Страшный Тегеран - Мортеза Каземи

Однако Шекуфэ, хотя она и плакала, внутренне была удовлетворена: она пострадала за свою прекрасную Мэин.

Что касается Ф... эс-сальтанэ, то и расправа с Шекуфэ не могла укротить его злобы. Он был в бешенстве, этот хищный зверь, готовый растерзать каждого попавшегося ему зверя послабее. Увы, так как в данный момент перед ним никого не было, он только бегал взад-вперед по кабинету и ругал всех и все: слуг своих — незаконнорожденными, а служанок — потаскухами. Около десяти с половиной часов снова пришел Реза-Кули. Он один был настолько смел, что не боялся в такие минуты приближаться к ага. Не дожидаясь доклада, он вошел в кабинет и сказал:

— Вчерашние господа пожаловали.

— Проси... Прими их сам. Я сейчас оденусь, повяжу галстук и выйду.

Через несколько минут он прошел в здание бируни.

Там сидели Али-Реза-хан и Али-Эшреф-хан. После обмена приветствиями Ф... эс-сальтанэ сказал:

— Сиавуша нет. Не знаю, удалось ли ему?..

Но не успел он окончить фразу, как от ворот донесся шум колес. Через минуту вошел Сиавуш с каким-то жандармским офицером, носатым и черномазым, в погонах поручика.

Сиавуш представил его:

— Поручик Джелал-хан.

Познакомились. Затем Сиавуш, обращаясь к Ф... эс-сальтанэ, сказал:

— Я уже говорил с поручиком по этому вопросу. Поручик согласен. Он выполнит все, что хезрет-э-али прикажете.

Господин Ф... эс-сальтанэ обратился к офицеру:

— Вам, вероятно, принц уже сказал, что речь идет о том, чтобы убрать человека, представляющего общественную опасность. Человек этот замешан в таких проступках, из которых и одного было бы достаточно, чтобы вынести ему смертный приговор. Между прочим, он позволил себе возвести на господина Али-Эшреф-хана (он указал на Али-Эшреф-хана) разные обвинения и произносить оскорбительные слова, в то время как господин Али-Эшреф-хан, как известно, выше всяких подозрений. Потом вашему товарищу, шахзадэ, он написал письмо с такими требованиями относительно моей дочери, что, прочтя их, благородный человек не может не возмутиться.

Поручик Джелал-хан принадлежал к разряду прихлебателей и льстецов, и мысль о том, что в будущем он сможет пользоваться милостями и угощениями Ф... эс-сальтанэ, была ему желанна. Он мечтал поесть дынь, которые привозились из деревни к Ф... эс-сальтанэ. Он сказал:

— Хезрет-э-валя все это мне уже сказали. Ваш покорный слуга еще до встречи с вами дал слово... Все будет сделано. Но теперь я еще больше уверился, что надо это сделать. Я сейчас же назначу двух жандармов следить за каждым его шагом. Сегодня вечером мы его и возьмем.

— Ваши арестованные в Тегеране? — спросил Ф... эс-сальтанэ.

Они уже тронулись. А я попросил разрешения остаться на день по семейным делам. Со мной четыре жандарма. Мы поедем догонять арестованных в карете.

И он принялся объяснять Ф... эс-сальтанэ, каким способом он думает присоединить Фероха к арестованным.

Ф... эс-сальтанэ был в восторге. Он улыбался. Чтоб угостить поручика, он приказал принести из кладовой дыни и арбузы.

Принесли дыни и арбузы. Все ели и хвалили.

— Откуда эта роскошь? — спросил Али-Реза-хан.

— Из моего имения под Тегераном, — сказал Ф... эс-саль-танэ.

— Я раньше многого не любил, — начал Али-Реза-хан, — а теперь начинаю любить. Вот, например, дыни. Несколько лет назад, когда это имение принадлежало какому-то купцу, мне случалось есть тамошние дыни. Клянусь вашей головой, они совсем не были такими вкусными, как сейчас. Должно быть, с тех пор, как над имением красуется ваше имя, там все переменилось.

Под действием комплимента чревоугодника-следователя господин Ф... эс-сальтанэ выпрямился и как будто стал выше ростом: он начинал считать себя одним из величайших и почтеннейших людей в мире.

Глава тридцать девятая

КАК ФЕРОХ УБЕДИЛСЯ, ЧТО ХЕЗРЕТ-Э-АГА ПРАВ, НАЗЫВАЯ ПОЛИЦЕЙСКИХ И ЖАНДАРМОВ НЕЧЕСТИВЦАМИ

Около четырех часов утра. Еще не рассветало. На земляном полу маленького деревенского дома, который можно принять за придорожную кавеханэ, спит вповалку кучка людей.

Вместо подушки — камень, вместо матраца — местечко на земле, что поглаже и почище.

Двое жандармов с винтовками на плече расхаживают взад и вперед возле этих несчастных, чтобы никто не убежал.

