Око силы. Четвертая трилогия (СИ) - Андрей Валентинов

Леонид слушал, не спорил, вдыхал звенящий весенний воздух. Какая, собственно, разница, сидит где-то под землей унылый и мрачный Блюститель, свихнувшийся от разговоров с неупокоенными мертвяками? Тайн вполне хватало и в этом мире. То, что лежало в папках Жоры Лафара, куда страшнее всякого подземного царства, а странный чемоданчик с Кирочной – намного интереснее. А еще лучше – чтобы ни тайн, ни ужасов. Много ли живому человеку требуется? Воздухом свежим подышать, на солнце взглянуть…

– Знак! Знак!.. Знамение! Меня слышат, слышат!..

На этот раз вопль психа Мокиевского звучал победной трубой. Длинная худая рука указывала прямо в небо, в солнечный зенит.

– Блюститель Мира! Приди, приди!.. Ай!..

Один из конвоиров, потеряв терпение, слегка пнул крикуна сапогом. Мокиевский упал на четвереньки, приложился подбородком к грязному металлу крыши, но и не думал смиряться:

– К тебе взываю, Блюститель Недоступной! Ом! Ом! Ай-й-й!..

Теперь в дело пошел приклад. Удар под ребра принудил Нострадамуса к молчанию, но жест руки вновь красноречиво указал на небо.

– Между прочим, там и вправду что-то летит, – щурясь от яркого солнца, констатировал археолог. – Похоже на аэростат.

– Да что вы, граждане, паникуете! – возмутился серошинельный. – Все в порядке. Это летательный аппарат, по-научному если, дирижабль. Вчера в «Правде» писали: состоится показательный полет первенца советского, значит, дирижаблестроения, чтобы вся Столица увидела и порадовалась. Называется аппарат «Красная звезда», если кому интересно.

– Ом! – вновь возопил Мокиевский. – Сокровище в сердцевине лотоса!..

Конвоир вновь поднял винтовку, нацелился прикладом, но бить не стал. Пожалел, видать.

– А еще образованный человек! – укоризненно молвил он, закидывая оружие на плечо. – Дирижаблей, значит, боится. Интелихенция!..

Леонид тем временем смотрел в небо. Яркое весеннее солнце мешало, приходилось прикрываться ладонью, чтобы разглядеть небольшую серебристую капельку, парящую прямо в зените. Привязные аэростаты на фронте приходилось видеть, и не раз, но свободный полет Пантёлкин наблюдал впервые. Издалека дирижабль казался беззащитным, игрушечным. Подует ветер – и лови капельку над Атлантическим океаном!

Душу царапнуло, словно волчьим когтем. Там, наверху – свобода. Вольные люди в вольном небе.

– А дирижаблей-то два, – негромко проговорил Артоболевский. – Чуть правее, Леонид Семенович. Солнце, конечно, мешает…

Старший уполномоченный последовал совету и согласно кивнул. Два! Еще одна серебристая капелька, правее и выше. Интересно, писала ли об этом всезнающая «Правда»?

– Такой бы в Туркестан! – археолог улыбнулся черными разбитыми губами. – Расстояния там – не нашим чета. Подняться над Памиром, над Тянь-Шанем… Немецкие «Цепеллины» в последнюю войну имели потолок до семи километров и летали через Северное море до Лондона и обратно. Если постараться, этак до самой Лхасы добраться можно. Конечно, нужен водород, эллинги, мастерские. Когда все это будет? Но помечтать-то можно?

Серебристые капли стали заметно больше. Один из дирижаблей неспешно плыл над Столицей, следуя строго на юг, но второй – тот, что слева, явно поворачивал. Острый нос смотрел прямо в сторону тюремной крыши.

– Над нами пройдет, – рассудил любопытствующий конвоир, глядя в небо. – Полчаса у нас еще есть, так что понаблюдаем, граждане. Товарищ Антипов, слазь с лавки, присоединяйся!..

Серошинельный Антипов, куривший вторую папиросу подряд, только махнул рукой. Ему было и так хорошо.

Дирижабль приближался. Уже можно было рассмотреть сверкающие белым металлом рули, подвешенную на стальных тросах гондолу, яркие красные литеры на серой ткани оболочки и даже услышать негромкий шум работающих двигателей. Аппарат шел под небольшим углом, что мешало прочитать всю надпись, но Леониду почудилась, что первая буква «Л».

– Это не «Красная звезда», – проговорил незнакомый голос под самым ухом.

От неожиданности Пантёлкин вздрогнул. Чудеса продолжались. Псих Мокиевский стоял рядом, скрестив руки на груди, и улыбался. Безумие исчезло, светлые глаза смотрели остро и зло.

– Помянутый вами аппарат – старье, «француз», оставшийся еще с войны. А это что-то новенькое. Кстати, граждане, советовал бы сложить оружие и не делать резких движений.

