Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 15. Лев Новоженов - Алексеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Какой еще поезд?
— Обычно скорый поезд «Москва — Харьков». Он на нем летом ездит к бабушке. Но может и какой-нибудь другой. Например, «Москва — Симферополь», «Москва — Сочи», фирменный поезд «Верховина»…
— И долго он будет так пыхтеть? — спросил я как человек, не очень искушенный в детской психологии.
— До очередной станции, — объяснил приятель и посмотрел на часы. — Сейчас он находится где-то между Орлом и Курском. В Курске стоянка десять минут.
— А потом что же, опять?
Приятель кивнул и подавил вздох.
— Да, упорный мальчик, — сказал я.
— Не то слово.
— А нельзя как-нибудь сделать, чтобы он прекратил? — Признаться, я уже начал беспокоиться, как бы мальчик не лопнул у меня на глазах.
— Невозможно! Да говорю тебе, не обращай внимания. Все же это не отбойный молоток и даже не летающая тарелка. Поезд — еще не худший вариант…
— А что, летающей тарелкой он тоже… — Я с еще большим интересом взглянул на чудо-ребенка.
— Все было, — как-то меланхолично заметил приятель. — И летающая тарелка была, и экскаватор, и газонокосилка, и кофемолка… Чего только не было. Запертым домиком, и тем был…
— Запертым домиком?!
— Причем ключ от которого утерян. Это ему взбрело в голову, когда микстуру надо было принимать. Не открывает — и все тут! Пришлось слесаря вызывать. — И приятель мрачно посмотрел на сына. — Ну, кажется, к станции подходит, наконец-то… А помню, как он несколько дней дерево изображал. Вот когда мы с женой отдохнули! Покой, тишина. Растет себе и растет. Только птички на ветвях чирикают. Это тебе не поезд!
— 127! 127! — вдруг заговорил мальчик. — Разрешите взлет, разрешите взлет! — И сам себе ответил: — Взлет разрешаю.
— Ну теперь держись, — сказал приятель. — Это он на вертолет пересел. Что сейчас будет!
— Ну, как-нибудь увидимся, — заторопился я. — Ты звони!
— И ты тоже звони! — закричал мой приятель, перекрывая шум двигателя. —
Редко видимся!..
Дальнейших слов разобрать я уже не мог.
Король
Его величество, несмотря на свой почтенный возраст, любил играть в прятки. На этот раз он спрятался за портьерой. «Пусть ищут, голубчики! — хихикнул он про себя, слушая, какой переполох поднялся там, по другую сторону портьеры. — Пусть побегают! Пусть поволнуются!»
За портьерой пахло пылью и было уютно. Конечно, не бог весть какое хитрое место, но, как всегда, гениальность идеи заключалась в ее простоте. Король с удовольствием вспомнил, как однажды прятался целый день и сколько было шуму из-за него, пока лишь к вечеру он позволил себя найти. А захотел бы, до сих пор искали бы.
Он прислушался.
— Ну куда же он, черт возьми, мог запропаститься! — возмущался мужской голос.
«Ай-ай, как непочтительно! — отметил король. — Вот за это вы меня еще дольше поищете!»
— Да ты не кипятись, — посоветовал другой мужской голос. — Ты присядь, сосредоточься и подумай, где он еще может быть.
«Как же, как же, — усмехнулся король. — Так я вам и дался. Нашли простачка!»
— Под креслами мы уже смотрели, под диваном смотрели, под столом его тоже нет. Может быть, на кухне? — высказал предположение первый мужской голос.
— С какой стати он окажется на кухне? — засомневался другой. — Что ему там делать?
«А я тут, а я тут!» — мысленно пропел его величество.
Но в эту минуту он почувствовал, как какая-то сила выталкивает его из-за портьеры. «Барсик, брысь!» — зашипел король, но было уже поздно, он выкатился на свет божий.
— Ага, вот он, проказник! — воскликнул первый мужской голос.
Человек поднял короля с пола, сдул с него пыль и сказал:
— Кажется, сегодня моя очередь играть белыми.
Из записных книжек
Один раз я шел по улице и вдруг увидел надпись на киоске «Союзпечати»:
«Киоскер болен».
Это было так просто и трогательно, что я остановился. Я представил себе больного киоскера в постели, обложенного подушками. В изголовье — жена киоскера. Рядом — дети киоскера. Чуть поодаль — друзья киоскера.
Картина, исполненная печали.
Весь день я ходил как в воду опущенный: что-то случилось в мире. Киоскер болен! Но не будем терять надежды, думал я. Скоро, скоро опять зацветут деревья, запоют птицы и воспрянувший киоскер бодрым шагом зашагает к своему киоску.
* * *
Запись в дневнике: «Не забыть купить автомобиль».
* * *
Шел «Отелло».
На задних рядах все время разговаривали двое. Он шипел злым шепотом:
«Опять сахару не купила».
* * *
В 9-м классе моим любимым предметом была Алевтина Владимировна.
* * *
Будильник одноразового использования. Одного будильника хватает на сутки.
* * *
Маленькое государство, которое живет сдачей пустых бутылок.
* * *
Сколько сил и времени уходит на то, чтобы быть приятным человеком.
* * *
На усах у него было двадцать минут шестого.
* * *
Щедрость определяется не тем, сколько человек дал, а сколько у него после этого осталось.
* * *
В автобусе:
— Мелочь не опускайте!
А никто и не опустил. Все так и проехали, не опуская, бесплатно.
* * *
Театр. Уехал на гастроли и не вернулся.
* * *
Двое приятелей-анекдотов идут по улице. Мимо, в большой лакированной машине, проезжает толстый роман.
— А ведь я его знал, — говорит приятель приятелю, — простым анекдотом.
* * *
Что посеешь, то и пожрешь!
* * *
Уже есть поколение, которое думает, что проспект Калинина был всегда.
* * *
Человека делает несчастным не отсутствие у него каких-то благ, а наличие их у других.
* * *
Я заметил, что ночью я почему-то умнее, чем днем.
* * *
Старый опытный ребенок.
* * *
Современная пьеса о футболе. Входит слуга и говорит:
— Угловой подан!
* * *
Люди делятся на тех, кто придерживает за собой дверь, и на тех, кто не придерживает.
* * *
Переход Суворова со станции «Белорусская»-кольцевая на станцию «Белорусская»-радиальная.
* * *
Телефон от первого брака.
* * *
Настоящая суббота — это пятница.
* * *
Я хотел бы, чтобы мне не было шестнадцати и чтобы меня не пустили на этот фильм.
* * *
А во дворе Иван Иванович ласкает свой автомобиль.
* * *
— После работы не пью, — объяснял дегустатор.
* * *
Ему достали по большому блату такой календарь, в котором на три дня больше, чем в обычном.
* * *
Всего одна ставка. Но зато какая! Верховного главнокомандующего!
* * *
Посмотрела — как будто рубль отобрала.
* * *