Это — арестованные, идущие в Келат.

В доме темно. Один из жандармов, совершенно не думая о том, что он спугнет сон несчастных, громко крикнул товарищу: — Эй, семьдесят четвертый! Наиба-то все нет! А ведь к этому времени обязательно должен был приехать.

— Ничего, явится, — ответил другой также громко. — Еще не поздно. Пока не явится, мы отсюда не двинемся.

Кое-кто из арестованных проснулся от шума, другие потягивались на земле.

Становилось холоднее. Повеяло утренним ветром. Не покрытые ничем, лежали бедняги арестанты в этом холодном помещении, несшем им всякие болезни.

Почему? Так хотел закон, назначивший им все эти кары, потому, что они не родились шахзадэ и не имеют капитала и потому что они пошли против интересов богачей.

Уже совсем рассвело, когда вдали на дороге послышался стук колес. А через полчаса карета, сопровождаемая четырьмя конными жандармами, один из которых вел на поводу запасную лошадь, остановилась у кавеханэ.

Арестанты уже проснулись, за исключением одного-двух.

Дверца кареты открылась, и из нее вышел молодой офицер. Жандармы, дежурившие возле арестованных, прикладами подняли их с земли. Арестанты быстро выстроились для приветствия.

Офицер подошел к жандармам.

— А я решил вас позабавить. Чтобы вам в дороге не было скучно, я привез вам забавного юродивого, который говорит всякие смешные вещи. Все-таки вам развлечение будет.

При этих словах он махнул жандармам, окружавшим карету. Один из них открыл дверцу, и арестанты, ожидавшие увидеть сумасшедшего, увидели красивого юношу с приятным, грустным лицом, которого жандармы вели по направлению к ним.

Юноша был бледен — ни кровинки в лице. Глаза его остановились как в столбняке. На нем была такая же, как на остальных арестантах, одежда, сшитая из кусков разноцветной дерюги. Он что-то говорил. Он был точно в забытьи и, по-видимому, был действительно близок к сумасшествию.

Читатель, конечно, догадывается, что этот юноша был Ферох.

Мы потеряли Фероха из виду в тот момент, когда, направляясь вместе с жандармами к шимранским воротам, он говорил: «Пойдем к командиру, там все разъяснится». Сторожившие его с самого утра жандармы гнали его перед собой.

Тихо подвигаясь вперед, Ферох мучительно думал о своем. Он спрашивал себя:

«Что им нужно? Если только ограбить, тогда зачем столько ходьбы? Взяли бы да там же раздели и отпустили бы. Нет, у них другая цель!»

Но какая у них цель, Ферох догадаться не мог.

Сопротивляться им и пытаться бежать было бесполезно: при нем не было оружия. Да и как бежать, когда они на лошадях: сейчас же настигнут и схватят.

У шимранских ворот Ферох решил остановиться.

Но жандармы тотчас же крикнули:

— Пошел по городскому рву!

Дул ветер, было темно. Ферох ничего не видел перед собой. Через четверть часа пришли к воротам Дервазэ-Доушан-Тапэ.

Но здесь жандармы выяснили, что надо идти дальше. И опять повели его по городскому рву к Дервазэ-Дулаба. Еще через четверть часа они добрались до этих ворот.

Ферох говорил сам с собой:

«Вероятно, квартира командира здесь. Сейчас расспрошу его толком и потребую объяснения».

Но оказалось, что он ошибся. Жандармы приказали идти дальше — к хорасанским воротам.

Что было делать? Ферох пошел.

Иногда в темноте ноги его натыкались на камень, и он падал на землю.

Наконец они добрались до Дервазэ-Хорасан. Здесь уже не было видно жилья. Хорасанские ворота находятся на юго-восточной окраине Тегерана, где мало кто живет.

Шагах в пятистах от ворот Ферох разглядел в темноте ночи какой-то черный предмет. По ржанию лошадей и их движениям, от которых всякий раз принимались звенеть бубенцы, Ферох понял, что это, должно быть, почтовая карета или другой почтовый экипаж.

«Может быть, это фургон с пассажирами, — подумал он. — Как только подойдем, закричу и избавлюсь от этих жандармов».

Но, когда подошли, он увидел карету, возле которой дежурили еще двое всадников. Едва туда долетел топот коней сопровождавших его жандармов, дверца кареты открылась, из нее вышел офицер и сказал:

— А мы уже почти отчаялись. Думали ехать.

Один из жандармов выступил вперед и, вытянувшись и приложив руку к козырьку, доложил:

— Дженабе раис! На шимранской дороге его взяли. Вели мимо всех ворот. Подойдя к растерянно стоявшему Фероху, офицер сказал:

— Вас, вероятно, удивили все эти неожиданные для вас действия. Я вам объясню. По приказу главного начальника вы считаетесь беглым, мне приказано вас арестовать.