Под покровом ночи - Энн Стюарт

— Только для тебя, дорогая, — усмехнулся Ричард, ставя на столик свой полупустой уже стакан шотландского виски. — Я знаю, что ты не большая любительница выпивки.

— Но до сих пор тебя это, по-моему, не останавливало, — напомнила Кэссиди. — Я думала, ты хочешь снова подпоить меня, а потом взять тепленькую и сонную.

— О нет! — возразил Ричард. — Я хочу, чтобы ты кипела энергией и смотрела в оба.

Кэссиди нервно сглотнула.

— Может, тогда лучше дашь мне отпить виски из твоего стакана?

Длинные пальцы Ричарда прикоснулись к её лицу, нежные и восхитительные. Лицо его возникло прямо над ней, и Кэссиди впервые за эту ночь разглядела его бездонные черные глаза, и увидела в них себя. Но уже в следующее мгновение, когда губы

Ричарда впились в её губы, она больше не видела ничего.

От ощущения его языка, сохранившего вкус и аромат виски, во рту у неё начало приятно покалывать. Простыня куда-то соскользнула, и они уже лежали обнаженные рядом, тесно прижавшись друг к другу.

Ричард, продолжая целовать её, возлег сверху, но Кэссиди была настолько увлечена поцелуем, что даже не заметила, как он очутился между её непроизвольно раздвинувшимися в стороны ногами.

Внезапное проникновение застало Кэссиди врасплох, и она в испуге ойкнула, схватив Ричарда за плечи. Однако сама она ждала его ласк с таким пылом и вожделением, что плоти их легко слились воедино. Сильным толчком он проник ещё глубже и, тяжело дыша, склонил голову на плечо Кэссиди, давая ей возможность привыкнуть к его размеру и столь внезапному вторжению.

Минуту спустя Ричард приподнял голову и посмотрел на Кэссиди. Глаза его торжествующе и победно сияли.

— Я не хотел дать тебе возможности передумать, — сказал он.

— А что бы тогда случилось?

— Теперь поздно об этом думать. — Он слегка отстранился, чтобы следующим движением войти в неё ещё глубже. Кэссиди невольно вскрикнула.

— Тебе больно?

— Нет, — соврала Кэссиди. Но затем призналась: — Да. Немного. Я просто не привыкла…

— К мужчинам? Или ко мне?

— И к тому и к другому, — призналась Кэссиди, чувствуя, что краснеет.

— Не бойся, Кэсси, — жарко прошептал ей на ухо Ричард. — И не сопротивляйся. — Следующим мощным движением он вторгся в неё до самого основания, обхватив её ягодицы обеими руками и прижимая к себе, чтобы ещё углубить проникновение.

Кэссиди, сама не зная почему, решила, что Ричард решил подвергнуть её новому испытанию. А вдруг она его не выдержит? Чего все-таки он от неё добивается? И так ли это важно, по большому счету?

Она обвила его шею обеими руками. Ричард казался разгоряченным и взмокшим, мышцы его напряглись, и Кэссиди впервые поняла, какое сильное воздействие на него оказывает. Это её немного успокоило.

Волна наслаждения накатила на неё с пугающей внезапностью и сотрясла с головы до пят. Ощущения были настолько сильными, что Кэссиди перестала дышать, причем ей даже и не хотелось — тело её, казалось, начало жить особой, автономной жизнью, дрожа, сотрясаясь и растворяясь, в то время как перед глазами её, словно в калейдоскопе, мелькали, сменяя друг друга, ослепительные разноцветные узоры. Все её существо отдавалось этим поразительным ощущениям, пытаясь увлечь с собой и Ричарда.

Однако он не поддавался. Дождавшись, пока Кэссиди перестала дрожать и немного отдышалась, он извлек наружу свой напряженный фаллос и отстранился.

— О нет! — сама того не ожидая, выкрикнула Кэссиди, мечтавшая лишь о том, как бы снова испытать это фантастическое ощущение. — Не уходи!

В спальне сгустился мрак — луна совсем села. Однако руки

Ричарда по-прежнему уверенно и нежно ласкали её тело. Из темноты послышался его голос.

— Давай по-другому, — сказал он, переворачивая её на живот и устанавливая на четвереньки.

Возражать Кэссиди не стала. Ей было уже не до сомнений или стыда. Впервые в жизни она до такой степени принадлежала мужчине, отдаваясь ему целиком, телом и душой. Зарывшись лицом в хрустящие белоснежные простыни, Кэссиди словно в пелене чувствовала, как руки Ричарда гладят её по спине, ягодицам, раздвигают бедра, нащупывают её истекающее соками лоно, и как потом твердый жезл его страсти проникает туда, властно и непоколебимо… И вот её пальцы уже судорожно царапают постель, а из груди вырываются какие-то бессвязные звуки — то ли хныканье младенца, то ли поскуливание щенка. А потом темноту разорвали её крики. Крики наслаждения и отчаяния, мольбы и счастья, полного, вечной и окончательной покорности.

Прощай, всякая нежность — да и не нуждалась в ней больше Кэссиди. Пол ходил ходуном, кровать содрогалась, а в такт с ней сотрясалось и её тело. Кэссиди купалась в безумно острых ощущениях, сама пугаясь их всесокрушающей мощи. Она уже скользила навстречу Ричарда, с каждым толчком пытаясь глубже и глубже принять его в себя, соединиться воедино, впасть в сладостное забытье.

Ричард перегнулся через нее, и одна его рука скользнула между ног Кэссиди и прикоснулась к её нежному бутончику, тогда как пальцы другой проникли в её рот, познавая её и там.

Этого натиска Кэссиди уже не выдержала. Она разлетелась вдребезги, рассыпалась на тысячи кусков, в то время как зубы Ричарда впились в её плечо, а сам он бешено запульсировал, заполняя её лоно всем своим существом. Жизнью и смертью, верностью и полным опустошением. Они поочередно брали и отдавались, но все это теперь утратило всякое значение, и Кэссиди растворилась, вся без остатка, в ночи и в крепких и искренних объятиях Ричарда.

Нашлась в нем и мягкость. Ричард бережно, почти по-отечески, перевернул и уложил Кэссиди, нежно её лаская и успокаивая. Словно со стороны расслышала она ласковые слова, выражения любви и благодарности. И поплыла на облачке блаженства, погружаясь в радостное небытие.

Какой-то отдаленный уголок сознания Кэссиди ещё пытался противиться сну, напоминая, что нужно спешить, что времени у них почти не осталось, но ласковое нашептывание Ричарда в сочетании с усталостью от полноты непривычных ощущений сделали свое дело и Кэссиди забылась сном, пусть и совсем ненадолго.

Ей снились страшные сны. Ричарда собирались убить, а её принуждали следить за казнью. Она разрыдалась, ломая руки и пытаясь дотянуться до него…

Очнувшись, Кэссиди обнаружила, что лежит на Ричарде, в спальне царит серый предрассветный полумрак, а внутри у неё уже бьется и ходит могучий поршень. Она едва успела опустить голову и посмотреть на его лицо, как её вновь сотряс опустошающий оргазм, и в то же мгновение запульсировал и жезл Ричарда, заполняя её соком жизни и любви.