Харьков – проклятое место Красной Армии - Валерий Абатуров

В отличие от противника советские Военно-воздушные силы в организационном отношении были раздроблены. Основная масса боевых самолетов входила в состав армейской авиации, боевые действия которой планировались и управлялись главным образом решениями командующих армиями, исходя из оперативных задач, стоявших перед ними. В состав фронтовой авиации выделялось небольшое количество боевых машин. Такая организационная раздробленность во многих случаях крайне затрудняла возможность массированного применения авиации для решения наиболее важных задач в операции. Другим крупным недостатком в организационном построении советской авиации являлся смешанный состав авиадивизий.

Существенной причиной неудач под Харьковом являлось также и то, что подавляющая часть войск юго-западного направления не была укомплектована положенным по штату количеством личного состава, вооружения и боевой техники. Обещанные Ставкой ВГК людские контингенты, вооружение и боевая техника прибыли в войска не полностью и с опозданием. Особенно плохо обстояло дело с поступлением в распоряжение главкома запланированного количества танковых бригад, что не позволило обеспечить танковыми силами армии правого крыла Южного фронта на барвенковском направлении.

Таковы были основные просчеты и некоторые недостатки при планировании и обеспечении Харьковской наступательной операции. Они в значительной степени предопределили крупное поражение на юго-западном направлении. В результате постигшей неудачи советские войска потеряли относительно небольшую, но важную в оперативном отношении территорию. Хотя в этой операции они нанесли довольно существенный ущерб противнику в живой силе и технике, потери советских войск в сравнении с потерями противника были намного больше.

10 июня немецкие войска продолжили наступление и нанесли удар по 28-й армии в районе Волчанска и по правому флангу 38-й армии из района Чугуева. Обе советские армии начали отход на восток. Лишь к 14 июня удалось остановить вражеское наступление. Спустя неделю командование юго-западного направления, как инстанция, было упразднено. Маршал С.К. Тимошенко остался командующим войсками Юго-Западного фронта, Н.С. Хрущев – членом его Военного совета, И.Х. Баграмян – начальником штаба.

На другой день после этого немецкое командование начало следующую наступательную операцию «Фридерикус-II», нанося главный удар от Чугуева на Купянск и вспомогательный – из района Балаклеи на Изюм. Соединения 9-й и 38-й армий отошли за р. Оскол, закрепились там и 26 июня остановили продвижение противника, который, однако, уже достиг своих целей и затем смог перебросить 1-ю танковую армию в Донбасс для последующего наступления на Ростов.

Неудачно сложилась обстановка и в Крыму. Разгромив еще в начале мая войска Крымского фронта на Керченском полуострове, немецкие войска приступили к решающему штурму Севастополя.

Таковы были ближайшие последствия поражения советских войск под Харьковом. Естественно, встал вопрос: кто же будет за это отвечать? Прямые и косвенные виновники были на виду: сам Верховный Главнокомандующий, Ставка ВГК, ее рабочий орган – Генеральный штаб, главком направления (он же – командующий войсками Юго-Западного фронта), член Военного совета и начальник штаба направления, те же ответственные лица из командования Южного фронта, командующий 9-й армией.

Последний оказался «крайним», на которого можно было бы «списать» ошибки, промахи и просчеты. Тем более что определенная доля вины действительно лежала на Ф.М. Харитонове, хотя она, конечно, была несоизмерима с виной других. По распоряжению С.К. Тимошенко Р.Я. Малиновский отстранил Харитонова от командования армией. Акт этот был оформлен грозным, но не совсем справедливым приказом главкома юго-западного направления от 18 мая 1942 года: «…Вместо того чтобы использовать имеющиеся резервы, не допустить распространения танков противника к переправам на р. Сев. Донец и организовать взаимодействие дивизий первого эшелона для ликвидации прорыва, командующий 9-й армией генерал-майор Харитонов бросил на произвол судьбы свои войска и трусливо сбежал в Изюм. Благодаря этому уже к полудню 18 мая противник слабыми (?) силами вышел на южный берег реки Северский Донец…

Командующий Южным фронтом генерал-лейтенант Малиновский и его штаб не проявили достаточной энергии и решительности для быстрого восстановления утерянного управление и до сего времени руководство боевыми действиями доверяется обанкротившемуся в бою генерал-майору Харитонову.

Приказываю:

1. За потерю управления войсками и трусливое поведение в бою отстранить генерал-майора Харитонова от командования армией и предать его суду Военного трибунала…»[172]

Ставка ВГК утвердила это решение. Харитонова вызвали в Москву, началось следствие, однако передавать дело в трибунал, вопреки обыкновению, не торопились. Вот что впоследствии писал об этом А.М. Василевский: «После неудачной Харьковско-Барвенковской операции, проводившейся войсками Юго-Западного и Южного фронтов в мае 1942 года, генерал-майор Харитонов, командовавший тогда 9-й армией Южного фронта, был отстранен от обязанностей и по настоянию командования Юго-Западного направления привлечен к судебной ответственности. Подробно зная всю историю этой операции и истинные причины ее неудач, я доложил Сталину, что вина Харитонова в данном случае является относительной, и просил не только не отдавать его под суд, а как хорошего военачальника назначить командующим войсками армии»[173].

И надо сказать, что начальник Генерального штаба не ошибся: возглавив 6-ю армию нового формирования, Харитонов успешно командовал ею, был награжден орденом Кутузова I степени, получил звание генерал-лейтенанта, но тяжело заболел и умер 28 мая 1943 г. (Ф.М. Харитонову посвящен кинофильм «Товарищ генерал», поставленный по одноименной книге М. Колосова. – Авт.).

И.Х. Баграмян, описывая свой совместный с Н.С. Хрущевым июньский визит в Ставку ВГК с просьбой о резервах, подчеркивает, что И.В. Сталин, внимательно выслушав их и обсудив создавшееся на юге положение, был спокоен, сдержан и не упрекал за допущенные ошибки, очевидно, в душе считая и себя виновным в неудаче. В пределах возможного Ставкой была выполнена и просьба об усилении фронтов.

Н.С. Хрущев же в своих воспоминаниях указывает, что в Ставку ВГК вызвали его одного; о Баграмяне, который был с ним, почему-то даже не упоминает: «Я не помню, на какой день после катастрофы я получил звонок из Москвы. Вызывают в Москву не командующего, а меня. Можете себе представить. У меня было очень подавленное настроение, когда я летел в Москву. Вряд ли нужно даже говорить, что я чувствовал.