Эоловы арфы - Владимир Бушин

- Это ужасно! - повторил Шнайде, отирая салфеткой жирные губы. - Они за это поплатятся! О, как они поплатятся!

- Генерал! - сказал Энгельс, которому надоело созерцать жующего и стенающего полководца. - Каковы будут ваши указания отряду Виллиха?

- Виллиха? - Шнайде скомкал салфетку и бросил ее на стол. Передайте, во-первых, что я верю в этот отряд и в его командира.

- Прекрасно. Что еще?

- Еще передайте, чтобы они были начеку.

- Великолепно. Еще?

- Еще? Это все! Ну и, конечно, надо действовать, как действовал Кошут.

Энгельс поднялся, посмотрел сверху вниз на сидящего Шнайде. Ему ужасно захотелось щелкнуть по лбу лысого генерала. Едва сдерживая себя, он небрежно кивнул, повернулся и вышел.

Шагая по ночной дороге за груженной боеприпасами телегой, Энгельс был мрачен. Боже мой, думал он, вспоминая Шнайде, есть ли предел человеческой глупости и безответственности! На землю Пфальца вторглось сейчас не менее тридцати тысяч пруссаков с многочисленной артиллерией и кавалерией. А повстанцев, беспорядочно сбившихся в районе Нёйштадта, не более пяти тысяч. И вот руководитель этих почти полностью деморализованных пяти тысяч еще грозит, что заставит противника поплатиться! Он хорохорится, хотя совершенно ясно, что сегодня между войсками принца Вильгельма и корпусом генерала Хиршфельда, наступающими с севера по Рейнской долине, и между Нёйштадтом, где среди мятущихся пяти тысяч повстанцев он, их командующий, ест свой бифштекс, нет уже ничего, кроме отдельных отрядов, дезорганизованных и неспособных к борьбе. Если пруссаки захотят, они через тридцать шесть часов будут в Нёйштадте.

Энгельс ясно понимал, что убитые и расстрелянные в Кирхгеймболандене - только начало. Чем дальше, тем жертв и жестокостей будет все больше. Контрреволюция станет беспощадно мстить за страх, который она испытала.

Понимал Энгельс и то, что чисто военный опыт, который он намеревался обрести, будет здесь, по всей видимости, невелик, но он не жалел о своем решении остаться в восставшем Пфальце. Наоборот, это решение было ныне, как никогда ранее, твердым и осознанным, ибо сегодня он воочию разглядел всю безнадежность положения восставших, всю глубину пропасти, в которую они угодили со своими бездарными и безответственными руководителями, и теперь Энгельс видел свой революционный долг в том, чтобы в меру своих сил и способностей хотя бы уменьшить те жертвы и страдания, те муки и кровь, что выпадут на долю рядовых повстанцев.

В Майкаммер прибыли поздно вечером. Здесь надо было сменить и подводу, и охрану, так как лошадь с непомерной кладью выбилась из сил, времени для ее отдыха не было, а волонтеры, составлявшие охрану, под предлогом, что им надо вернуться в свои отряды, отказались сопровождать боеприпасы дальше. До самого утра Энгельс мыкался по Майкаммеру и ближним деревням в поисках новой подводы и охраны. Он выбился из сил и совсем было уже отчаялся, кай вдруг около полудня командир дислоцированного в Майкаммере отряда, к которому он обращался за помощью сразу по приезде, почему-то предоставил в его распоряжение и подводу, и охрану. Да еще какую охрану - пятнадцать человек! Это очень походило на то, что командир под благовидным предлогом хочет рассеять свой отряд ввиду надвигавшихся грозных событий, дабы обрести личную свободу от обязанностей и подвижность.

Энгельсу некогда было докапываться до истинных побуждений случайного благодетеля. Он тотчас принял и подводу, и охрану. Все пятнадцать волонтеров, составлявшие ее, оказались уроженцами глухих лесных районов горного Пфальца - неграмотные, диковатые и мрачные парни. Энгельс подумал: "Черт знает, то ли они будут тебя беречь, то ли ты должен сам от них беречься!" Но выбора, увы, обстоятельства не давали.

Энгельс уже готов был дать команду к отправлению, как неожиданно с северной окраины Майкаммера показались всадники, за ними - стрелки, артиллерия, обозы... Узенькие улочки наполнились древними звуками беспорядочно движущегося войска. Энгельс вначале не понял, что это за части, но тут же догадался: это, конечно, была та самая армия, которую он вчера оставил в Нёйштадте. Значит, поход на Шпейер, о котором вчера говорил Техов, отменен. Как видно, решено отступать прямо на юг, скорее всего, к Книлингенскому мосту, чтобы там перейти на правый берег Рейна.

Ну, дела! Армия откатывается без малейшей попытки к сопротивлению. Но как бы то ни было, а он обязался доставить боеприпасы своему отряду и он это сделает. И потому надо спешить, чтобы не захлестнула отступающая лавина.

