Ты будешь моим - Кэти Эванс

Я попыталась высвободиться, но он лишь крепче сжал мою талию, и мое сердце едва не выскочило из груди. Убрав воду обратно в сумку, он наклонил ко мне голову и сделал глубокий вдох. Во мне сразу же начала закручиваться спираль вожделения. Я все еще была немного зла на него, но между моих бедер начал пульсировать клитор. Реми обхватил меня за лицо, повернул к себе и принялся покусывать мочку уха, он тяжело дышал, и я чувствовала своими ягодицами, что он полностью возбужден и хочет меня. Да, он отчаянно хотел меня!

– Боже, – прохрипел он мне в ухо, его руки сжались вокруг меня, и он начал трахать мое ухо языком. Вся дрожа от желания, я едва сдерживала стоны. Я разрывалась между желанием ударить его и впиться в него поцелуем… и это меня убивало. Мои трусики промокли, грудь болела, сердце колотилось, болела каждая клеточка моего тела, когда он снова и снова погружал язык в мое ухо, обводил его снаружи, с тем же отчаянием, которое мучило и меня.

К тому времени, когда мы приехали к отелю, здесь, на заднем сиденье такси я уже вся измучилась от собственного гнева и, в то же время, медленно закипала от страсти – от того, как Ремингтон завелся. Он гладил меня руками, облизывал и покусывал меня. Вдыхал мой запах так, словно ему не хватало воздуха.

Он взял ключ у портье, мы начали подниматься в лифте, и я сказала хриплым, каким-то не своим голосом:

– Отпусти меня.

– Скоро отпущу, – прошептал он мне в ответ, глядя на меня сверху вниз, и в его глазах плавился жар.

Даже несмотря на то, что своими потрясающими голубыми глазами он рассматривал меня в самом несексуальном платье в мире, в самом отвратительном макияже, с вульгарной красной помадой, первобытная страсть его взгляда пронзала меня молниями удовольствия.

Я чувствовала себя медленно закипающим вулканом, моя кровь бурлила от всепоглощающей смеси гнева и возбуждения. О, это возбуждение, я ненавидела себя за то, как оно быстро победило, когда его запах вскружил мне голову. Язык болел во рту. Я хотела облизать его шею, прижаться ртом к его сексуальному рту и заставить его показать мне, что он все еще хочет и любит меня.

Мое сердце бешено билось о ребра, пока он вставлял ключ-карту в щель и вносил меня внутрь, направляясь в конец коридора, где обычно находится спальня.

Войдя в комнату, он посадил меня в конце кровати.

– Не знаю, что я хочу больше всего – поцеловать тебя или ударить, – мой голос дрожал от волнения.

Затем я почувствовала, что меня захлестывает бешеная энергия, и изо всех сил ударила кулаком в его твердую грудь так, что он отшатнулся. Обхватив ладонями его красивое лицо, я прижалась к его сексуальному рту губами. Ощущение его вкуса пронзило меня, как вспышка экстаза, но я с сердитым возгласом вырвалась и снова с яростью ударила кулаками по его похожей на каменную стену груди.

– Твои песни заставили меня плакать! Я скучала по твоему голосу, по твоим рукам! Но я прекрасно понимаю, что я для тебя просто сохнущая по тебе беременная дурочка, и ты хочешь, чтобы я оставалась при тебе, как какая-нибудь тупая добропорядочная средневековая женушка, и покорно ждала тебя, пока ты будешь возбуждать сексуальные фантазии каждой женщины, пока их трусы не намокнут. Так вот, не дождешься! Я отказываюсь быть такой, какой ты мечтаешь меня видеть. Ты слышишь меня? Отказываюсь.

– Да, я слышу тебя. – Он наклонился и обхватил пальцами мой затылок, а затем его хриплый, полный желания голос затанцевал по моей коже. – А теперь иди сюда и поцелуй меня еще раз. – Он притянул меня к себе, мешая мне наносить удары. Я протестующе застонала, пытаясь вырваться.

– Ты кого-нибудь трогал из своих шлюх? – выкрикнула я то, что мучило меня больше всего.

Он крепче сжал мне голову, впиваясь голодным взглядом в мои губы.

– Нет, – прорычал он.

– Тогда почему же ты не хотел меня видеть? Я тебя не понимаю!

Его глаза потемнели от разочарования.

– Не нужно меня понимать, просто люби меня изо всех сил. Ты можешь это сделать? Скажи, можешь?

Его шершавый большой палец с невероятной чувственностью коснулся моей нижней губы. Я не могла говорить. Пока он пожирал мой рот восхитительно хищным взглядом, я любовалась потемневшими от появившейся щетины щеками, голубыми глазами, всклокоченными волосами, высокими скулами и квадратной челюстью, темным разлетом бровей, каждым дюймом его прекрасного лица, мучительно близкого, по которому я так соскучилась, что сейчас все мои внутренности начинали дрожать и пульсировать. Я услышала свой шепот:

– Ты все еще любишь меня?

– Ты, должно быть, насмехаешься надо мной, – сказал он.

Я застонала, когда его пальцы принялись ласкать мой затылок, от этого прикосновения у меня в голове все перемешалось. Меня пьянили его близость, запах его пота, его шампуня, его собственный терпкий запах. Каждый раз, когда он оказывался рядом, все мои чувства обострялись, я была так взволнована, так скучала по нему, что все мои гормоны взбунтовались, и мой голос предательски дрожал, когда я задала все тот же вопрос, важнее которого для мен не было:

– Ты все еще любишь меня, как раньше?

– Да я схожу по тебе с ума! – казалось, он не верил своим ушам.

Я со стоном закрыла глаза, мне отчаянно хотелось ему верить.

– Я говорил тебе о своей любви каждым лепестком каждой розы, – прошептал он своим умопомрачительным бархатным голосом, окутывающим меня своим теплом. А потом снова провел подушечкой большого пальца по моим губам, на этот раз менее нежно, с нажимом, требовательно.

– В психиатрической клинике одна из моих докториц как-то получила розу. Она сказала мне, что это от ее мужа, он сейчас в отъезде, но хочет сказать, что любит ее. Ведь это так понятно – когда тебя нет рядом, рассказать таким способом о своей любви? Брук, я никогда такого раньше не делал, но мне невыносимо больно смотреть на тебя через этот гребаный экран. Мне больно просто писать сообщения. Боль от этого в сто раз сильнее, чем от самых сильных ударов, которые я получаю на ринге.