Маша для медведя - Наталья Шумак

-Все в порядке, дед.

-Ой, ли?

-Да.

-Ладно. Не хочешь колоться, не надо.

-С чего ты взял, что я вру?

-Стреляного воробья на мякине не проведешь. Меня хорошо учили, золотце. Уж правду от лжи твой старый зануда отличить в состоянии, сам без всяких детекторов.

-Точно?

-Практически всегда. Меня можно обмануть, разумеется, но это очень непросто. Видишь ли, золотце, врать - тоже искусство. Некоторые женщины, мужчины реже, умеют быть искренними, когда лгут. У них все: поза, движения глаз, тон голоса - будет правдиво. Но такие самородки - редкость невероятная. Обычному человеку нужно долго учиться, чтобы обмануть профессионала.

-А ты умеешь?

-Лгать?

-Да.

-Конечно. Хотя это не моя специализация. Я, скажем так, по другую сторону.

-То есть?

-В игре воры и полиция, я как раз на стороне закона. Так что меня, в основном, учили ловить, а не прятаться. Это разные науки.

Маша провела пальцем по скатерти. Опять вздохнула. Потом выдавила из себя, не хотя.

-Дед, ты прости, я ничего не буду рассказывать. Ничего плохого не случилось. Никто меня не обижал.

Он кивнул. Собрал морщинистое лицо в гримасу, пошевелил ушами. Проблеял.

-Давеча осерчал, что гутарить не хошь, гулена моя, не пеняй, на старого пердуна. Виноват. Дык ведь люблю тебя. Вот и клеюсь, как банный лист к заднице.

-О!

-Ась?

-Дед, ты гений.

-Есть маненько.

Легко согласился актер. Мелко-мелко закивал, перекрестился, состроил рожу еще забавнее прежней. Маша расхохоталась.

Разумеется, она не стала звонить Матвею. Еще чего не хватало. Набрала было Мишкин номер, посоветоваться о судьбе браслета; вспомнила жуткий синячище на морде Бурова, призадумалась, аккуратно положила трубочку, не дожидаясь, пока юрист ответит. Вот комбинация сложилась, нарочно не придумаешь. Матвей был пьян, иначе не вел бы себя так. Что теперь делать? Дожидаться пока он с извинениями прибежит? Глупости. Господин хирург закусил удила, свою неправоту не признает даже под дулом пистолета. Под дулом? Нечаянно представив себе пушку у груди Матвея, Маша дернулась. Помотала головой, отгоняя кошмарное видение. Тут телефон затрезвонил.

-Алло?

-Маша?

-Слушаю.

-Это я. Светлана.

-Привет.

Полежаева чувствовала себя неловко, сама не понимая, чего ждет от позвонившей подружки - извинений или упреков. В голосе студентки был арктический холод. Ну, вот... приплыли.

-Ты меня очень обидела.

-Чем?

Видимо, в Светкиной пьяной голове вчера все перепуталось.

-Ты лезла в штаны, у меня на кухне, к мужчине, который мне понравился.

-Чего?

Маша потрясла головой. Бред, который несла подружка, ее поразил.

-Я весь вечер потратила на него, я очень старалась, но стоило мне только отвернуться, и ты, ты... Как ты могла?! Я тебе так доверяла, всегда!

В дальнейшем обвинительном потоке было много восклицаний и упреков, Маша перебила не дослушав.

-Стоп. Все было не так, у тебя в башке свила гнездышко птичка "перепил". Я ни к кому никуда не лезла. Просто...

Света бросила трубку, на прощание прокричав.

-Сука!

Маша села на пол, возле недовольно пикающего телефона. Из кухни мгновенно явился дед, телепатическая связь, не иначе.

-Что такое, золотце?

Буров готовился к предзащите. Диссертация вот-вот должна была родиться официально. Появлялся редко: затюканный и не выспавшийся. Крутой Пацан мотался между Петербургом и родным городишком. Прямо таки поселился в поездах и самолетах. Набирал Машин номер раз, или два в неделю.

-Привет, красавица. Как дела?

-Нормально.

Отвечала Маша жутко лживым голосом.

-Ладушки. Скоро увидимся.

Как же. Как же. Одни обещания. Полежаева запрещала себе злиться. Не очень получалось. Впрочем, время от времени, очередной горилле подобный мальчуган, звонил в дверь и вручал вздыхающей девушке пять-семь роз.

-Велели передать.

-Благодарю.

Последнее было лишним. Посланцы Макса не отличались излишней тягой к плетению словес. Разворачивались и шлепали вниз по лестнице.

-Тьфу!

- Враги уходят в плен к царице снов.

Кошмары будут мучить их веками.

Все к лучшему. Ведь в лучшем из миров

Друзья останутся, само собою, с нами.

Мы петь начнем, негромко, но с душой.

Конечно, если мы имеем души...

А что враги? Свечу за упокой.

Мы их простим. Любовью злость потушим.

И будут шутки. Жутко не всерьез.

