Песнь Серебряного моря - Надежда Черпинская

– Тогда надо поторопиться! – рассудил Дарген. – Во всем надо искать лучшее – ты не успеешь увидеть, как я буду стареть. Хватит жить ожиданием – пора исполнить хотя бы одну заветную мечту. Я прошу твоей руки! У меня нет эльфийского камня, да и у тебя тоже, значит, обмена самоцветами не будет. Зато у меня есть эльфийское кольцо – настоящее, из реки Лианэли. Так что дело за малым – твоё согласие, любовь моя?

– Я всегда знала, что ты такой же сумасшедший, как и я! – рассмеялась Сальяда. – Мы будем замечательной парой, миэ харго ланхо[1]! И пусть мы не успеем построить дом и воспитать детей, но, по крайней мере, я унесу в Благословенный Край память о том, что лучший из Динэ был мне мужем.

Литей, выкручивая руки, зазвенел кандалами, стащил чёрный перстень с руки и, дотянувшись до скованных ладоней Сальяды, надел ей кольцо, на миг коснувшись её онемевших тонких пальцев.

– Гостей на нашей свадьбе нет, – заговорил Литей, – потому я просто скажу тебе… Сегодня я призываю в свидетели заключённого брака саму эту ночь, и это дерево, и небо над головой, и вечные звёзды, и ночной ветер! Пусть он домчит мои слова до всех, кто был нам дорог! Перед лицом всего мира я объявляю, что в эту ночь беру в жены лучшую из народа эльфов – Сальяду Лигерэль, Соколицу Запада! И обещаю любить её и быть с ней до конца, разделив все беды и радости. Я никогда не оставлю её по собственному желанию, потому что я люблю её, и заявляю это, не таясь, под вечным светом Звёзд. И пусть простят меня Небеса и моя прекрасная невеста, что так поздно я открыл ей своё сердце и упустил так много счастливых мгновений!

– А я не стану обещать тебе покорность, мой муж, ведь не этого ты ждёшь от меня. Но обещаю, что пути наши не разойдутся, покуда мы ещё живы, и пока ещё стучат наши сердца! Но и потом я буду верна тебе, и никогда не угаснет во мне любовь и память о тебе. Я буду надёжным другом тебе, и всё, что ещё уготовит нам судьба, мы встретим плечом к плечу! Потому что я люблю тебя, человек!

Они замолчали, глядя друг на друга вполоборота. Скованные руки не позволяли даже обнять друг друга, не говоря уже о поцелуях. И все, что мог Дарген, так дотянутся до её холодных пальцев и согреть своим нежным прикосновеньем озябшие ладони.

И так они сидели, а ночь молчала вокруг, заворожено глядя на явившуюся миру силу любви, так легко побеждавшую страх и смерть…

Сальяда пододвинулась ближе, плотнее прижалась плечом, и тепло её тела наполнило сердце такой лёгкой, пушистой нежностью. Она попыталась положить ему голову на плечо, но это сделать было сложно. И всё же она уткнулась в него, как слепенький котёнок, её сладостное дыхание скользнуло по щеке приятным тёплом, как уютный жар домашнего очага в промозглый дождливый вечер.

Она вдруг негромко засмеялась.

– Сдаётся, что ты решил жениться на мне лишь потому, что жить нам осталось всего ничего! Вряд ли бы ты согласился терпеть мой гнусный характер, мальчишка, если бы нас с тобой впереди ждали долгие годы.

– Я счёл бы за счастье терпеть твои выходки целую вечность, – с улыбкой заверил Дарген, – но, к сожалению, Творец не отмерил мне так много. Значит, будем ценить то, что у нас есть. Ещё целая ночь впереди, и я проживу её вместе с тобой, до конца, пока нас не разлучит навеки смерть.

Лигерэль вздохнула и прижалась, кажется, ещё плотнее:

– Пока нас не разлучит смерть… – эхом повторила девушка. – Какие жуткие слова, Литей!

Она поёжилась, и Литей поглядел на неё с содроганием – тяжёлые мысли не отпускали ни на минуту.

– Замёрзла? – заботливо спросил он.

– Нет! – уверенно соврала Сальяда.

И некоторое время они сидели молча, а он глядел, как ветер перебирает чёрные пряди её волос. Её близость исцеляла боль, и даже молоточки в голове не стучали уже столь безумно, и лишь сердце в груди стонало, не ведая покоя, рвалось на части от мысли о том, что первые солнечные лучи уничтожат их.

Так отчаянно хотелось спасти Сальяду, уберечь от мучений, не позволить липким рукам страха сжаться на её хрупкой шее.

– Расскажи мне что-нибудь, Литей! – вдруг негромко попросила эльфийка. – Всё равно что, лишь бы не думать о…

– Конечно! Я расскажу, – быстро заговорил Дарген. – Я расскажу тебе о нашем доме. Доме, в котором мы будем жить… Это будет большой дом, светлый и тёплый, с большим очагом. Не нужны нам Даргкар и Запад – мы поселимся в горах Остенграда. Вдали от всех, и только наши друзья будут знать дорогу к нашему дому, к нашей потаённой обители. Никто и никогда не нарушит наш покой, там, высоко-высоко. Мы будем кататься в снежных лодках, а потом в них станут кататься наши дети. Ведь там такие горы! Ах, Сальяда, если бы ты знала, какие горы в Остенграде! Огромные древние исполины, укрытые ослепительно-белыми шапками снегов. А на закате солнечные лучи расцвечивают их уборы в лилово-розовые оттенки. В ущельях грохочут по камням кристально-чистые горные реки. Вода в них студёная, живительная. А с высоты, купаясь в дымке облаков, высматривают свою добычу великие остенградские орлы, с громким клёкотом взмывая в самую высь, прямо к солнцу. А небо, Сальяда! Такого неба больше нет нигде! Такое яркое, синее, бездонное, чистое…

– Как твои глаза, – тихо прошептала Соколица.

Литей смутился и опустил свой льдисто-синий взор.

– Не знаю. Может быть, и такое, – наконец продолжил он. – Вот там, на самой вершине, где выше только небо и звёзды, мы построим наш дом, наш уютный, чудный дом! И мы всегда будем вместе, только ты и я. Пока, разумеется, не появятся наши дети. А детей у нас будет…

Литей всё говорил, и говорил, всё, что приходило на ум, тут же слетало с языка. Он плёл свою мечту, как серебристое кружево паутины, наделяя её всё новыми радужными фантазиями. Он создавал из ничего своё призрачное счастье.

Легко мечтать, когда больше ничего не остаётся.

И Литей всё говорил, говорил и