Хроника Аравии - Евгений Белогорский

Зная, что Петра является перевалочной базой арабских караванов, он стал искать не сам город, а торговые пути ведущий к нему. И удача улыбнулась смышленому скифу. Уже через два дня, один разъездов разведчиков обнаружил верблюжью тропу, а ещё через два дня разведчики заметил на ней и торговый караван, идущий из глубин пустыни.

Исполняя приказ командира, разведчики проследили за ним и вскоре стали свидетелями их встречи с отрядом набатейцев. Встретив караванщиков, они довели их к одному из многочисленных ущелий Синайских гор, и пропали в нем.

Охотничий азарт скифов вперед, но они ограничились только наблюдением, справедливо полагая наличие тайной стражи у входа в ущелье. Под покровом ночи они приблизились к проходу в скалах и стали свидетелями, как из ущелья, в обратно направлении ушел караван верблюдов, уже без каких-либо признаков поклажи.

С этими радостными вестями разведчики прибыли к Эвмену, ожидая получить награду, но стратег не стал спешить с её выплатой. Он тепло поблагодарил степных следопытов, выдал каждому из воинов по двести дариков и пообещал дать обещанное золото после захвата Петры.

Хорошо зная, что стратег хозяин своего слова, жадные до золота скифы не обиделись на кардийца, видя в его действиях разумную осторожность.

Приказав своим войнам днем отдыхать перед ночной вылазкой, стратег двинул свою кавалерию, едва солнце стало клониться к закату. Впереди шли скифы, уверенно ведя за собой отряд вдоль хаотического нагромождения каменных утесов.

Не доезжая до предполагаемого прохода, скифы спешились и, оставив лошадей, подобно змеям поползли по остывающим камням. Как разведчики и предполагали, у входа в ущелье находился пеший и конный караул набатейцев.

Первыми у входа в ущелье несли служб восемь караульных. Скифам удалось их выманить со своих постов, подогнав к входу в ущелье верблюда с тяжелой поклажей. Обрадовавшись возможности легкой поживы, караульщики покинули свой пост и когда всей толпой подошли к верблюду, скифы перестреляли их из луков. Примерно по такой же схеме был перебит и конный заслон, после чего, путь в тайный город набатейцев был открыт.

Оставив на входе в ущелье крепкий заслон, македонцы осторожно двинулись по узкому скальному проходу. Идущие головными скифы, на случай встречи с новыми караулами арабов закутали копыта своих коней тряпками, но больше стражи не оказалось.

Поворот, еще поворот, и вот кавалеристам Эвмена открылся таинственный город, полностью высеченный в теле скале. Словно по мановению волшебной палочки, прямо из скал выросли причудливые колонны, лестницы, портики и порталы в которых находилось множество люди. Посреди просторной площади, что находилась перед входом в скальный город, расположился очередной верблюжий караван под охраной караульщиков, расположившихся возле костра.

С громкими криками устремились воины Эвмена на врагов, чьи происки доставили столько хлопот им и царю Александру. Ночной караул на площади был смят в один миг, и грозно потрясая оружием незваные гости, стали врываться в спящий город.

Застигнутые врасплох набатейцы не смогли дать отпор противнику, хотя по своей численности, они едва уступали им. Их многочисленные, но разрозненные очаги сопротивления быстро подавлялись сильной и хорошо организованной македонской машине. Солнце ещё не взошло на горизонт, а тайный город набатейцев был разграблен и многие его жители убиты.

С богатой добычей явились в свой лагерь кавалеристы Эвмена. Большая часть их добычи составляли тюки с пряностями, миррой, ладаном, доставленных в Петру последними караванами с южного побережья счастливой Аравии. Также, македонцы нашли большие запасы серебра и золота составлявшие городскую казну столицы набатейцев. Кроме этого, получив от стратега право на грабеж, его воины основательно почистили сокровенные места потаенного города. Их походные сумки ломились от всевозможной добычи, а расторопные скифы, прихватив с собой и немного живого товара.

Все это сразу значительно снизило скорость отряда, что серьезно беспокоило царского стратега. Зная арабов как отличных наездников, он всю дорогу к лагерю опасался появление на горизонте погони, но этого не случилось. Кавалеристы благополучно достигли ворот лагеря, но тревоги не оставили кардийца. Сухо выслушав поздравления с победой, выплатив скифским разведчикам обещанную награду, к всеобщему удивлению подчиненных, он занялся укреплением обороны лагеря.

