Смертельный мир - Евгений Константинов

Правители мира за стеной редко собирались здесь – на Пятаке. Как правило, это случалось по предложению кардинала, чтобы обсудить нечто очень важное. Конечно же, ни у кого не было с собой оружия, конечно же, каждый пользовался правом парламентерской неприкосновенности. И обычно, все, что общим голосованием решалось на подобных сходках, соблюдалось. Во всяком случае, – соблюдалось в первое время после сходок.

Сегодня утром Манай в очередной раз призвал царицу, князя и двух королей на Нейтральный остров. Никто, даже князь Низлый, не посмел не откликнуться на его предложение – это означало бы грубейшее нарушение закона, за соблюдением которого следил сам Творец.

Как раз о Творце, вернее, о том, что поведал о нем цесаревич Фролм, и собирался рассказать Манай на предстоящей встрече. Объяснить, что если никто не хочет всеобщей гибели в недалеком будущем, необходимо немедленно заключить перемирие и приниматься строить лестницу на стену…

О планах его преосвященства уже знали царица Гуща и король Халимон. Собственно, князя Низлого в эти планы можно было и не посвящать, главное – договориться о прекращении войны с правителем Лесного королевства, в таком случае Княжий остров можно просто блокировать. И все-таки лучше уж в тылу останется тот, кто хотя бы временно соблюдает нейтралитет.

Его преосвященство неплохо подготовился к предстоящему разговору. Но при подходе к Пятаку он и все остальные увидели лежавшего в его центре пожилого мужчину, и слова застряли у Маная в горле. Преобразование возобновилось? Творец вновь вспомнил о мире, созданном своими руками?

Никогда прежде он не переносил в мир за стеной людей старше лет сорока. А этому изможденному старцу на первый взгляд было за семьдесят. Пятеро самых важных людей мира за стеной остановились по краям Пятака, и тут преобразованный зашевелился, начал приподниматься, сел и ошалело закрутил головой. На старике, как и на всех только что преобразованных, не было никакой одежды, но, несмотря на присутствие женщины, его это не беспокоило. Страх в его глазах читался по другой причине, и Манай понял по какой именно. Потому что узнал этого человека. На этот раз в роли преобразованного оказался сам Творец…

Когда-то давно Максим Акиньшин уже испытал нечто подобное. В тот день он приехал с сестрой и двумя друзьями под Звенигород на Москва-реку порыбачить. Был замечательный летний денек, рыба клевала, и Максим даже поймал здоровенную щучищу. А потом вдруг понял, что его спутники куда-то подевались. Беспокоясь, в первую очередь, за сестру, он принялся за поиски, но обнаружил на берегу лишь рыболовные снасти и одежду – сестры и друзей. И еще Максим встретил мужика с удочкой, у которого, как потом выяснилось, на руках было по шесть пальцев, а кровь – желтого цвета. Но об этом Максим Акиньшин узнал позже.

Мужик тоже поймал щуку и показал приблизившемуся парню, какую приманку насаживает на крючок, то есть, использует в качестве живца. Это была не маленькая рыбка и не лягушонок, это был уменьшенный человек, один из его пропавших друзей. А потом с помощью какого-то приборчика мужик превратил в лилипута и самого Максима. Но не только уменьшил, а привязал к рыболовному крючку и стал ловить на живца-человека рыбу.

Максим выжил случайно. В подводном мире, куда периодически опускал его безжалостный рыболов, на аппетитную приманку в очередной раз позарилась не щука, а менее зубастый хищник – окунь. Мужик вытащил рыбу, а Максим умудрился освободиться от веревок, отлетел в сторону и упал в прибрежную крапиву. Видимо, мужик заметил его полет и, чтобы найти сорвавшегося живца, задействовал прибор на увеличение, потому что Максим понял, что стал таким же, как прежде, но в высокой и злой крапиве найти его не получилось. Зато выбравшийся из зарослей Максим увидел на берегу мужика, моющего руки, неслышно к нему подобрался, схватил лежащий на земле приборчик и, нажав кнопку, превратил шестипалого рыболова в лилипута. После чего сделал с ним тоже самое, что и он с его сестрой и друзьями – насадил на крючок и подбросил на съедение щукам.

