Пророчество Предславы - Сергей Фомичев

По россыпи городков, окружённых белыми стенами, земля эта издавна называлась Белогородьем. Некогда процветающее, а потом запустевшее от набегов Белогородье вновь ожило с появлением нижегородского воинства и созданием Черты. Возведённая замыслом Сокола и волей Константина всего лишь за месяц она, стала, пожалуй, самым грандиозным оборонительным сооружением своего времени. И, кстати сказать, самым дорогим. Но затраты оправдали себя — чёрная смерть так и не ворвалась в Белогородье, а вследствие этого не достала и столицы Нижегородского княжества.

Черта долго тянулась вдоль Луха, а в его верховьях шла по лесам и болотам, пока не упиралась в Волгу. Через каждые полверсты стояли дозоры, между которыми передвигались конные разъезды. На дорогах и тропах путников встречали заставы. В окрестных селениях улицы перегородили рогатками, а сами селяне готовились вступить в бой.

Особое дело большие реки. По Оке опасности не ждали, но вот Волга текла как раз с моровых земель, а движение по этому пути не прекращалось даже во времена великих бедствий. Потому два десятка лодок денно и нощно сторожили реку, останавливая и сопровождая к берегу корабли. Возле Васильевой Слободы, на двух островах поставили шатровые городки, в которые силой или уговором помещали всех, кто прибывал сверху.

Мор был остановлен, но Сокол не исключал, что, почуяв сопротивление, Мститель может устроить нечто подобное псковским событиям, попытается прорвать оборону. Если это произойдёт, черта послужит сторожевой полосой, а князья, заранее предупреждённые о прорыве, смогут своевременно принять меры.

Два полка дружины, один под рукой Андрея Константиновича, другой князя Волынского, расположились в Васильевой Слободе, маленьком городке в самой серёдке Белогородья. Стояли полки с единственной целью — быть наготове и подоспеть туда, где объявится Мститель или кто-нибудь из его воинства. Поместные князья привели сюда дружины помельче. А кроме них в городке собиралось и ополчение.

Единственное что по-настоящему беспокоило Сокола, так это призрачная свита Мстителя. С бестиями княжеское воинство без сомнения управится. И числом, и выучкой, и духом оно превосходило наскоро сколоченную псковскую оборону. Да и знаний о враге с тех пор прибавилось. Но вот с неуязвимыми призраками сражаться выходило некому.

Калики нет, его посох, скорее всего, попал к Микифору. (Любопытно, — подумал чародей. — Хватит ли духу у гнусного священника пустить посох в дело? Вряд ли. Трусоват архимандрит, плохая замена владыке.)

В Нижнем тоже не нашлось достойного оружия. Дионисий ничем подобным не обладал, а своих таинственных подвижников отправил в Суздаль. Да и вряд ли они могли бы всерьёз повлиять на исход схватки, тут немного другая песня.

На всякий случай Сокол порылся в кремлёвской оружейной. Однако князья предпочитали хоть и дорогие, но вполне обыкновенные клинки. Ничего стоящего обнаружить так и не удалось.

Велик был соблазн пригласить чародеев из Мещеры. Сокол не сомневался — у каждого из них найдётся, чем удивить призраков, а то и самого хозяина. Ничуть не хуже его меча или посоха новгородского владыки. Но оставить Мещеру, в которой нет ни Черты, ни сравнимого с нижегородским воинства, совсем без защиты, он не решался. Да и не согласятся тамошние колдуны выступить на помощь православному князю, бросив собственные рубежи.

Местных же собратьев Сокол не знал. Не знал даже, остались ли здесь чародеи. Он написал марийскому князю Байбороде, но тот себе на уме, и скорее сочтёт нужным охранять собственные земли, чем помогать соседям. Даже по просьбе Сокола.

Оставалось уповать лишь на удачу, да на змеевик Вихря, который выручил его в Пскове и с соизволения судьбы, может выручить и теперь.

Иногда в Васильеву Слободу заезжал Константин Васильевич. Оставаясь в столице, он, тем не менее, принимал в подготовке отпора живое участие. Творением чародея князь восхищался не стесняясь.

— Вот бы такую оборону по южному рубежу устроить, — мечтательно говорил он. — Давно такой замысел у меня вызревает.

— Против орды совсем другую черту надобно возводить, — отвечал князю Сокол. — С крепостями и засеками, большими конными полками и тайными заставами. Там войска впятеро против нынешнего потребуется.

— Да знаю я, — махал рукой Константин, но блеск в его глазах не исчезал.

Скомороха разбудили голоса. Один из спорщиков громко ругался, второй отвечал спокойно. Сперва Скоморох подумал, что в его шатёр подселяют новых постояльцев, но, проснувшись окончательно, сообразил, что голоса раздаются в стороне. Понять далеко они или близко было невозможно — такие уж у шатров свойства, что всегда кажется, будто говорят у тебя над самым ухом. Новгородец огляделся — повсюду в тряпичных стенах светились мелкие дырочки. Возможно, их прожгли искры, летящие от костров, но, скорее всего отверстия проделали прежние обитатели, которым наскучило сидеть безвылазно целую неделю.

Прильнув к дырочке, Скоморох осмотрел доступное взору пространство, ограниченное двумя рядами тряпичных наметов. Он увидел, как в соседнем ряду спорят о чём-то его давешний провожатый с каким-то, вылезшим наполовину из шатра, купцом.

— Ничем не могу помочь, — убеждал дружинник. — Ваш ряд пропустят только завтра, после полудня. Таково распоряжение князя.

— Но шесть дней уже прошло, — ругался купец. — Я не могу торчать здесь вечно, у меня дела. У меня торговля.

— Ты сам отказался от услуг чародея, не то давно прибыл бы в Нижний Новгород.

— Я православный и не могу к колдуну обращаться, — возражал купец.

— Ну, так посиди ещё один день.

Подобные разговоры, похоже, давно приелись дружиннику — он ничуть не повышал голос, отвечал спокойно, но с заметным равнодушием. Скоморох собрался уже вновь улечься, как вдруг купец повернулся лицом в его сторону. На короткий миг повернулся, но Скоморохом тут же овладела неясная тревога. Этого голоса он никогда прежде не слышал, а вот лицо показалось ему знакомым. Причём знакомым не с лучшей стороны, иначе откуда бы взялась тревога. Скоморох некоторое время напрягал память, но так ничего и не припомнив, плюхнулся раздражённо на сено.

Второй раз его разбудили голоса уже известные.

— Здесь? — послышалось возле входа.

— Да, господин чародей, здесь, — ответил дружинник.

Откинув полог, в шатёр вошёл Сокол.

— Будь здоров, колдун! — сказал новгородец, поднимаясь с сена.

— Привет, Скоморох! — кивнул чародей, осматриваясь. — Рад, что тебе удалось таки улизнуть от Микифора.

— Это ему удалось улизнуть… — пробурчал тот в ответ. — Жаль, что я был слишком слаб, чтобы всадить в него нож…