Наш тихий смех свернет края вселенной -

И в коконе невыплаканных грез

Родится мальчик... Бог обыкновенный.

-Золотце, ты должна гордиться.

-Чем конкретно, дед? Мордочкой, или бюстом? Косой или ногами?

Илья Ильич растерянно моргнул.

-Что такое, золотце? Почему ты в бутылку лезешь? Я имел в виду стихи Ивана. Мне очень приятно, что тебе посвящают такие славные тексты. Вот и все.

Маша выхватила из рук у деда листик, исчерченный каллиграфическими строчками. Смяла, засунула в задний карман джинсов. Бросилась вон из кухни. Все, все в ее жизни было не правильно. Все, что она делала шло наперекосяк. Может Светка, заклеймившая ее дико оскорбительным словечком не так уж не права? Сука в течке, за которой бегут спятившие от похоти псы... Чем она всех их привлекает? Прекрасными душевными порывами? Умением дружить?

-Ты не носишь мои браслеты.

-Это вопрос?

Стиснул оба запястья, в короткой проверке, забрался пальцами под рукава куртки, отпустил.

-Не носишь. Почему?

Что ему ответить? Шли рядом, выстукивая по неожиданно сухому для марта месяца асфальту два несовпадающих ритма. Дворники постарались на совесть. Двести метров идеальной чистоты посреди общегородской грязюки. Главная площадь Заранска. Елки. Статуя вождя. Дом Советов.

-Ты где?

Маша остановилась. Полтора месяца не виделись, а кажется, прошла вечность. Поправила перчаткой съехавший на лицо капюшон.

-В смысле?

-Где ты? О чем думаешь?

Маша опустила глаза. Посмотрела на мыски ботинок. Вопрос не имел ответа.

-Маш!

Пребольно взял за плечо, встряхнул. Проревел гневно.

-Да что такое! Что происходит?! А?

-Отпусти.

-Ты была совсем другая. Со мной. Еще месяц назад. Что случилось? Я надеяться начал, идиот.

Она смотрела в исказившееся лицо сильного мужчины. Гнев делал Макса пугающе привлекательным. Вот таким он был странным человеком. Сильные эмоции выглядят уродливо, в большинстве случаев. Но Макс принадлежал к другой породе. Он преображался и хорошел. Нежность, умиление, застенчивость - напротив, портили его физиономию, вызывая желание рассмеяться над шутовской мордой. Сейчас же, в данную опасную секунду, взбеленившийся гризли годился на роль красавца. И не замечал этого.

-Ну???

Поставить рядом Матвея... Не потянет. Потускнеет. Сдуется. Как бы ни был смазлив. Внутренний огонь, прорываясь наружу, преображал гризли, придавая его некрасивому лицу невероятную значительность, исключительную яркость. Он мог свести с ума, влюбить в себя. Демонически, невыразимо прекрасный, полный силы...

-Макс, я не могу тебе ответить. Но почему ты спрашиваешь, собственно? Не понимаю.

-Хочу знать правду.

-Какую?

-Маш, только не ты...

-Что?

-Не лги мне, пожалуйста. Не надо.

Сбитая с толку, встревоженная она резко тряхнула головой. Капюшон свалился назад. Начала, было, сердито фыркать и осеклась.

-Макс...

Он опустил руку в карман модненького плащика. Маша смотрела точно завороженная. Медленно вынул наружу, протянул золотую змею, свернувшуюся колечком.

-Дай руку.

Щелкнул замочком, еще и поправил браслет, сказал странным тоном.

-Вот так.

Полежаева растерялась. Уж этого она не ждала. Понимая, что любые попытки оправдаться прозвучат глупо, заблеяла несчастным голосом.

-Я не...

Перебил резко.

-Был уверен, ты скажешь правду, сама. Дурак, да?

Маша беспомощно умолкла.

-Ты...

Его лицо теряло краски. Сила схлынула, впиталась в чистенький, асфальт. Беззащитный, опустошенный человек зябко повел плечом.

-Почему именно с ним?

-Что?

Макс говорил негромко. Глядя в сторону.

-Ладно, молчи, а то врать примешься, оправдываться... На хрен мне это?

-Макс.

-Убила. Маш, ты меня убила. Пусть бы пацан этот длинный. Пусть бы кто другой. Я бы понял твой выбор. Честно. Хотя, мне все равно было бы неприятно, я о браслете, вроде фигня, безделушка, но ведь мой подарок, верно?

Запрокинув голову, он смотрел в небо. Словно читая ответ в белых иероглифах, вытянувшихся над городом, спутанных, комковатых облаков. Они текли мохнатой вереницей, никому ни в чем не отчитываясь. Ни долгов, ни обязанностей. Свобода и только свобода. Или так казалось снизу? Глупым маленьким человечкам? Облака по небу гнал ветер.

-Пойдем, подброшу до дома, до хаты.

Маша опустила руку, браслет жег запястье.

-Макс...

-Не нужно. Ничего говорить не нужно. Больше.