Месть свершилась быстро, а у Максим Акиньшин стал владельцем выборочного преобразователя – прибора, созданного неизвестно кем и неизвестно где, но, по здравому размышлению, только не на Земле. Исправно работавший все последующие годы прибор превратил обычного парня в Творца, который в дальнейшем создал мир за стеной. Который, ничуть не усомнившись, преобразовывал, а, по сути, вырвал из нормальной жизни, зачастую обрекая на скорую гибель, очень-очень много людей. Который только что сам был уменьшен до размера в одну треть спички…

…Болело все тело, особенно суставы. Было холодно, или создавалось впечатление холода из-за того, что не очень-то комфортно оказаться полностью обнаженным на металлической плите. Максим Николаевич хорошо знал, что представляет собой эта плита, и знал, почему это место называется «Пятак». Это действительно был пятак, то есть, пятикопеечная монета с гербом и надписью «С С С Р». При создании мира за стеной Максим Николаевич укрепил монету на Нейтральном острове, чтобы затем опускать туда людей переносящим лучом. И вот теперь сам очутился на Пятаке.

Мучила жажда. Те дни, пока Максим Николаевич оставался пленником Василия Фролова, тот не особо баловал его водой и едой, из-за чего он заметно осунулся. Но даже все это, вместе взятое, было пустяком. Вокруг него стояли пятеро. Две минуты назад с той стороны стены он видел их, совсем крошечных, сначала идущих по магнитным мостам, потом, поднимающихся на вершину острова…

– Ну, с пришествием, – прошептал Манай вмиг пересохшими губами. – Все, о чем собирался говорить кардинал на большой сходке, в одно мгновение оказалось никому не нужным. Все планы и надежды утратили значимость.

– Ты?! – закричала Гуща. – Макс! Скотина!!!

– Кто? Кто это? – тоже закричал Низлый, схватив царицу за локоть. Гурлий, тяжело опиравшийся на палочку-трость, и Халимон непонимающе переводили взгляды с Маная и Гущи на пришлого. Не дождавшись ответа, Низлый отпустил Гущу и подскочил к старику.

– Князь! – окликнул его Манай. – Я не зря пригласил вас сюда. Перед нами, сам Максим Николаевич. Творец!

– ТВОРЕЦ?! – одновременно выкрикнули пораженный князь и два короля, вмиг очутившиеся рядом со стариком, который невольно поднял руки, защищая лицо.

– Творец, – подтвердил кардинал и тоже подошел к старику. – Почему ты здесь, Максим? Где выборочный преобразователь?

Максим Николаевич медленно опустил руки. Губы дрожали, по впалым щекам катились слезы.

– Отобрали, – еле-еле выдавил он из себя. – Василий отобрал – брат Сергея Фролова. Это Василий меня преобразовал.

– Брат Фролма? – удивлению короля Гурлия не было предела.

– Но как ты смог это допустить?! – закричал Манай. – Что теперь будет со всеми нами, с миром за стеной?!

– Я не знаю, не знаю…

– Но наши законы! Василий знает про существующие здесь законы?

– Ему наплевать на ваши законы…

– Нет, Максим, теперь уже это НАШИ законы, – поправил Манай теперь уже бывшего Творца.

– Это про какие такие законы идет речь? – усмехнулся князь Низлый. – Нет всевидящего ока Творца, нет его опускающей длани, значит, нет и законов. Значит, можно делать, что захочешь и когда захочешь. Я правильно понимаю, Ваше преосвященство?

– Так посчитают простые бойцы, тем более – недавние пришлые, – сказал кардинал, в последнее время постоянно размышлявший об этой проблеме. – Но в наших с вами интересах, чтобы о случившемся с Творцом никто ничего не узнал. Чтобы жизнь в нашем мире продолжалось, как прежде!

Над Пятаком повисла тишина. Нарушаемая лишь всплесками рыб, доносящимися с озера, омывавшего остров.

– Давным-давно, – заговорила первой царица Гуща, – учась в школе, я полюбила парня из параллельного класса. Очень симпатичного Максима Акиньшина, который, как я ни старалась, не обращал на меня никакого внимания. Даже когда я передала ему письмо, в котором признавалась в любви, он никак на это не отреагировал, словно никакого письма не было. Ему, видите ли, больше нравились не брюнетки, а блондинки! После окончания десятого класса Максим переехал на другой конец Москвы, потом ушел служить в армию; я с родителями тоже переехала, вышла замуж, родила ребенка. Мы не виделись с Максимом до тех пор, пока не повстречались на вечере выпускников. Помнишь, Артур, ты тоже был на том вечере?

Кардинал Манай согласно кивнул, и Гуща продолжила:

– Там Максим Акиньшин вдруг пригласил меня на танец. Мы обменялись телефонами, через неделю, когда муж уехал в командировку, я позвонила Максиму и приехала к нему домой. Все было хорошо – цветы, романтический ужин при свечах, бурная ночь в шикарной постели… Тогда в моей жизни вообще все было хорошо: богатые родители с нужными связями, муж – дипломат, росла прелестная дочь… Как я надеялась, появился замечательный любовник… Который в ту ночь лишил меня всего! Потому что проснулась я на этом самом Пятаке…