стал еще сильней. Краем глаза Дон заметил, что Эва тоже внимательно прислушивается к разговору.

– Начнем с того, что сделанные находки вряд ли могли быть истолкованы в начале двадцатого века… Уровень развития науки, вы понимаете… Прошло не меньше десяти лет, прежде чем Фонду удалось разработать метод получения… освоения… как бы это сказать… оставленных нам знаний. Метод достаточно примитивный, по сегодняшним понятиям. Оставленные знания… может быть, я выбрал неправильное слово, вряд ли это можно назвать знаниями, это скорее трудно толкуемые нашептывания, раскрывающие основы мироздания. Своего рода ментальный чертеж устройства мира.

– Этого я никогда не понимал, – вставил Дон. – Даже простой чертеж, а тут еще ментальный…

– Но ведь для того, что получить ответ, надо правильно поставить вопрос, не так ли? – спросил Эберляйн. – По крайней мере, надо иметь хотя бы приблизительное представление, о чем ты спрашиваешь. Работа Фонда началась вместе с двадцатым веком… и на соответствующем времени уровне… В то время такое понятие, как частица Хиггса [51], если бы и существовало, было бы отметено, как ненужный мусор. Пройдет еще тридцать лет, прежде чем Джеймс Джойс изобретет термин «кварк». Нейтрино, мезоны, астрономические тайны квазаров… подумайте, мы говорим о мире, который еще не принял дарвиновскую эволюционную теорию. Паровоз считался грандиозным техническим достижением, а маузер с бездымным порохом – вершиной огнестрельного оружия. Стальная спираль была известна, но уж никак не спираль ДНК. И самое печальное – если бы даже кто-то и увидел двойную спираль во сне и зарисовал, все равно никто бы ничего не понял. Все эти попытки, которые, правда, становились все менее примитивными, закончились в 1917 году, когда крест и звезда внезапно исчезли.

– В 1917 году? – повторил Дон.

– Именно тогда звезда была спрятана в могиле Мальро, – пробормотала Эва. Это были ее первые слова за все время разговора.

Эберляйн выдержал паузу. Его освещенная фарфоровыми светильниками фигура была совершенно неподвижна.

– Последнюю экспедицию снарядили поздней осенью 1916 года. Погода в Арктике была отвратительной, во всяком случае, для тех технических средств, которыми тогда располагал Фонд. В июне норвежцы сообщили, что крест и звезда бесследно исчезли, поэтому договор с ними автоматически утратил силу. Все контакты были прерваны. Насколько мне известно, судовладелец Янсен умер в нищете несколько лет спустя – и это несмотря на то, что, сохраняя монополию на крест и звезду, заработал за эти годы огромные деньги. Не помню, упоминал ли я, что учредители и главные лица Фонда занимали крупные посты в оборонной промышленности. Так что даже то, что удалось узнать в «подземных залах», немало способствовало появлению многих новых видов вооружений.