Флейта Нимма - Марина Кимман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С Омо было как-то непонятно. Иногда я перехватывал ее взгляд, в котором было что-то похожее на сожаление.
Хотя были, в общем-то, проблемы и посерьезней. Например — способность Винфа пытать меня. Я все же сказал ему об этом.
— Сдается мне, в этом виновата смесь взаимодействий, — пробормотал он про себя.
Я пожал плечами.
— Сам подумай, сначала я связал тебя клятвой, затем выяснилось, что ты Атмагар, затем — что у тебя способности шамана. А затем я пытался поговорить с тобой без слов.
Мне не совсем было понятно, к чему он клонит. Да и спать хотелось — все-таки ночь наступила давно, и Луна светила как в последний раз. Я очень утомился за день, больше от мыслей, нежели от физической нагрузки.
— Что ты скажешь насчет того, чтобы я освободил тебя от клятвы? Возможно, ты тогда перестанешь падать на землю всякий раз, когда я пытаюсь мысленно с тобой поговорить.
Я не сразу понял, что он имеет в виду, а когда все-таки осознал — моя сонливость исчезла. С какой стати? Ведь когда он совершал тот обряд в пещере, недалеко от границы с Ойомеем, не было сомнений в том, что нарушение клятвы грозит ему разглашением тайны, а мне — смертью. С чего это вдруг он решил облегчить мне жизнь?
Я подумал, что, возможно, чего-то не понимаю. Что совсем запутался.
— Ну, давай, — сказал я, хотя сомнение никуда не делось.
Винф приподнялся со своего места.
— Стой. Мне вдруг пришла в голову одна мысль. Точнее, вопрос, — я не знал, как сформулировать. Такое ощущение, будто в мой разум запустили рой пчел. Сосредоточиться было трудно.
Да что со мной такое? Таким больным я себя никогда не чувствовал.
Винф выжидающе смотрел на меня. В его глазах плясали четыре огонька — два от костра, два от луны.
— Зачем тебе это? — спросил я.
Он пожал плечами и отвел взгляд.
— Мне показалось, что-то пошло не так, когда я пытался поговорить с тобой мысленно.
— Я не услышал ответа.
Он зло взглянул на меня. Омо, которая снова копошилась в земле — и как ей только не надоедает? — цыкнула про себя. По крайней мере, ей так казалось, что про себя. Я-то все прекрасно услышал.
— Ты согласен или нет? — спросил Винф.
Я пожал плечами.
— Да.
Мной владело равнодушие. В самом деле, какая разница, с клятвой или без.
— Ладно, — сказал Винф, поднимаясь. — Только будет больно, имей в виду. Обряд требует жертву. Повернись.
Жертву? Какую?..
Он оттянул воротник моей куртки и положил ладонь на затылок. Я вспомнил, что именно там был горящий треугольник, когда Винф взял с меня клятву полуострова Ойгир. Тогда шею саднило еще неделю. Что ж, если будет так же больно, ничего страшного. Бывало и похуже.
Несколько мгновений ничего не происходило, разве что чувствовал холод, где кожа была открыта, и тепло ладони ойгура — весьма жесткой, надо сказать.
Затем контуры невидимого треугольника стали наполняться огнем. Прямо как в тот раз, еще немного — и будет ожог. Но, против ожиданий, от ладони Винфа почти сразу повеяло прохладой, как будто по контурам провели кусочком льда. Еще через секунду он отнял руки.
— И это все? — спросил я.
Оглянулся: ойгур стоял позади меня на коленях, и держался за голову, как будто боялся, что она может укатиться. Я услышал шорох. Это девчонка метнулась к Винфу.
— Эм, Винф?
Он помотал головой.
— Ну вот, — сказал он, — восемнадцати лет жизни как не бывало. Тебе же восемнадцать, Лемт?
Я кивнул, не совсем понимая, к чему клонит ойгур.
— За клятву требовалась жизнь. Твоя жизнь, Лемт. А поскольку я освобождаю тебя от нее, я же и расплачиваюсь.
Если бы в песчаный замок кинули камнем, эффект был бы сходный. В счетный раз за этот день я задал себе вопрос, а зачем он это делает? Поведение ойгура не укладывалось в рамки. Вообще ни в какие. Если, конечно, он не сумасшедший.
Он встал и побрел к своей постели. Омо поддерживала его за локоть, как будто Винф был глубоким стариком.
— Все, спим, — сказал он, и, похоже, сразу заснул.
Омо накрыла его одеялом.
— Я не могу понять почему, но мне это не нравится, — сказала она шепотом, — это далеко не все. Зачем он снял с тебя клятву?
Весна пришла и в Степь. Проявлялось это в том, что мы чаще проваливались под снег — наст был уже не таким крепким. Да и в воздухе появилось что-то особенное. Оно словно разгоняло ту подозрительность, которая напала на меня в Исинграссе.
Для меня было удивительным, что запах весны одинаков и в Мэфе и в Степи, хотя, казалось бы, такое расстояние. Я даже и представить себе не мог, как отсюда добраться до дома.
— Ты знаешь, — сказала Омо, — я смотрела на тебя через обсидиан.
Винф шел впереди, так далеко, что казалось, будто он стремился убежать от нас.
— И что?
— Все, что мне говорили про тебя Старик и Анкем — правда. Меня, до сих пор удивляет, почему ты мне нравишься. Я должна тебя ненавидеть.
— Что они тебе наплели?
Она ускорила шаг. Я остановил ее.
Как только мы перестали идти, сразу стал слышен шум ветра. Только где-то вдали скрипел снег под ногами ойгура.
— Отпусти меня, — я увидел, что на лицо Омо снова наползает маска отчуждения. Та самая, которая так надоела мне за последний месяц.
Я как-то сразу забыл про песню нимм и вопросы, что мучили меня чуть ли не с самого начала путешествия. Что-то подсказывало мне, что снова вызвать ее на откровенность будет непросто. Если не невозможно.
Я убрал руку и постарался говорить чуть спокойней.
— Омо, расскажешь мне, что случилось тогда в Исинграссе?
Она помотала головой.
— Не могу.
— Если не скажешь, я не смогу помочь.
Вместо ответа она пошла вперед.
Боги, где мне взять столько терпения?
— Ну что ж, тогда будь что будет, — сказал я.
Я устал думать, что и как и почему. Будь что будет.
Парадоксальным образом возле реки было суше, чем в самой степи. Наверное, связано это было с тем, что в определенный момент ее берега стали подниматься. Сначала я думал, что так сложилось с течением времени, Однако когда мы подошли поближе, то увидели остатки кирпичной кладки. Кому-то в древние времена потребовалось огородить реку. Знать бы, зачем.
Я вдруг вспомнил о своих записях. Я не вел их, начиная с болот Мин-Мин, хотя когда-то поклялся себе, что сделаю все возможное, чтобы собрать материал для карты материка.
Интересно, можно ли чувствовать стыд перед бумажками.
Мы поднялись наверх. В некоторых местах сквозь кирпич и щебень проросли деревья. Корни у них были куда больше, чем крона.
Ветер здесь дул куда сильнее, чем внизу, хотя высота холма едва ли достигала трех метров. С другой стороны пролегала Аруни — снег на ее поверхности уже приобрел бледно-голубой оттенок, какой бывает за несколько дней до начала ледохода. Я бы не рискнул прогуляться по нему.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});