Охотник - Брайт Камли

«В переводе на человеческий» получалось примерно следующее: маленький, слабый, но вполне подходит для продолжения рода… «Спасибо хоть на этом…»

… не слуга и тем более не раб — непривычно высокий уровень сознания, но… Вот этому особенно трудно было подобрать эквивалент не только в языке, но и, вообще, в человеческой ментальности. Если человек как биологический вид воспринимался паучихой чем-то и так достаточно примитивным, то человек-самец не котировался уже совсем. Разницу Шида (так звали молодую паучиху) воспринимала не разумом, а чуть ли не каждой клеточкой ощущая что-то вроде вибрации.

Поскольку Найл, в отличие от паучихи совсем не разбирался во внешних (физических) достоинствах и недостатках смертоносцев и их самок, то он полностью отстранился от «маски» или «оболочки» и перешел на внутренний уровень.

Итак, перед была молодая женщина, с сильным характером, избалованная, привыкшая командовать: и потому что самки в иерархии пауков стояли выше самцов, и потому что принадлежала она, как и Юс, к кругу избранных. Со временем Шида могла вполне стать одной из двенадцати управляющих советниц-паучих. Возможности ее разума ей это вполне позволяли.

Что касалось отношения к правителю, то, кроме обычной для смертоносцев дисциплинированности, не ощущалось больше ничего положительного: ни малейшей тени уважения. И неудивительно, ведь молодая паучиха не присутствовала в зале заседаний в тот момент, когда Смертоносец-Повелитель и ее приближенные стали свидетелями чуда явления Богини через Найла и восприняли его посланцем, избранником. Единственной победой было то, что Шида оценила способность правителя понимать паучий язык — все. Никакого веса не имел Найл в глазах «возлюбленной» Юса. Похоже, ее даже забавляла наивная самоуверенность человека, посмевшего сунуть нос в ее дела.

Как ни странно в такой ситуации, Найл чувствовал себя вполне уверенно: страх, который он испытывал, поднимаясь по лестнице, испарился, как только пришло время действовать. То, что задумал правитель, могло и не сработать, но все же стоило попробовать — он ничего не терял.

А между тем закончившей всестороннее исследование Шиде было явно интересно, чем ответит посланник Богини.

И вот Найл, выразив восхищение умом и красотой молодой самки (по ее поведению он понял, что она также еще и необыкновенно привлекательна), вдруг посочувствовал ей: ведь ее сын — ее — а не только оказавшего в опале Юса, должен погибнуть. То, что она себя никак не запятнала не учитывалось вовсе, полностью игнорировалось, и тем самым ущемлялись ее права. Она не принималась в расчет. А что здесь удивительного: пока самки занимаются выведением и воспитанием детенышей, власть медленно, но верно переходит к самцам. Того и гляди, Повелителем станет Дравиг. Или какой-нибудь другой смертоносец. Пауки все больше и больше становятся похожими на людей, у которых ведь все наоборот…

Волна гнева, который обдало Найла, подтвердила, что он попал в точку — судя по всему молодая паучиха не могла похвастать сдержанностью. Не прощаясь: во-первых, у смертоносцев это было не принято, а во-вторых, они с Шидой так и «не сказали» друг другу ни слова (в человеческом понимании), Найл пошел было к выходу, но вдруг остановился и, как бы невзначай, передал молодой паучихе еще один образ.

Богиня Нуада — Великая Дельта — не являлась ни самкой, ни самцом, она была едина, потому она и была богиней. Рац появился на свет потому, что Шида и Юс, на какое-то время соединившись, ненадолго превратились в Богиню…

Рискуя свернуть себе в темноте шею, Найл где-то примерно этажа с одиннадцатого почти летел вниз по лестнице. Их общение с Шидой заняло не больше десяти минут, но он так устал, что мечтал поскорее оказаться сначала на улице, а потом у себя в постели.

Найл уже почти подходил к площади, когда снова ощутил мысленное прикосновение Юса. Смертоносец не стал ничего «говорить» — просто от него точно бы пошло тепло. Приостановившийся на минуту Найл, улыбаясь, снова заспешил домой.

Центральный вход, ярко освещенный и охраняемый двумя служительницами, правитель обошел стороной. Войти в здание он собирался через подвал со двора. Еще недавно там тоже стояла охрана, но теперь вход был свободен: Найл сделал так, что про эту неприметную дверь просто забыли, и он мог спокойно входить и выходить из дома в любое время суток.

Почти на ощупь Найл добрался до лестницы, ведущей из темного подвала наверх. Нет, в сильной усталости определенно что-то было: по крайней мере в таком состоянии, как сейчас, когда не сохранилось сил даже на то, чтобы думать. Однако надо было еще зайти к Исте, которая, конечно, не спала, дожидаясь хоть каких-нибудь известий.

Найл не ошибся: из-под двери спальни его «невесты» пробивался едва заметный свет.

— Я видела тебя в окно.

— Сейчас? — Найл тяжело опустился на краешек кровати.

— И сейчас, и полчаса назад: ты уходил куда-то в сторону от площади.

Найл кивнул:

— Нужно было помочь Юсу.

Это имя заставило Исту вздрогнуть, но когда Найл рассказал обо всем, что случилось со смертоносцем по вине Нита, она потрясенно покачала головой:

— Господи, какой ужас! Но теперь-то хоть она его не тронет?

— Надеюсь, — Найл улыбнулся: втайне он боялся, что Иста отнесется равнодушно к судьбе маленького Раца. Но ее сочувствие было совершенно искренним, и у Найла, словно гора свалилась с плеч: — Ну, а «светящийся дом», — повеселев, продолжал он, — и, правда, оказался светящимся: он так специально и построен — чтобы реагировать на присутствие человека.

«Значит, он сейчас там…» — прочитал в глазах девушки Найл.

— Что же касается опасности, — продолжал он, — то тут надо еще подумать, — Найл не был полностью уверен, что его версия о живущих в доме гигантских головоногах, правильна…

Не всякий сон приносит желанный отдых, однако усталый человек, даже если бы и знал точно, какие приключения ожидают его по ту сторону бытия, все равно не имеет выбора.

Закрыв глаза в своем доме в городе пауков, Найл, который за минуту до этого прямо в одежде просто рухнул на кровать, открыл их в пещере. Вход в нее завален камнями, но эта защита — достаточно надежная для обитателей пустыни — ничто, если вдруг нападут смертоносцы. Они там, снаружи, но они пока не знают, где находится пещера, и пытаются мысленно «нащупать» Найла.

Спасти его может лишь полая неподвижность. Он замирает. Только на этот раз не чувствует желанного покоя: Найл оказывается не на поверхности океана, а на самом дне. Над ним — плотная, тяжелая вода. Мириады тонн воды. Здесь так темно, что не верится, будто там, наверху светло, что где-то сияет солнце. Вода давит, сжимает; Найл почти задыхается, но всплывать нельзя — немедленно засекут — а сколько еще терпеть, неизвестно. Он делает над собой усилие, и… просыпается.