Солнце цвета ночи - Дмитрий Казаков

– Они, – кивнул хуастек, в голосе его появилось отвращение. – Сотни лет жили, ютясь на островах посреди озера Тецкоко, но потом обманом и жестокостью покорили соседние племена, так что ныне императорские воины появляются от реки Пануко на севере до брошенных городов в стране Шикаланко…

– Да, аппетиты у них немалые, – Ивар кивнул, вспомнив рассказ правителя ольмеков о мешикских притязаниях. А те земли, по которым мы сейчас идем, принадлежат кому-нибудь?

– Разве что богам, – проводник выразительно развел руки. – Кто, кроме них, позарится на бесплодный камень?

Костер, сложенный из чахлых веточек, горел слабо, изредка выстреливал яркими искрами, но потом вновь съеживался, словно темнота давила на него, спешила поглотить.

Сидящему неподалеку Арнвиду огненный цветок казался живым существом.

Пленников второй день не кормили дурманом, но все трое оставались слабыми, ходили с трудом, так что мысли о побеге если у кого и возникали, то больше по привычке.

Сегодня после остановки викингов отвязали от носилок, позволили немного пройтись, размять руки и ноги, а потом усадили рядом, под присмотром бдительных воинов.

Хуастеки переговаривались, негромко смеялись. Гримгельмир спал, еле слышно похрапывая, Ингьяльд клевал носом, и только Арнвид сидел прямо, продолжая смотреть на огонь.

Послышались мягкие шаги, к костру подошел Ицкоатль.

– Есть хотите? – спросил он. – Могу предложить лепешки и сушеное мясо.

– С чего такая доброта? – еле ворочая языком, осведомился Арнвид. – Или мы скоро прибудем к цели? Нужно, чтобы преподносимые в подарок пленники выглядели хорошо?

– Все верно, – кивнул жрец. – Правитель мешиков разгневается, если ему подарят еле стоящих на ногах дохляков. Так что в ближайшие дни будем вас откармливать.

– Тащи еду, – при одной мысли о мясе в животе Арнвида выразительно квакнуло. – И попить чего-нибудь.

Ицкоатль махнул рукой, из тьмы вынырнул раб с мешком в одной руке и высоким кувшином в другой.

– Ешьте и пейте, – жрец поднялся. – Но даже не думайте о побеге.

Арнвид махнул рукой, показывая, что какой уж тут побег, потянулся к мешку. Первый кусок мяса сжевал медленно, едва ощущая вкус, во второй вцепился с остервенелым рычанием.

Ингьяльд шумно сглотнул, поднял голову.

– Еда? – в голосе звучало недоверие. – Или это мне привиделось?

– Настоящая, – ответил Арнвид, вытаскивая из мешка сложенную вдвое лепешку. – Присоединяйся.

С каждым проглоченным куском тяжелело в животе, по телу расползалась приятная истома.

– И правда, – Ингьяльд осторожно откусил, пожевал, глаза его хищно блеснули.

В вышине захлопало, будто в ночном небе непонятно откуда появился косяк диких гусей. Хуастеки, как по команде, уставились вверх, лица их стали белыми, как у обитателей Северных Земель.

– Нет, не может быть… – пробормотал Ицкоатль.

Хлопанье усилилось, Арнвид невольно пригнул голову, ожидая, что глупая птица свалится прямо на голову.

– На землю! – рявкнул жрец и первым брякнулся, уткнулся лицом, прикрыл уши руками.

Хуастеки один за другим упали ничком, точно подрубленные деревья.

– Может, сбежим? – предложил Ингьяльд.

– Куда? – махнул рукой Арнвид. – Клянусь медом Игга, я не в состоянии пройти и мили.

Хлопанье стихло, наступила полная тишина, даже ветер замолк, перестали трещать веточки в костре. А потом с севера донесся неприятный ритмичный звук – будто скрипела открывающаяся и закрывающаяся дверца.

– Ты уверен, что в еде нет какой-нибудь гадости? – Ингьяльд озабоченно заглянул в кувшин.

– Кто ж его знает? – Арнвид потянулся, коснулся плеча ближайшего воина. – Эй, приятель, что случилось? Не спи, а не то мы сейчас деру дадим. Намучаетесь потом ловить.

Хуастек дернулся, неразборчиво прошипел что-то, но головы не поднял.

Скрип усиливался, приближался, Арнвид вглядывался во тьму, но пока не видел ничего. Ингьяльд жевал, но все медленнее и медленнее, а лежащие на земле воины мелко дрожали.

– Ой… – сказал эриль, когда из мрака выступила гигантская фигура странных очертаний.

Костер, хоть и горел, но словно прижался к земле, почти не давал света. Явившееся из ночи существо напоминало человека, блестела кожа, черная и лоснящаяся, как смола.

– Мама, – прошептал Ингьяльд, когда гость сделал шаг вперед и эриль наконец сообразил, что на широких плечах нет головы.

– Вряд ли это она, – сказал он, оглядываясь в поисках оружия или хотя бы дров, чтобы подбросить в пламя и отогнать чудовище. – А вот наши приятели знают, что это за птица.

Существо шагнуло еще, вновь раздался скрип. Костер поднялся, затрещал, осветил прямоугольное отверстие в груди у ночного гостя, равномерно покачивающуюся в нем пластину.

– Дверь, – Ингьяльд почесал в затылке. – Ну и образина! Рядом с ним Йормундганд красавцем покажется.

– Как будто ты его видел, – хмыкнул Арнвид, ощущая, что страх развеялся без следа, оставив только любопытство. – Эй ты, иди сюда, угостим тебя лепешками. Только куда ты будешь их совать?

Гримгельмир заворочался во сне, перевернулся на спину, разбросал руки.

Черное существо отступило на шаг, на мгновение Арнвиду показалось, что оно выросло, превратилось в тень до неба, держащую в руке нечто круглое, исторгающее дым.

А потом все исчезло. В вышине прозвучал и затих хлопающий звук многих крыльев.

– Он ушел? – Ицкоатль осторожно поднял голову, огляделся.

– Кто это был? – поинтересовался Арнвид.

– Великий и могучий Черный Тескатлипока, тот, кто смотрит на нас с севера, – нараспев продекламировал жрец, – хозяин темного неба и ночного ветра, тот, кто видит все в дымящемся зеркале. Насылающий болезни и несчастья, дарующий победу и успех…

– Ладно тебе, – Арнвид махнул рукой, зевнул с тягучим завыванием. – Понятное дело – бог. Но почему у него нет головы?

Ицкоатль поперхнулся, глаза его выпучились, он спешно замахал руками.

– Хватит вопросов! Вы и так разговаривали с ним непочтительно и наверняка вызвали его гнев!

– Да ладно, я чего? – эриль сделал оскорбленную мину. – Вон Один без глаза живет – и ничего. А ваш значит без головы…

Ингьяльд спал, осоловев от сытости. Воины-хуастеки поднимались с земли, оглядывались, точно не веря, что грозное божество удалилось, в глазах, обращенных на Арнвида, плескался страх.

Текущая рядом с тропой речушка журчала негромко и музыкально, а сквозь прозрачную воду можно было разглядеть каждый камешек. От воды веяло свежестью, вдоль берега тянулась полоса густого кустарника, в то время как над сухими пустошами ветер носил облака пыли.