Последнее относилось к конвоирам. Они тоже что-то почуяли. Безразличный ко всему Антипов уже очнулся и стоял с винтовкой наготове, знаток же современной технике недоуменно крутил головой, не сводя глаз с воздушного гостя.

Аппарат был уже совсем рядом, в нескольких десятках метров. Шум моторов усилился, дирижабль сбавил скорость и начала разворачиваться. Сухо ударил винтовочный выстрел, за ним другой, третий. Стреляли снизу, вероятно, с тюремного двора или с вышек охраны, пытаясь отогнать бесцеремонного пришельца. Аппарат вздрогнул и на мгновенье завис в теплом весеннем воздухе.

– «Линейный № 1» – негромко прочитал Артоболевский открывшуюся надпись на серой оболочке.

И в то же мгновенье ударили пулеметные очереди.

Вначале Леониду показалось, что огонь открыла тюремная охрана, но в следующий миг он заметил яркие огоньки, вспыхивающие в иллюминаторах гондолы. Мелькнуло и пропало что-то темное, устремившееся вниз, к невидимому с крыши двору. Пантёлкин вспомнил мудреное слово «балласт», но фронтовой опыт не дал обмануться.

– Уши закройте! – рявкнул он, поспешив первым выполнить собственную команду.

Здание вздрогнуло, тугая гремящая волна ударила по вискам. Зазвенели разбитые стекла, неуверенно завыла сирена. Новый взрыв, еще сильнее первого, заставил ее замолчать. Дирижабль неспешно приближался к отгороженной щитами крыше.

– Ах ты, контра!

Серошинельный Антипов попытался прицелиться, но третья очередь прогремела пулями по железу. Конвоир дернулся, разжал руки… Человек упал беззвучно. Винтовка негромко ударилась о металл.

– Бросай оружие! – грозно прокричали небеса.

– Ом! – удовлетворенно выдохнул в ответ Нострадамус Мокиевский. – Я же их предупреждал!

Леонид поманил рукой археолога, и они отошли подальше, под железный козырек. К ним поспешил присоединиться уцелевший конвоир, уже без винтовки. Мокиевский остался стоять посреди площадки. Худые руки взметнулись к небу, гримасой подернулось лицо:

– Агартха-а-а!..

Дирижабль, ревя моторами, завис над крышей. Из открытой двери гондолы упала веревочная лестница с блестящими металлическими ступеньками. За нею последовали два толстых каната.

– Блюститель прибыл, – хмыкнул Леонид, нащупывая в кармане рукоять бесполезного «бульдога». – Прямо-таки фильма американская. Может, вам, Александр Александрович, отсюда убраться, пока еще не поздно? Как думаете?

– Не вижу разницы, – негромко ответил седой.

По лестнице уже спускался первый человек в незнакомом серебристом комбинезоне и летном шлеме. Еще двое, такие же серебристые, скользнули вниз, держась за канаты. Тот, кто спускался по лестнице, быстро огляделся и спрыгнул на гремящее железо.

– Я здесь! Здесь! – Мокиевский рванулся к нему, задел носком ботинка о край листа, покачнулся, едва устоял на ногах.

– Здесь!!!

Громко и резко ударил выстрел. Нострадамус дернулся, взмахнул руками… Черная куча тряпья беззвучно рухнула на грязное железо. Серебристый подошел ближе, поднял руку с маузером «номер два»…

– Б-бах!

Бесформенная куча дернулась и затихла. Еще один выстрел – один из серебристых всадил пулю в недвижное тело Антипова. Все трое переглянулись и неспешно направились к тем, кто еще был жив.

– «Кукушка лесовая нам годы говорит», – негромко пропел Леонид.

– «…А пуля роковая нам годы коротит!» – весело откликнулся тот, кто кто убил Мокиевского. – Лёнечка, ты ли это? Вот так встреча!

Рука с «маузером» дернулась.

– Б-ба-бах!

Серошинельный конвоир, знаток современной техники, схватился за грудь, захрипел…

– Свидетели, думаю, нам не нужны?

Яков Блюмкин довольно улыбался. Оружие смотрело прямо в грудь археолога.

– С гражданином Мокиевским, а лох ин коп, вопрос урегулирован, теперь ваша очередь Александр Александрович. Вопрос вам известен. Ответ?

– Известен, – спокойно и твердо проговорил Артоболевский.

Блюмочка хмыкнул. Толстые красные губы искривились довольной усмешкой.

– Оно и к лучшему. Лёня, знаешь, что такое «а лох ин коп»? Пожелание дырки в голове.

– Хорошая мысль, – согласился Пантёлкин.

Черный ствол «бульдога» был нацелен прямо в голову Яши Блюмкина. Тот моргнул, взглянул изумленно.

– Лёнечка, ты бы шутку посвежее выдумал. Патрончики-то…

«Щелк!» – ответила пуля, отрикошетив от железного листа. Блюмкин поспешил отдернуть ногу.