Сакура-ян - Андрей Геннадьевич Кощиенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Всё-таки, что именно будет представлять моя деятельность? — спрашиваю я, ожидая, пока мозг на пару с подсознанием наконец родят совместное решение.
— Ничего сложного для тебя. Станешь, как и раньше, заниматься творчеством, а я побеспокоюсь о том, чтобы его результат увидели в мире как можно больше людей.
— А на каких условиях будет осуществляться взаимодействие между мною и фондом?
— Сказать честно, пока конкретно над условиями я не думала, — признаётся СунСиль. — Узнала, в какую ты попала беду и поспешила встретиться, чтобы сообщить, что на твоей стороне есть такой человек как я. Знаю, насколько порой бывают хрупки творческие люди, и как важно вовремя оказать им поддержку, не дать погаснуть горящему их внутреннему огню. Думаю, условия будут не хуже тех, что были в твоём агентстве.
«Твоём агентстве»?! Словно с помойки вонью пахнуло! Пф… Чёрт принёс сегодня эту аджуму! Слов для необидного отказа в моей голове так и не появилось. Придётся говорить так, как есть. Эх, получается же у меня обзаводится недоброжелателями!
— Прошу прощения, госпожа СунСиль, — извиняюсь я. — Но я отказываюсь от сотрудничества.
Аджума удивлённо распахивает глаза.
— Почему? — помолчав несколько секунд, спрашивает она и делает правильную попытку догадаться. — Тебе не понравились условия?
— И это тоже, но не только. Последнее время я много размышляла, почему всё в моей жизни сложилось так, как сложилось. И пришла к выводу. Дело в высоком уровне моих способностей. У людей, с которыми я взаимодействовала, он был гораздо ниже. В результате, окружающие превращались для меня в оковы. Неспособные понять мой замысел, не видящие результата, который вижу я, они спорили, чинили препятствия, создавали кучу тупых, ненужных проблем. У меня ушла просто масса сил на преодоление их сопротивления. Если принять ваше предложение, госпожа, то история повторится, пойдя на второй круг. Вы же не сделаете меня самой главной в своём фонде, ведь так?
— Желаешь быть первым лицом?
— Если не хочу впустую тратить свои силы, то да.
СунСиль несколько секунд оценивающе смотрит на меня.
— Не забыла, где сейчас находишься? — спрашивает она. — Неужели не жалко пяти лет жизни?
— Почему же? Жалко. Но если откажусь от своего решения быть лидером, на воле меня ждёт такая же тюрьма. Говори это, делай как сказали, будь вечно благодарна за то, что на тебя хотя бы смотрят. Зачем мне такое? Я не для того родилась, чтобы всё время бороться с идиотами.
— «Идиотами»? Как я понимаю, все, кто вокруг тебя, это они?
— Совершенно нет, госпожа. Окружающие переходят в их разряд лишь после того, как пытаются заставить меня делать правильные, в их понимании, вещи. До этого момента, по умолчанию, все люди — нормальные.
СунСиль с выражением печали на лице качает головой.
— Вижу, девочка, тебе в жизни уже много досталось, — говорит она. — Жаль, конечно, что добро вызывает у тебя подозрение и неприятие, но моей вины здесь нет. Виноваты в этом те, кто были с тобой. Твоё ожесточение вполне понятно, но, если последуешь за ним, ничего хорошего из этого не получится. Пять лет — большой срок. Проведённые в тюрьме они уничтожат весь твой талант, превратив тебя в простую неудачницу. Другого варианта здесь быть не может.
— Будущее туманно и неопределённо, — отвечаю я. — Никто не знает, что может случиться завтра. А давать прогноз на пять лет — это вообще бессмысленно.
— Вижу ты находишься в угнетённом эмоциональном состоянии и пытаться сейчас достучаться до твоего разума — бесполезно, — говорит аджума. — Поэтому я не стану этого делать. Но всё же, по возможности, попрошу при случае подумать над моими словами. Пока ты будешь это делать, я постараюсь восстановить у тебя доверие к людям. Завтра ведь будет слушанье о драке в «Анян», не правда ли?
— Да, госпожа.
— Так вот. Когда в суде всё решится для тебя благоприятным образом, знай — я приложила к этому частичку своих сил.
Хм, даже так? То ли ей это ничего не стоит, то ли я ей нужен позарез. А скорее — и то и другое вместе взятое…
— Спасибо вам, госпожа, за заботу о моей судьбе, — с поклоном благодарю я.
Не, своего решения в отношении работы в фонде лучшей подруги президента менять не намерен, но почему бы госпоже СунСиль не дать себя проявить? Я ничего у неё не просил, — сама предложила. А хоть какая-та поддержка лишней не будет совершенно. Потом, вроде расстаёмся нормально, без обид. Можно и поклониться.
— Будь умной, ЮнМи, — советуют мне, когда я выпрямляюсь. — Обещай хорошо подумать над моими словами.
— Обещаю, госпожа. — отвечаю я.
(позже, в кабинете начальницы «Анян»)
— Я сказала госпоже СунСиль, что подумаю над её предложением, — говорю я, закончив короткий рассказ о встрече с неожиданной посетительницей «Анян».
О своём отказе от сотрудничества говорить не стал, решив, что ни к чему. Передал любопытствующей госпоже НаБом суть состоявшейся беседы, как говорится, в целом, и всё на этом.
— Обещала подумать? — удивляется начальница. — Хочешь провести пять лет в тюрьме?
— Соглашаться сразу нельзя, — смотря на собеседницу с выражением «вы что, не понимаете?», объясняю я. — Не обсудив условий, не видя договора. Наниматель может решить, что претендент находится в безвыходном положении.
— Разве ты находишься в каком-то другом положении? — удивляется НаБом. — До сегодняшнего момента я считала твою ситуацию — безнадёжной. Но у тебя, оказывается, есть своё виденье на это счёт, да?
— Многое зависит от точки зрения на проблему, госпожа, — уклончиво отвечаю я.
Начальница неодобрительно качает головой.
— Госпожа СунСиль сказала, когда вновь планирует встретится с тобой?
— Нет. Она сказала: «до встречи», — и ушла.
— Что-то много вдруг стало у меня гостей, — говорит она, взяв со стола конверт и подняв его вверх. — Вот. Из департамента полиции прислали. Уведомляют о твоей встрече с инспектором комиссии по делам несовершеннолетних. Госпожой АйЮ…
— «АйЮ»? — удивляюсь я. — Ей-то зачем это надо?
Пожимая плечами НаБом небрежно бросает конверт обратно на стол.
— Может, дело в твоих
