Бог, которого никогда не было - Бхагаван Раджниш

Поэтому каждое мгновение нужно давать свежий ответ, исходящий из сознания, подобно зеркалу. Если вы посмотрите в зеркало, вы увидите свое лицо. Если обезьяна посмотрит в него, она увидит свою морду. Если осёл посмотрит в него, он увидит свою морду. Зеркало — это инструмент отражения, у него нет собственного мнения. Вы не можете сказать, что зеркало противоречит само себе, что оно непостоянно: оно показывает то лицо человека, то морду обезьяны, то морду осла. Что это за зеркало? Нельзя противоречить себе! Дзен всегда противоречит прошлому, но находится в полном согласии с настоящим. Его непротиворечивость — это совершенно иной феномен, нежели всё, что до сих пор происходило в мире. Она уникальна.

Философы придерживаются своих прошлых взглядов. Они всю жизнь повторяют то, что сказали в прошлом, и не противоречат своим прошлым высказываниям, но такая непротиворечивость мертва. День, когда впервые было озвучено высказывание, уже мертв. А они продолжают его повторять, хотя ситуация давно поменялась.

Дзен согласуется не со временем, а с существованием. Он просто созерцает существование и все, что происходи вокруг. Он не является окостеневшей конструкцией. Когда мальчик первый раз сказал: «Туда, куда меня несет ветер», это был его ответ тому моменту. Естественно, что в следующий раз он не мог его повторить. Другой же мальчик пришел с готовым ответом, а готовые ответы недопустимы в мире дзен.

Мальчик из храма дзен был совершенно обыкновенным мальчишкой, но, живя в атмосфере дзен, он понял одну вещь: нельзя повторяться, потому что существование никогда не повторяется. Нельзя найти в мире двух совершенно одинаковых людей. Вы никогда не увидите на дереве двух совершенно одинаковых листочков; вы никогда не найдете двух совершенно одинаковых роз. Существование никогда не повторяется. Оно всегда создает оригинал, оно не верит в копии.

Готовые ответы не работают в атмосфере дзен.

Поэтому вы должны знать, что каждый раз мастер дзен будет новым. Он всегда молод и свеж и отвечает ситуации. Его не волнует память о прошлых событиях. Он не имеет к ним никакого отношения. Он всегда, подобно зеркалу, открыт настоящему.

Бусон написал:

Я ухожу,

Ты остаешься —

Две осени.

Что он хочет сказать этим хайку? Осень в Японии — очень красивая пора, поэтому ей часто посвящают хайку. Это самое красивое время года. Бусон — мастер дзен, пробужденный, просветленный. И когда он говорит: «Я ухожу — ты остаешься», он разговаривает с осенью. Осень уходит, это причиняет боль. Поэтому он говорит осени: «Оставайся. Я уйду. Я — тоже осень, такая же красивая и великолепная, как и ты. Поэтому я могу уйти вместо тебя, а ты оставайся».

Это показывает безграничное сострадание: «Почему ты уходишь, когда я готов уйти вместо тебя? Люди любят тебя, они наслаждаются тобой. Они танцуют, когда ты приходишь. Не лишай их радости. Если надо уйти, я готов».

Я ухожу,

Ты остаешься —

Две осени.

«Ты — осень, и я тоже осень. Ты отцвела, я тоже отцвел. Так что нет проблем, я могу занять твое место. Оставайся здесь».

Как будто вы разговариваете с розой, которая вот-вот опадет и исчезнет. Вы ей бесконечно сострадаете и говорите: «Не уходи. Я могу уйти, а ты оставайся. Люди тебя так любят. Они радуются, когда ты танцуешь на ветру, под дождем и под солнцем. Все тебя любят. А мое время подошло к концу. Я отцвел, я достиг своего апогея. Дальше идти некуда. Это — конец моего пути. Я могу уйти, а ты оставайся».

Только мастер дзен может вести такой диалог, потому что он пребывает в гармонии с сущим. Неважно, весна ли это, лето, осень или зима. Он чувствует себя в гармонии со вселенной. И он хочет, чтобы красота оставалась радовать людей. Он готов сам уйти, исчезнуть в этом безбрежном океане существования. Это потрясающее хайку.

Я ухожу,

Ты остаешься —

Две осени.

Ты создаешь прекрасную атмосферу, внутри у меня — такая же атмосфера. Пришла моя осень. И я могу уйти. Тебе не нужно уходить. Люди так тебя любят...

Последний вопрос:

В своей книге «Утренняя заря» Фридрих Ницше пишет: «Посреди океана бытия мы пробуждаемся на маленьком островке, не больше лодки — мы искатели приключений и перелетные птицы — и несколько минут смотрим вокруг себя пристально и пытливо, пытаясь предугадать, не налетит ли ветер и не сдует ли нас, не накатит ли волна и не смоет ли нас с острова!

