Хрустальное счастье - Француаза Бурден

— На что ты смотришь? — спросила она, прямо позади него.

— На земли…

Пока он поворачивался, он почувствовал сначала ее духи, потом увидел ее всю загоревшую в короткой юбке и белой майке поло, что придавало ей вид молодой беззаботной девушки, далекой от образа занятого адвоката, одевающегося только в строгие костюмы.

— Я же тебе уже объяснила, это не мое, речь идет о семейном доме.

— Не имеет значения, чей дом, и неважно, что за семья!

Он нежно поцеловал ее в висок, потом обнял и, прижимая к себе, пробормотал:

— Я счастлив, что я здесь.

— Тебя принял Винсен? Как он тебе?

— Он вылитый отец. Я почувствовал себя на двадцать лет моложе, в институте, когда мы все умирали от зависти, что ты была племянницей знаменитого Шарля Морвана‑Мейера, того, чьи защитительные речи мы ходили слушать с блокнотами! Если мне не изменяет память, у Винсена тот же взгляд и почти такая же походка. Я спешу познакомиться с другими!

— Я их тебе представлю, давай спустимся…

— Подожди! Я сначала хочу кое‑что узнать. Ты же не думаешь, что я буду спать здесь один? Это прекрасная комната, но я приехал увидеть тебя.

— Ты меня видишь! — сказала она с иронией. — И я покажу тебе дорогу в мою спальню, не беспокойся.

Несмотря на ее видимую непринужденность, она начинала нервничать. Присутствие Эрве приносило ей настоящее удовольствие. Но через несколько минут он окажется перед Леей. Это неизбежное столкновение показалось ей вдруг мучительным и опасным испытанием. Она не только не знала, какой будет реакция дочери, оказавшейся лицом к лицу со свалившимся с неба отцом. Потом и Сирил тоже отважится потребовать правду об отце. На вопросы, которые оба до этого момента задавали, она всегда отказывалась отвечать. С самого их детства она обозначила границы их любопытства, объясняя, что у нее была очень свободная молодость, что она хорошо развлеклась, но что все забыла о своих юношеских связях. Ее сын, потом ее дочь, она их пламенно хотела, не считаясь с псевдоморалью, без угрызений совести и без сожалений. Они выросли, окруженные семьей, с уверенностью, что их любят. Они никогда не чувствовали необходимости сломить защиту их матери. Приезд Эрве перевернет все это, вынося на первый план необходимость сказать им то, что невозможно вечно откладывать.

Когда Мари прошла перед ним в патио, где все собрались за аперитивом, у нее были немного влажные руки, а голосу не хватало уверенности. Она представила ему сначала свою мать, Мадлен, потом своих братьев и невестку, племянников, своего кузена Даниэля с супругой, детей Винсена и последней Беатрис. Потом она проводила его до Сирила, которому он пожал руку, и наконец, остановилась перед Леей.

— Моя дочь, которая учится на медицинском факультете…

Эрве был слишком смущен всеми этими новыми лицами, чтобы заметить, кто есть кто, но взгляд Мари быстро перешел с него на дочь, замечая сходство: рот, ямочка на подбородке, форма и цвет глаз. Лея была так похожа на этого незнакомца, что Мари почувствовала, как краснеет, однако никто, кажется, ничего не замечал. Винсен стал накрывать на стол, ему сразу стали помогать Тифани и Лея. Как только ее дочь удалилась от Эрве, Мари глубоко вздохнула и села на качели, где к ней почти сразу присоединился Ален.

— Так это он, Эрве… — сказал он тихим голосом.

— Как он тебе?

— Трудно сказать, он здесь всего пять минут! Но почему ты тревожишься по этому поводу? Ты имеешь право иметь друга и пригласить его, не делай такое лицо. Ты хочешь, чтобы я им занялся, дал ему почувствовать себя в своей тарелке?

Она вдруг положила голову на плечо брата и прошептала:

— Ален, это должно бросаться в глаза…

— Что?

— Посмотри на него внимательно и посмотри на Лею. Я его знаю уже двадцать лет… Делаешь выводы?

После долгого молчания, пока он разглядывал Эрве, Ален вздохнул:

— Добро пожаловать к Морванам! Бедняга… Он об этом знает?

— Нет.

— И ты собираешься ему рассказать?

— Да, но я сомневаюсь.

— Ты, Мари?

В момент, когда она собиралась ответить, перед ними появился Винсен.

— Что вы замышляете?

— Мы доводим до точки следующий скандал, — ответил Ален с неотразимой улыбкой.

Винсен сел на качели рядом с кузеном, которого небрежно толкнул.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать, в первый раз я узнал что‑то раньше тебя!

Не переставая улыбаться, Ален повернулся к сестре:

— А, ты доверилась сначала ему? Это естественно, потом господин судья был единодушно выбран главой клана… — произнес он очень сдержанно.

Вместо того чтобы оскорбиться, Винсен радостно покачал головой в знак согласия, и Ален рассмеялся.

— Раз тебе так нравится быть главой, ты будешь удовлетворен! Мы как раз советовались, не будет ли лучше тебе поговорить со счастливым папочкой?

Растерявшись от этого неожиданного предложения, Мари хотела было возразить, но в то же время поняла, что это неплохая мысль, и замолчала.

— Разговор мужчины с мужчиной, — продолжал Ален, — это будет менее болезненно для всех. Скажем, что у него будет непреодолимое желание сбежать. Или разъяриться, или что‑либо другое…

Винсен закатил глаза, разозленный, что кузены так легко поймали его в ловушку.

— И мне надо будет этим заняться? Перед ужином или после? Вы дадите ему поесть или я казню его сейчас?

— Потом! — не думая, воскликнула Мари. — Потом, пожалуйста…

То, как Эрве прореагирует, показалось ей вдруг намного важнее, чем она себе представляла. А также тревожнее, и не только по отношению к Лее.

Они встали из‑за стола уже после половины, одиннадцатого. Ужин прошел весело благодаря остроумию Даниэля, который всегда умел вызвать оживленную беседу. Ночь была жаркой, без единого дуновения ветерка, на небе были звезды. Винсену удалось отвести Эрве в сторону и предложить ему прогуляться по парку.

Они вместе спустились по ступенькам крыльца после того, как зажгли фонари.

— Если вас это интересует, — легко сообщил Винсен, — Ален покажет вам свои оливковые рощи завтра, но, думаю, Мари намеревалась показать вам окрестности.

— Всегда сложно сказать, что происходит в голове у Мари! — смеясь, ответил Эрве.

Он предложил Винсену маленькую сигару, но Винсен отказался движением головы.

— Именно о ней я и хочу поговорить. Она должна была вас предупредить: два брата и два кузена ее церберы!

— Я должен выдержать вступительный экзамен?

— В каком‑то роде…

Винсен остановился, Эрве повернулся, и его лицо оказалось на свету.

— Я знаю, что вы знакомы уже давно, что вы были очень… привязаны друг к другу лет двадцать назад.