Смертельный мир - Евгений Константинов

А гибель оказалась совсем рядом. Фрол увидел ее сквозь прозрачную воду при очередном погружении – огромную полосатую рыбину с разинутой пастью, готовой вот-вот смокнуться на двух людях-живцах…

Часть третья

Обратное преобразование

Глава первая

Возвращения

Никогда еще не испытывал Фрол такого сонмища чувств. Радость, легкость, возбуждение, ощущение рвущейся наружу силы, сознание, что при желании, можно взмыть в воздух и полететь. Восторг, огромный всепоглощающий восторг!

Фрол открыл глаза. Брателло Василий в футболке «динамовских» цветов и таких же спортивных штанах сидел в кресле напротив и смотрел на него с нескрываемым интересом. Сам Фрол, прикрытый пушистым пледом, тоже сидел в кресле. Двоюродных братьев разделял журнальный столик с постеленной скатеркой, двумя пластмассовыми стаканчиками, до краев наполненными прозрачной жидкостью, наверняка – водкой, еще в двух стаканчиках – томатный сок, на пластмассовых же тарелочках – кусочки Бородинского хлеба, нарезанные дольками сырокопченая колбаса, сыр, соленый огурец. Господи, как же давно Фрол не пил и не ел всего этого!

– Брателло, – вздохнул Фрол. – Спас все-таки! – Он попытался подняться, но понял, что правую руку удерживает что-то жесткое. Свободной левой откинул плед и увидел наручники, застегнутые на его запястье и вокруг подлокотника кресла.

– Это я подстраховался, – пояснил Василий и, наклонившись вперед, переставил один из стаканчиков с водкой поближе к Фролу. – Давай, кузен. С возвращением!

Фрол машинально потянулся к стаканчику, но дотронувшись до него, отдернул руку.

– А Купафка? Где моя Купафка?

– Живехонька, – Василий кивнул в угол комнаты, где на кровати лежала поверх одеяла обнаженная девушка с разбросанными по подушке мокрыми волосами. Правая рука ее тоже была прикована наручником к трубе батареи.

– Это моя жена, Василий. Отпусти ее.

– Жениться успел? – удивился милиционер. – Ну, ты даешь, кузен!

– Сними наручники с моей жены. Она не преступница!

– Успеется, – невозмутимо сказал брателло, поднимая свой стаканчик. – Ты лучше выпей.

На этот раз Фрол поднял стаканчик и, выдохнув, приложился к водке. Какая брага сравнится с сорокоградусным напитком! Все пить не стал, запил томатным соком, который оказался прилично соленым, – Василий хорошо знал пристрастия своего двоюродного брата. Огурец тоже оказался то, что надо – пахучим, хрустящим, сочным. А колбаса, а Бородинский! Господи, сколького же еще он был лишен, живя в мире за стеной.

– Очень сильно я похудел? – спросил Фрол, хрустя огурцом.

– Я хорошо помню, каким ты был в свои семнадцать лет. Кстати, борода тебя сильно изменила. Если бы ты со своей женой так изобретательно в койке не кувыркался, а я бы не присматривался, мог и не узнать. Хорошо, что бороду сбрил.

– Присматривался, говоришь? – нахмурился Фрол.

– Ага. Знаешь, какой кайф за вами сверху наблюдать! Да и записи просматривать тоже нормально. Войны, казни, секс – все что хочешь. Я несколько рабочих дней прогулял. Да теперь и не вернусь я в ментовскую – не могу лишать себя такого удовольствия…

– Так чего ж ты меня раньше из этого ада не вытащил!?

– Ада? – вскинул брови Василий. – Все дни, что я за тобой наблюдал, ты только и делал, что трахался, да из арбалета по мишени стрелял…

– А знаешь, что я перед этим прошел?! – закричал Фрол. – Две стрелы в ногу получил, к четвертованию был приговорен, принцессой-извращенкой оттрахан, едва каннибалами не сожран, едва на кол не посажен… А мой мизинец?! – он показал беспалую руку. – Как думаешь, куда он подевался? Моя женушка лично отрезала и съела в сыром виде. Обычай у них, видите ли, такой, – у будущих мужей мизинцы жрать!

– Потрясно! – у Василия загорелись глаза.

– Потрясно? – переспросил Фрол. – А ты хоть представляешь себе, каково это быть живцом?! Быть привязанным к крючку и погружаемым в воду, где тебя в любой момент может проглотить рыба?!

– Вот к этому? – Василий вытащил из кармана и положил на стол маленькую палочку с веревкой и крючком на конце. Орудие казни, только что едва не принесшую Фролу и его жене жуткую смерть.

Каскадер взял наполовину полный стакан и опрокинул содержимое себе в рот. Запил соком, закусил. Перед глазами возникла приближающаяся рыбья пасть. Как ни крути, а Василий все-таки спас его и Купафку. Но зачем брателло держит их в наручниках?