Мы проживаем напряженные мгновения знания и предсказания среди радостного плеска и шепота волн, а наш дух, рискуя, перелетает океан и наполнятся гордостью не меньшей, чем сам океан».

Разве троила Ницше: веселый нрав, отвага и любовь к жизни — не представляет собой гораздо большую ценность, чем троица индуистского или христианского божества? И разве безумие Ницше не важнее, чем так называемый здравый рассудок христиан, которые готовы умереть за свои фантазии?

Ницше — великий и уникальный поэт. Он писал стихи в прозе — очень редкое явление. Он никогда не писал стихов, но его проза — это самая настоящая поэзия. Каждое предложение поэтично и символично. Все, что он говорит, прекрасно, хотя он так и не превзошел ум.

Мне хочется сказать о Ницше, как сказал Секито монаху: «Как грустно! Как грустно!» Этот человек заслуживал того, чтобы стать буддой. Но в силу того, что он жил на Западе, он не смог найти выход за пределы ума.

Вы правы, христианская или индуистская троицы не идут ни в какое сравнение с троицей Фридриха Ницше: веселый нрав, отвага и любовь к жизни. Именно этому я вас и учу.

Христианская троица — это фикция. Бог, Святой Дух и Единородный Сын Иисус Христос — это фикции. Иисус Христос — на девяносто девять процентов фикция и на один процент реальность. Будучи человеком, он один из всей этой троицы является на один процент реальным. Но все совершенные им чудеса — вымысел. Его хождение по воде — вздор; оживление мертвых — абсурд; рождение от девственницы, непорочное зачатие не логично и не научно; его воскресение — мошенничество. Он не умер на кресте, поэтому о воскресении и речи быть не может. Он просто убежал из пещеры; это был уговор между наместником Иудеи, Понтием Пилатом, и последователями Иисуса. Понтий Пилат был против распятия Иисуса и мучился из-за этого. Но он ничего не мог поделать.

По традиции, перед распятием приговоренных к смерти преступников раввины, особенно первосвященник, священник великого Иерусалимского храма, имели право просить о помиловании одного из преступников.

Должны были распять троих человек. Двое были убийцами. Один из них был ужасным преступником: на его совести было семь убийств и изнасилований и множество других преступлений, он был пьяницей, но в то же время очень сильным человеком. Звали его Варавва. Второй тоже был преступником. Понтий Пилат надеялся, что евреи попросят отпустить Иисуса. Он был совершенно невиновным, он не совершил ни одного преступления, не сделал ничего противозаконного. Он был абсолютно невиновен.

Однако евреи страшно разозлились на него, потому что он объявил себя Сыном Божьим. Евреи не верят, что у Бога есть семья, потому что как только появляется семья, она становится бесконечной. Появляются братья, шурины, свояки и девери; появляются сестры, невестки, золовки и свояченицы и так далее. Тогда у Бога должна быть жена, у него должны быть родители, бабушки и дедушки. И кто знает, когда закончится его род? Бог будет окружен огромной семьей. Далекие родственники, седьмая вода на киселе, тоже будут заявлять о своей божественности. Евреи не принимали троицы. Бог — один; у него нет ни Сына, ни Святого Духа. Поэтому евреи и разозлились, когда Иисус провозгласил себя единственным Единородным Сыном Божьим.

Почему он «единственный»? Что случилось с Богом? Он стал импотентом? Разве он не может плодить детей, как индусы? В Индии дюжина детей в семье — это норма. Две дюжины — это уже достижение. А у Бога только один сын, нет даже дочери, чтобы сыну было с кем поиграть. Это идет вразрез со всеми убеждениями евреев, поэтому они и могут просить, чтобы его помиловали. Понтий Пилат не был евреем, поэтому он не понимал, в чем проблема. Он был римским язычником и не верил в Бога. Так в чем же проблема? Бога нет, и если этот человек немного эксцентричен и думает, что он — Сын Божий, в этом нет вреда. Его безобидные заявления просто говорят о том, что он немного не в своем уме, что он — чудак, чокнутый! Но чокнутых не распинают на кресте. Он — дурачок, над ним можно посмеяться, но он невиновен. Смейтесь над ним, но распинать его — несправедливо.

Итак, Понтий Пилат надеялся на помилование Иисуса, но евреи этого не сделали; наоборот, все раввины закричали. А в храме было две тысячи раввинов; это был огромный иудейский храм, который позже был разрушен. Первосвященник храма был практически царем иудейским. Они все закричали в один голос: «Мы хотим, чтобы освободили Варавву».