Интуиция, развившаяся у Эвмена за этот поход как никогда прежде, подсказывала ему серьезной угрозе со стороны уцелевших арабов набатейцев. Как бы хорошо его кавалеристы не почистили Петру, но возможность ответного удара всегда сохранялась.

Для её отражения было два выхода; поскорее покинуть окрестности Петры или остаться в лагере и ждать нападения. Всю свою жизнь, Эвмен неизменно придерживался активной позиции, но на этот раз стратег выбрал оборону. Не зная, сколько сил, осталось у противника, он не хотел подставлять под удар его кавалерии, отягощенное добычей войско.

Предчувствие не обмануло стратега. Так случилось, что в день нападения на Петру, в городе не было половины сил набатейцев. Часть их охраняла караван с товаром, идущий к дороге на Газу, другие проводили караван до начала дороги, ведущей вглубь Аравии.

Вернувшиеся в родной город арабы, смогли быстро собрать войско и бросились в погоню справедливо пологая, что после удачного набега противник утратит осторожность. Пройти от разоренного города до лагеря македонцев, им не составило большого труда. Охваченные неугасимой жаждой отмщения они мчались без остановок весь день и к глубокой ночи достигли своей цели.

Македонский лагерь был хорошо виден в ночи, освещенный огнями многочисленных костров. С трудом сдерживая пылающие ненавистью сердца арабы, потихоньку приблизились к частоколу со всех сторон окружавший стан врагов. Затаившись в ночи, они отчетливо слышали пьяный смех македонцев, их громкие хвастливые крики, видно снование воинов среди многочисленных палаток.

Все было именно так, как и предполагали набатейцы. Разграбивший их дом враг отдыхал и наслаждался одержанной победой, ничего не подозревая о пришедшем по их душу отмщении. Вожди двух отрядов недолго колебались. Пролитая македонцами кровь взывала к мести, и арабские всадники дружно устремились вперед.

Яростно нахлестывая лошадей, они с огромным нетерпением ждали того момента, когда ворвавшись в лагерь врага они будут рубить их мечами, протыкать копьями, а потом украсят весь лагерный частокол отрубленными головами врагов.

Сладкое чувство грядущей мести опьяняла и будоражила их сердца. Уже были слышны испуганные крики стоявшей у ворот стражи. Громко закричали они, заметив во мраки ночи летящую к ним погибель. Громче, кричите громче, проклятые погубители наших родных и близких, вам уже ничего не поможет. Великие боги отдали вас нам во власть, и нет вам пощады.

До широко распахнутых ворот лагеря оставалось совсем ничего, когда перед торжествующими всадниками выросла стена огня. Сначала небольшая, она стала стремительно расти, устремившись навстречу изумленным арабам.

Испуганные лошади помимо воли своих седоков встали на дыбы, образуя огромную пробку, состоявшую из человеческих и лошадиных тел. Под напором задних рядов, многие из всадников рухнули в огонь, который тут же принялся их поглощать. Крики, стоны и звонкое ржание огласили ночные просторы и в этот момент, с двух сторон по набатейцам ударила стоявшая в засаде македонская кавалерия. В одно мгновение охотники превратились в добычу, и начинается последний акт ночной драмы.

Готовясь к возможному нападению арабов, Эвмен не поленился выставить дальние конные дозоры, которые и предупредили македонцев о непрошеных гостях. У хитроумного стратега уже давно была задумка о горящем рве и фланговом ударе. В отличие от схватки с арабами вблизи битумных приисков, он значительно разнообразил свой оборонный план.

Ров у частокола был вырыт с самого начала, и наполнить его горючими материалами вместе с огненными снарядами не составило для македонцев большого труда. Дождавшись удобного момента, Эвмен приказал запалить сухой хворост, а спрятанная за лагерем, во мраки ночи конница ударила с флангов. Созданная хитрым гением Эвменом ловушка захлопнулась, и осталось лишь хорошо почистить ряды врагов.

Мало кому из набатийских всадников вырваться из цепких объятий смерти. Почти все они либо пали под мечами македонцев, либо сгорели в огненном рве, куда их сбрасывали ударами копий безжалостные скифы.

Осторожный стратег простоял без движения еще три дня, ожидая нового нападения, но больше никто из мстителей Петры не явился. Видимо, нападая на лагерь, арабы полностью исчерпали свои боевые ресурсы, и это успокоило стратега.