– Зачем ты заковал нас в браслеты?

– Я же говорю – подстраховался, – ответил тот и тоже допил водку. После чего достал из кармана приборчик, похожий на пульт от телевизора. – Вот эта чудо-штучка способна подарить столько всего… Возможность обогатиться, возможность отомстить врагам, возможность обладать любой женщиной… Прежний владелец пользовался преобразователем больше сорока лет. Он очень разумно его применял и прожил, наверное, самую интересную, самую неповторимую, не похожую ни на чью другую, жизнь. Это… Это должно принадлежать только одному. Мы не сможем поделить преобразователь, кузен…

– Мне не нужно ничего делить, брателло, – горячо заговорил каскадер. – Отпусти меня и мою жену, и если хочешь, можешь потребовать, чтобы мы с тобой никогда больше не встречались. А я пообещаю, что забуду про преобразователь и владей им себе на здоровье!

– Нет, Серега. Я не стану рисковать. Эта маленькая штучка значит слишком много, чтобы оставался хотя бы один шанс ее лишиться.

– И… что ты собираешься с нами сделать?

– Верну своего любимого кузена туда, откуда извлек. И буду за ним присматривать и покровительствовать. Могу, если хочешь, назначить своим наместником, то есть, поставить на место нынешнего кардинала…

– А моя жена?

– Ее я тоже верну, но только чуть позже. Уж больно она в койке соблазнительна. Ты бы видел со стороны…

Кресло, на котором сидел Фрол, было громоздким, тяжелым. С прикованной к подлокотнику рукой нечего было думать бросаться на Василия. Подстраховался оперуполномоченный грамотно. Даже посуду с выпивкой и закуской использовал почти невесомые, это не граненый стакан, или фарфоровая тарелка, удачно метнув которые, можно попасть в лицо, а дальше действовать по обстановке. Оставался журнальный столик. Фрол, как бы невзначай, стукнул ногой по одной из его ножек – к полу не прикручен. Если сконцентрироваться и вложить все силу, можно поднять, швырнуть…

– Где я? – донеслось со стороны кровати.

– Купафка, не волнуйся, мы живы. Мы в нормальном мире. Мой брателло Василий спас нас.

– Ой, что это у меня на руке? Спас? В нормальном мире?

– Слишком много вопросов, красавица, – Василий подошел к кровати. Купафка села, поджав ноги, стараясь прикрыть наготу свободной от наручника рукой. – Ты узнаешь ответы, если будешь слушаться папочку.

– Мой папочка – Максим Николаевич. Творец.

– Даже так? – удивился Василий. – Он мне ничего не…

Журнальный столик, подхваченный Фролом за ножку и брошенный со всей силы, угодил оперуполномоченному в спину. Потеряв равновесие, Василий грохнулся на пол. Выроненный преобразователь упал на одеяло прямо к ногам взвизгнувшей Купафки.

– Прибор! – закричал Фрол, рванувшись вперед и таща за собой на выворачиваемой руке кресло. – Брось мне прибор. Вон ту штуку.

Купафка поняла его слишком поздно. Вскочивший Василий опередил ее на какое-то мгновение, а в следующее – выборочный преобразователь уже был направлен на Фрола.

– Я ожидал от тебя чего-то подобного, кузен! Ты всегда был ловок. Но-но, успокойся. Не стоит подходить близко! Мне достаточно нажать на кнопку!

Фрол его не слушал, продолжая идти вперед, на пятившегося двоюродного брата, таща за собой неподъемное кресло. И хорошо понимая, что это единственный шанс, который больше не повторится. Но и этого шанса Василий его лишил…

Фрол очнулся, ощутив легкий озноб. Лежа на спине на чем-то жестком, он медленно приоткрыл глаза, потом сел. Не было, комнаты, не было кресла и кровати с прикованной к батарее Купафкой. Вокруг – голая каменная поверхность, и сам он тоже был голым.

– С возвращением, – сказал он самому себе и, поднявшись, побрел на вершину Нейтрального острова. Там царевич Фрол собирался подумать и решить, какой выбрать мост для перехода на землю…

– Не брыкайся, кому говорю. Все равно никуда не денешься. Лучше расслабься и получ… Ай! Дура!

Василий соскочил с кровати и затряс прокушенным до крови пальцем. Девчонка, зубы которой едва не сделали его калекой, вжалась в угол, выставив острые колени. Ее правая рука оставалась прикованной наручниками к трубе батареи, левая металась в тщетных поисках хоть какого-нибудь орудия защиты.

– Вот, чертовка! – Лизнув рану, Василий сплюнул покрасневшую слюну и вышел из комнаты.

До девушки донеслось нагромождение звуков, которых она никогда в своей жизни не слышала. Все-таки догадалась – это мелодия, и не успела подумать, что, наверное, кто-то должен запеть, как услышала проникновенный голос: