Орел взмывает ввысь - Роман Злотников

– Чего желает господин капрал? – тут же нарисовался перед Циммерманом трактирный служка.

Эк они тут разбираются в русских знаках различия… ну да, вероятно, русские военные здесь самые денежные посетители.

– Пива. И соленых крендельков. На двоих. А пока мы будем пить пиво, сделай-ка нам кабанью ногу. Что-то я проголодался, – распорядился Отто и, кивнув Шульцу, направился в дальний угол, к столу, за которым он любил обычно сиживать по вечерам.

– А ты к нам надолго? – поинтересовался Шульц, когда им принесли кружки, увенчанные густой, плотной пеной. Уж что-что, а пиво у старого Карла варить пока не разучились…

– Не знаю пока, – пожал плечами Циммерман. – Завтра наведаюсь к коменданту, похожу по городу, там решу.

– А… ты уже где-нибудь остановился? – вкрадчиво спросил Шульц. – А то я могу сдать тебе твою старую комнату. Она сейчас стоит пустая… Она в отличном состоянии. Наш дом пожар почти не затронул. Только крыша сгорела. Но мы ее давно починили, а запах уже почти выветрился. Марта там приберет, и… я недорого возьму!

Отто усмехнулся. Русский на месте Шульца предложил бы ему просто пожить у себя, а племянник Старины Михеля не упустил возможности слегка подзаработать.

– Недорого – это сколько?

– Ну… десять копеек в день, – живо отозвался Шульц.

– Четыре, – больше наобум и зная жадноватую натуру Шульца, чем действительно будучи в курсе местного уровня цен, рубанул Циммерман.

– Согласен, – торопливо кивнул Шульц, хотя в голосе его явно слышались нотки разочарования.

Они некоторое время помолчали, прихлебывая пиво и хрустя солеными крендельками, а потом Шульц поинтересовался:

– А как тебя взяли в стрельцы?

– Повезло, – задумчиво отозвался Отто, как будто размышляя, действительно ли повезло, или ему просто так кажется по привычке. Но потом решительно кивнул. Нет, точно повезло! – Когда мы побежали громить Русскую деревню, меня там взяли в плен.

– Кто? – удивился Шульц.

– Один русский офицер. Кирасир. И забрал с собой в Полоцк. Ну и… потом я оказался в Москве. Где меня расспрашивали о Блюхе, Рабке, Штаубе и остальных…

– Рабке, Штаубе… – Шульц испуганно оглянулся. – А ты слышал, что с ними случилось?

– Нет, – покачал головой Циммерман. – А что? Что-то неприятное?

– Да уж куда неприятнее… – хмыкнул Шульц. – Их повесили.

– Кто, русские? Немудрено, – усмехнулся Отто.

– Да нет, не русские… то есть никто не знает, кто это сделал. И вообще, все это произошло не здесь, а в Данциге. Там повесили семерых, в том числе, говорят, двух иезуитов. Вроде бы они все встречались где-то в пригороде Данцига, в каком-то доме, а наутро их нашли развешанными по соседним с домом деревьям. Вот так-то… А почему ты сказал – немудрено?

Циммерман покачал головой и ответил по-русски:

– Да так, мысли ни о чем…

Шульц уважительно кивнул.

– Да уж, ты ловко выучился говорить по-русски.

– Пришлось, – снова усмехнулся Отто, вновь переходя на немецкий. – Неужели ты думаешь, что в русской армии команды и распоряжения отдаются на каком-то ином языке, кроме русского?

В этот момент к столу подошел служка с подносом, на котором возвышалось блюдо с запеченной кабаньей ногой и столовыми приборами. Быстро расставив все на столе, он нагнулся к Циммерману и тихо произнес:

– Я очень извиняюсь, господин капрал. Но человек вон за тем столом интересуется, не Отто ли Циммермана он имеет честь видеть за этим столом?

Отто оглянулся. Через два стола от него сидел его старый приятель Клаус Ульке. Шульц тоже его разглядел и, наклонившись к Циммерману, зашептал:

– Не подавай виду, что его узнал. Ульке теперь – настоящая рвань. С тех пор как сгорели склады его отца, он так и не смог подняться. И теперь живет тем, что набивается в компании, пьет за их счет и рассказывает, как раньше было хорошо.

Но Отто не обратил на его слова никакого внимания. Он приподнялся, широко улыбнулся и призывно махнул рукой.

– Клаус, давай сюда… и это, еще пива и крендельков и еще одну тарелку.

– Слушаюсь, господин капрал!

После того как они с Ульке обнялись, тот устроился за столом и ухватил принесенную служкой новую кружку пива.

– Эх, Отто, как я рад тебя видеть! – расчувствовался Ульке, одним махом уполовинив кружку. – Ты – будто глоток свежего воздуха, как будто привет из той самой доброй старой Риги!

Циммерман хмыкнул. Ну да, доброй, старой… а сколько разговоров они вели тогда о том, что Рига-де ныне далеко уже не та добрая и старая, коей она была когда-то. Что Рига почти погибла. Что надобно непременно что-то делать, чтобы восстановить ее силу и богатство… А теперь те времена кажутся славными и благополучными. И уже не хочется ничего более того, если бы они вернулись…

– Эх, ты бы знал, – продолжал между тем Клаус, – как я скучаю по старым временам. Помнишь, какие компании собирались здесь, «У старого Карла»? Помнишь, как мы тогда спорили? Как грезили о свободе и справедливости? – мечтательно произнес Клаус.

– Да уж помню, – усмехнувшись, отозвался Отто, – и как нами воспользовались – тоже.

– Сейчас все по-другому, – пригорюнившись, отозвался Ульке, никак не отреагировав на слова Циммермана. – Слава богу, русские угнали всех этих ливов, латгалов, латов и остальных – у-у, мерзкие рожи, – но зато теперь всюду мерзкие рожи русских…

– По-моему, – добродушно отозвался Отто, – это не та тема, которую стоит обсуждать с капралом русской армии.

Клаус недоуменно посмотрел на него. Похоже, он как-то не обратил внимания на то, во что одет его старый приятель, и только теперь это обнаружил. Поэтому на его лице сначала нарисовалось удивление, затем испуг и только после этого интерес. Шульц же все это время смотрел на Ульке крайне осуждающе.

– Прости… – несколько обескураженно произнес Клаус и после паузы осторожно поинтересовался: – А можно узнать, как ты им стал?

– Да я вот как раз перед твоим появлением и начал рассказывать об этом Шульцу, – добродушно отозвался Циммерман, ловко отделяя от кабаньей ноги здоровенный шмат и отправляя его в рот. Запив мясо пивом, он некоторое время сосредоточенно жевал, а затем шумно выдохнул: – Уф, у старого Карла по-прежнему легкая рука.

– Старого Карла нет, – печально сообщил Ульке. – Погиб, когда тушил свою таверну. Так что сейчас готовит его двоюродный племянник. Ты его не знаешь. Он появился в Риге перед самой осадой. У брата Карла был хутор неподалеку, там на него работало три семьи латов, но как пришли известия, что союзные русским кочевники захватывают в плен людей и угоняют куда-то на восток, брат Карла решил перебраться к нему в город. Он тоже погиб, а его семья уехала в Любек. Один только племянник остался. Он женился на внучке Карла и унаследовал его таверну. – Клаус тяжело вздохнул, парой громких глотков окончательно осушил кружку и недоуменно уставился в ее пустое жерло, будто говоря: «Как, и это все?»