Мессия Дюны - Фрэнк Герберт

Слова в сознании гхолы начали выстраиваться в определенном порядке. Ощущение двух жизней одновременно прошло через него: Хейт-Айдахо, Хейт-Айдахо… Старые воспоминания наполнили мозг. Он отмечал их, приспосабливал к новому пониманию, создавая новое сознание. Молодой хозяин нуждался в Нем. Свершилось! Он осознал себя Данканом Айдахо, который всегда скрывался в Хейте и неожиданно вышел наружу под действием какого-то огненного катализатора. Он отбросил принуждение тлейлаксу.

— Держись ближе ко мне, Данкан, — сказал Пол. — Ты мне понадобишься. — И, так как Данкан стоял, оцепенев, Пол познавал: — Данкан!

— Да, я Данкан.

— Конечно! Это момент твоего возвращения. Сейчас мы пойдем внутрь. Айдахо пошел за Полом. Как в старые времена, и все же не совсем так.

Теперь, освободившись от тлейлаксу, он мог оценить, что ему дали. Навыки Дзэнсунни помогли езду преодолеть шок от событий. А сознание ментата составило противовес эмоциям. Он отбросил все страхи, поднялся над ними. Все его существо изумленно повторяло: я был мертв, а теперь я жив. — Сир, — сказал федайкин Тандис, когда они подошли к нему, — женщина по имени Лачма говорит, что должна увидеться с вами. Я велел ей ждать.

— Спасибо, — ответил Пол. — Что роды?

— Я разговаривал с врачом, — сказал Тандис, идя в ногу с Полом. — Он сказал, что у вас двойня, оба ребенка живые и здоровые.

— Два ребенка? — Пол споткнулся и ухватился за рукав Айдахо.

— Девочка и мальчик Я их видел. Нормальные дети Свободных.

— Как… она умерла? — прошептал Пол.

— Милорд? — Тандис наклонился ближе.

— Чани…

— Роды, милорд. Говорят, ее тело было истощено скоростью роста детей. Я не понимаю, но так сказали.

— Отведите меня к ней, — прошептал Пол.

— Мы туда и идем, милорд, — Тандис снова наклонился к Полу.

— Почему ваш гхола держит нож обнаженным?

— Данкан, убери нож, — сказал Пол. — Время насилия миновало.

Два ребенка! Видение показывало лишь одного. Однако же все идет как в видении. Кто-то рядом с ним испытывает гнев и горе.

Два ребенка!

Он опять спотыкался. «Чани, Чани… — думал он. — Другого пути не было. Чани, любимая, поверь, что эта смерть быстрее… и легче. Твоих детей взяли бы заложниками, а тебя бросили бы в клетку, в подземелье, возложили бы на тебя вину за мою смерть. А так… так мы уничтожим их и спасем наших детей».

Детей?

Он снова споткнулся.

«Я допустил это, — думал он. — Я должен чувствовать вину».

Звуки смятения заполнили пещеру перед ним. Они становились громче. Он помнил, как они становятся громче. Да, таков рисунок, неизменный рисунок, хотя детей двое.

«Чани мертва», — сказал он себе.

В какое-то мгновение прошлого, которое он разделял с остальными, на него обрушилось будущее. Оно гналось за ним, толкало его в пропасть, стены которой сдвигались все быстрее и теснее. Он чувствовал, как они смыкаются вокруг него. Все как в видении.

«Чани мертва. Я должен предаться горю».

Но в видении было не так.

— Вызвали Алию? — спросил он.

— Она с друзьями Чани, — ответил Тандис.

Пол чувствовал, как расступается толпа, давая ему дорогу. Молчание двигалось перед ним, как волна. Шумное смятение начало стихать. Чувство переполненных эмоций захлестнуло съетч. Он хотел убрать этих людей из своего видения и обнаружил, что это невозможно. Каждое лицо, оборачивающееся ему вслед, несло на себе особый отпечаток. Они были безжалостны в своем любопытстве, эти люди. Они испытывали горе, да, но он понимал их грубость. Они следили, как говорящий становится немым, как мудрец превращается в глупца. Разве клоун не апеллирует всегда к жестокости людей?

Эго больше, чем люди при умирающей, и меньше, чем на поминках.

Пол чувствовал, как его душа молит о передышке, но видение по-прежнему руководило им. «Еще немного», — сказал он себе. Черный, лишенный видения мрак ждет его впереди. Там, впереди, место без видений, место горя и вины, место, где упадет луна.

Он вошел в этот мрак и упал бы, если бы Айдахо не поддержал его.

— Мы пришли, — сказал Тандис.

— Осторожно, сир, — сказал Айдахо помогая ему переступить порог. Занавеси коснулись лица Пола. Айдахо остановил его. Пол чувствовал вокруг себя комнату, ее каменные стены были занавешены тканями.

— Где Чани? — прошептал Пол.

Голос Хары ответил:

— Она здесь, Узул.

Пол с дрожью перевел дух. Он боялся, что ее тело уже убрали туда, где Свободные возьмут ее воду для племени. Как было дальше в видении? Он чувствовал себя покинутым в своей слепоте.

— Дети? — спросил Пол.

— Они тоже здесь, милорд, — ответил Айдахо.

— У тебя чудесные близнецы, Узул, — сказала Хара, — мальчик и девочка. Видишь? Все они, в колыбели.

«Двое детей», — с удивлением подумал Пол. В видение была только дочь. Он освободился от руки Айдахо, добрался до места, откуда слышался голос Хары, спотыкался обо что то твердое. Руки его ощупали преграду — колыбель из метастекла.

Кто-то взял его за руку.

— Узул?

Эго Хара. Она направила его руку в колыбель. Он почувствовал мягкую нежную плоть. Такая теплая! Ощупал ребра, ощутил дыхание.

— Это твой сын, — прошептала Хара. Она передвинула его руку. — А это дочь. — Его рука нащупала ее. — Узул, ты теперь на самом деле слепой?

Он знал, о чем она думает. «Слепой должен быть покинут в пустыне». Племена Свободных не могли нести мертвый вес.

— Отведите меня к Чани, — сказал Пол, не отвечая на ее вопрос.

Хара повернула его и направила налево.

Теперь Пол принял смерть Чани. Он занял свое место во Вселенной, нежеланное место. Каждый вздох усиливал его горе. «Двое детей?» Неужели он ступил на тропу, где видение никогда не вернутся к нему? Теперь это казалось совершенно незначительным.

— Где мой брат? — раздался за его спиной голос Алии. Он услышал ее шаги. — Я должна поговорить с тобой, Пол.

— Чуть погодя, — сказал Пол.

— Немедленно! Относительно Лачмы.

— Я знаю, — сказал Пол. — Подожди.

— У нас нет времени.

— У нас его сколько угодно.

— Но у Чани его нет!

— Помолчи! — приказал он. — Чани мертва. — Он закрыл ей рот рукой, когда она попыталась возразить. — Приказываю тебе замолчать! — Он понял, что она подчиняется, и убрал руку. — Опиши мне, что ты видишь.

— Пол! — Раздражение и слезы слышались в ее голосе.

— Ладно, все неважно, — сказал он, заставляя себя успокоиться. Да, она еще здесь. Тело Чани лежало на матраце в круге света. Кто-то расправил ее белое платье, постарался убрать кровь. Пол не мог уйти от видения ее лица, оно было перед ним — зеркало вечности в неподвижных чертах.

Он отвернулся, но видение двинулось вместе с ним. Она ушла… и больше не вернется. Воздух, Вселенная — все опустело. Так неужели в этом его епитимья? Он хотел заплакать, но не мог. Неужели он слишком долго прожил со Свободными? Мертвые требуют своей влаги!