Therapy - Kathryn Perez

— Здравствуй! Ты, должно быть, Джессика. Я Дженис, твой новый доктор, — говорит она в дружественным, оптимистичным тоном. Она протягивает руку, и я протягиваю ей свою, чтобы пожать ее, прежде чем она занимает место за своим столом. Вытащив очки из ящика стола, она надевает их и открывает файл, чтобы быстро пролистать.

— Я просмотрела твой файл и записи из предыдущей клиники, а также твои посещения больницы, — она закрывает файл и кладет его на стол. Снимает очки и откидывается в своем кресле, небрежно скрестив ноги. — Главное, что я прочитала в нем, нет необходимости возвращаться к этой информации. Я не собираюсь давать тебе никаких диагностических опросников или сидеть здесь и задавать тебе кучу вопросов из учебника. У тебя пограничное расстройство личности. Это довольно ясно из всей информации, которую ты дала доктору Уорд. Так, мы знаем, в чем проблема. Но меня не интересует проблема. Меня интересует решение. Я задам тебе один очень важный вопрос. Твой ответ определит, подходим ли мы друг другу, чтобы помочь тебе.

Она очень прямая, но от нее не исходит угроза. Язык ее тела и тон голоса являются приветствием, почти приглашением к общению. У нее добрые глаза и, почему-то, я не чувствую себя такой напряженной, как была раньше.

— Хорошо, — отвечаю я.

— Ну, хорошо. Не отвечай быстро. Обдумай хорошенько мой вопрос, а затем дай ответ. Мы можем сидеть здесь столько, сколько тебе нужно. Мне нужно знать, действительно ли ты хочешь поправиться? Не: «Да, я хочу поправиться, потому что я должна, или потому что кто-то говорит, что мне это нужно». Я хочу знать, хочешь ли ты, Джессика Александр, стать лучше для себя, потому что ты и только ты, можешь захотеть жить более счастливой и здоровой жизнью. Потому что, если бы судья сказал, что ты можешь перестать приходить завтра, выбрала бы ты все еще находиться здесь. Это должен быть твой выбор, твое решение и ничье другое. Просто знай, что все в нашей жизни является отражением выбора, который мы сделали. Если мы хотим получить другие результаты, мы должны сделать другой выбор.

«Выбор. У всех нас есть выбор», — когда-то сказал Кингсли.

Я стараюсь впитывать все, что она сказала. Я смотрю на свои колени и оцениваю свои мысли. Резкий звук пугает меня, когда она открывает колу. Я устраиваюсь поудобнее на диванчике и продолжаю. Я знаю, что не могу продолжать так жить. Знаю, что хочу быть счастливой. Мне просто так страшно, что я не в состоянии сделать это. Я щипаю свою переносицу и делаю вдох, затем выдох. Я смотрю на нее, мысленно формулируя свой ответ, прежде чем начинаю говорить.

— Я хочу поправиться. Я хочу этого для себя и это правда. Дело в том, что я боюсь, что не смогу добиться успеха с этим пограничным расстройством личности. Это кажется настолько пугающим, и я действительно никогда не сделала в своей жизни ничего успешного. Я думаю лучший вопрос: «могу ли я поправиться?»

Улыбка растягивается по ее лицу, и меня это смущает. Я думаю, что мой ответ не был достаточно хорош, но она выглядит удовлетворенной.

— Джессика, тебе дали эту жизнь, потому ты достаточно сильна, чтобы прожить ее. Я не сомневаюсь в этом. Неуверенность в себе может искалечить человека быстрее, чем какой-нибудь страх. Неуверенность в себе может убить мечты и забрать тебя от твоего будущего, — я нервно слушаю и стараюсь нормально дышать. — Одна из самых важных вещей, которые я хочу вбить в твою голову, что так, как ты говоришь себе — это ключевой фактор в твоем успехе. Наш мозг — большая мышца. Чем больше ты работаешь, тем сильнее он становится. Поначалу это будет тяжело. Ты будешь падать, будешь совершать ошибки, и ты будешь бороться. Это нормально, — она улыбается, и я чувствую желание ей доверять. — Самое главное заключается в том, что ты не сдашься. Ты будешь продолжать приходить сюда, и мы будем бороться вместе. Я буду бросать тебе вызов, толкать тебя, буду ставить лицом перед зеркалом, заставляя тебя открыть самые глубокие и темные места внутри себя. Ты будешь ненавидеть меня несколько дней, и это нормально. Я ожидаю этого. Жесткая любовь — это мой конек. Просто знай, что все, что я делаю, всегда в твоих интересах. Ты можешь сделать это. Все дело в том, как сильно ты этого хочешь.

Я не знаю, как реагировать. Она выглядит так уверенно по поводу того, в чем я совершенно не уверена. Я смотрю глубоко внутрь себя, вызывая каждую унцию мужества, что я когда-либо имела, и делаю свой выбор.

— Ладно, я хочу сделать это.

Слова отражаются от стен моего разума, и я решаю сделать это, как бы тяжело и страшно это ни было. Я хочу счастья, хочу любить ту, кем я стану.

— Хорошо, — она улыбается мне, — я рада это слышать. В неделю у нас будет одно индивидуальное занятие и одно групповое занятие. Если хочешь, можешь сходить на последнее занятие в старой группе на этой неделе. Начиная со следующей недели, ты будешь ходить на все сеансы терапии сюда. Я пришлю необходимые документы судье.

— Спасибо, — говорю я.

— Добро пожаловать, дорогая. Будь уверена, что скоро похвалишь себя. Это решение полностью лежит на тебе. Это твоя первая победа, и их будет еще больше.

Я смотрю на нее и улыбаюсь. Впервые в жизни я чувствую небольшую гордость за свой выбор, который только что сделала.

28 глава

«Иногда жизнь бросает на тебя все сразу. Ты можешь либо поймать все, либо дотянуться до того, что более важно».

— Кэтрин Перес

Джейс

— У нее опухоль мозга и очень агрессивная, мистер Коллинз. Мы собираемся провести операцию, но опухоль расположена возле чувствительной области мозга, что делает процедуру очень рискованной. Мы можем удалить только часть опухоли, но она может помочь уменьшить признаки и симптомы. Затем мы можем попробовать лучевую терапию на оставшиеся клетки опухоли.

Виктория сжимает мою руку, и я вздрагиваю. Я не нашел подходящего момента, чтобы сказать ей, что свадьбы не будет. Я поворачиваюсь к ней сейчас и вижу, как ее глаза потускнели от слез. Она была очень близка с моей мамой и ей действительно сейчас тяжело. Я делаю глубокий вдох прежде, чем говорю:

— Когда вы будете оперировать ее, доктор?

— Сегодня, мистер Коллинз. Ваша мама уже подписала все документы. Она хотела увидеть вас обоих до того, как мы подготовим ее к операции.

— Ладно, мы пойдем сейчас к ней, если все в порядке.

— Абсолютно. Мы еще не перевезли ее в операционное отделение. Она все еще в своей комнате.

***

Мама тихо лежит в постели и читает журнал, когда мы входим. В комнате веет холодом, но цветы от ее друзей сверкают ярче, чем в загородном клубе, украшая каждый уголок палаты. Она укрыта одеялом за восемьсот долларов из меха альпака, что подарила ей Виктория. Она даже не моргнула глазом, оплатив это одеяло и много другое для моей мамы.

— Миссис Коллинз, я надеюсь, что одеяло вас греет. В комнате слегка прохладно, — говорит Виктория.

— О, это само совершенство, моя дорогая. У тебя безупречный вкус, Виктория.

Мама улыбается и приглашает нас сесть.

— Сядьте, пожалуйста, вы оба. Я хотела поговорить с вами, прежде чем они повезут меня на операцию. И прежде чем ты начнешь спорить со мной, Джейс Коллинз, просто посиди и послушай маму. Ладно?

Я киваю, соглашаясь, но здесь что-то не так, и дело не только в том, что мама болеет.

— Вполне возможно, что во время операции могут быть осложнения, потому что опухоль находится в опасном месте, — начинает она. Я должен сосредоточиться на ее словах, с некоторой долей отстраненности, иначе я не смогу пройти через это. — Я была у своего адвокат, и все документы на мое имущество будут находиться у него. Ты знаешь, дорогой, что я хочу для тебя всего самого лучшего, чтобы ты жил счастливой и плодотворной жизнью с хорошей женой. Виктория оказалась преданной женщиной, и я обожаю ее. Она тебя очень любит, и у нее есть свои интересы в глубине души, как и у меня. В соответствии с требованиями моей воли, тебе будет предоставлена вся моя недвижимость, после завершения первого года брака с Викторией. И тогда ты получишь все имущество, — говорит она невозмутимым голосом.

Что-то внутри меня начинает ослабевать. Я смотрю на свою мать, женщину, которая вырастила меня, женщину, которой я простил все, потому что сын любит свою мать безоговорочно. Во мне происходит борьба, чтобы не поднять тему аборта. Ее выступление сейчас просто не должно меня шокировать. Больше всего обидно, потому что неважно, насколько сильно я стараюсь контролировать себя, чтобы не обвинить свою мать в эгоистичности, она никогда не перестает тыкать мне это прямо в лицо. Я смотрю на Викторию, и она улыбается. Это злит меня еще сильнее, и я решаю больше не сдерживаться.

— Ты действительно находишь это забавным, Вик? Моя мама ставит мне ультиматум, основанный на любви всей моей жизни, а ты улыбаешься? — я спрашиваю недоверчиво.