- Вперед! - скомандовал Энгельс и сам стеганул лошадь.

Дорога была наезженной, без подъемов и спусков, лошаденка тянула справно, и Энгельс и мрачноватая охрана едва успевали за ней. Часа через два с половиной такой хорошей езды впереди уже показался Оффенбах. Энгельс представлял себе, как обрадуются Виллих и отряд привезенным боеприпасам и как ошеломит их весть о том, что армия без сопротивления отступает и вот-вот может оказаться здесь. Но странное дело: в Оффенбахе не было заметно никакого движения, он казался вымершим. Это настораживало. Энгельс дал команду остановиться и послал двух парней из охраны разведать обстановку. Минут через сорок те вернулись и доложили, что ночью отряд ушел из Оффенбаха во Франквейлер - местечко, расположенное к северо-западу от Ландау. Это означало, что надо повернуть обратно и, снова переправившись через Квейх, вскоре повернуть на запад. К полудню, пожалуй, можно будет добраться. Охрана была довольна таким оборотом дела, ибо Франквейлер лежал на пути в их родные горные места. Все-таки в столь бурное время лучше быть поближе к дому. Энгельс же сильно опасался, что снова может встретить отступающую армию, которая своим хаотичным потоком собьет его маленький отряд с дороги, а то и опрокинет подводу, отнимет лошадь, растаскает боеприпасы. Особенно опасался Энгельс встречи с армией на переправе через Квейх. И потому он приказал гнать лошадь что есть силы - другого выхода не было. А между тем лошадь уже начинала уставать. Тогда, чтобы сохранить ее силы, Энгельс разбил отряд на три пятерки и велел каждой из них по очереди толкать телегу сзади. Лошадь заметно ободрилась, зашагала веселей.

- Не спать, не спать, ребята! - покрикивал Энгельс, тревожно всматриваясь вперед.

Раньше, чем можно было рассчитывать, показался мост через Квейх. Слава тебе господи - он был пуст. Вперед, вперед! Только бы проскочить! Вкатились на мост. Хорошо, хорошо...

После моста до поворота налево оставалось каких-нибудь два километра. Скорее! Скорее! Энгельс уже и сам уперся в задок повозки, что есть силы толкая ее, покрикивая на лошадь и подбадривая бойцов. Но вот уже виден и поворот, а дорога, ведущая из Майкаммера, просматриваемая далеко, пустынна. И все-таки Энгельс не сбавил темпа до тех пор, пока поворот не остался позади.

Отъехав от него метров триста, остановились, сделали небольшую передышку.

Было уже близко к полудню, когда маленькая команда Энгельса въезжала во Франквейлер. Быстро разыскав Виллиха, Энгельс доложил ему о боеприпасах.

- Очень кстати, очень, - сказал Виллих. - Завтра мы выступаем навстречу пруссакам, в горы, чтобы хоть немного задержать их западную колонну, не дать ей в ближайшее время соединиться с северной.

Рассказ Энгельса о том, что он видел в Нёйштадте и Майкаммере, не очень удивил командира отряда, у него уже имелись кое-какие сведения на этот счет. Более того, он сказал, что с минуты на минуту ожидает появления головного отряда отступающей армии здесь, во Франквейлере, ибо, по некоторым сведениям, Шнайде, опасаясь действительно вполне возможных ударов с обеих сторон, не решился двинуть свою армию между крепостями Ландау и Гермерсгейм прямо на Оффенбах и дальше на юг, а избрал путь западнее Ландау, оставляя таким образом обе крепости слева.

- Хорошо, что у него хватило соображения хотя бы на это! - сказал Энгельс.

- Да, - согласился Виллих, - но у него не хватило соображения понять, что западная колонна пруссаков может вот-вот нагрянуть из-за гор и тогда его армия все-таки окажется между молотом и наковальней - между западной колонной и крепостью Ландау.

- И вот теперь, выступая навстречу этой колонне, мы должны восполнить недостаток сообразительности его превосходительства в данном пункте?

- Да. Ничего другого не остается.

Виллих оказался прав. Буквально через полчаса во Франквейлер вошел головной отряд отступающих, а вскоре подошли и все остальные. Таким образом, Энгельсу в третий раз предстала трагикомическая картина бегущей армии. Та же бестолковщина, суета, гвалт... Но как и в первых двух случаях, Энгельса удивило обилие веселых и беззаботных людей, среди которых многие были крепко навеселе, шумели и грозились не сегодня-завтра разбить пруссаков. Впервые Энгельс увидел Людвига Бленкера, прославившегося своими несуразными действиями по захвату Ландау и Вормса. Бленкер не спеша ехал по улице на прекрасном вороном коне, рядом с ним Феликс Трочинский, командир польского отряда. Чуть приотстал от них подполковник Штрассер, явившийся из Австрии. Вид у всех был такой, словно они не бегут от неприятеля, а вступают победителями в город, который только что освобожден ими после славного сражения.