Вендетта по русски - Диля Еникеева

Не будь у неё постоянного любовника, Эльвира бы так не осторожничала. Но Миша есть, и хотелось бы, чтобы и дальше был в её жизни, так что приходится проявлять осмотрительность.

Сейчас будущее связано с любимым мужчиной. Ради этого стоит отказаться от тщеславного желания покрасоваться перед бывшими сокурсниками и похвастаться, какой она стала богатой.

Да и нечем, честно говоря, хвастаться. Если муж её вышвырнет, - ей придется уйти с тем же, с чем она к нему пришла, - то есть, ни с чем. Ефим не скупится только пока они женаты, расценивая собственные щедроты как своеобразную рекламу и реальное свидетельство своего материального благосостояния, а при разводе не даст ни гроша и отберет все драгоценности, машину, туалеты. Не из жадности - Фима не мелочен, - а чтобы унизить её.

Первые годы Эльвира пеняла ему, мол, зря вышла за тебя замуж, ты не оправдал моих надежд, зато потом супруг отыгрался, бахвалился достигнутым и не скрывал, что купил её, - вначале перспективой, а потом реальным воплощением своих планов.

Так что возможности расстаться с мужем по-хорошему нет. Даже на алименты рассчитывать не приходится: сын уже совершеннолетний, а если будет установлено, что Ляля не его дочь, то Ефим не даст ни копейки на чужого ребенка.

Миша всем хорош, кроме одного, - у него нет средств. Говорят, с милым рай и в шалаше. Да, когда обоим по восемнадцать лет, это так. Если при этом питаться лишь любовью. А на пятом десятке, имея маленького ребенка, к тому же, привыкнув к определенному уровню жизни, в шалаше можно прожить от силы несколько суток. Да и то вряд ли - дочку-то нужно кормить.

У Миши нет своего жилья и нет перспективы им обзавестись. Из трехсот долларов, которых ему и самому не хватает, на квартиру не скопишь. Ждать смерти его родителей, чтобы остаться в их квартире, придется два десятка лет, если не больше. Миша мечтает о собственной машине, с удовольствием садится за руль её "пежо", но свой автомобиль тоже вряд ли когда-нибудь приобретет.

Вот и получается, что их совместное будущее зависит от ненавистного обоим Ефима. И от Павла Голованова, который одним ударом может разрушить устоявшуюся жизнь, которая всех устраивала.

- Красивые имена у твоих племянниц, - отметила Алла. - Кто их так назвал?

- Павел. Но самим девушкам не нравятся их имена. Лола терпеть не может, когда её называют Лолитой. Раньше она злилась на отца и едко говорила, что "Лолита" - единственная книга, которую он читал, потому и назвал её именем героини романа. В школе Лолу дразнили "нимфеткой", отпускали грязные намеки, и она очень переживала.

- А я все время называла её Лолитой... Больше не буду.

- Теперь Лола уже спокойнее относится к своему полному имени. А Лора до сих пор возмущается, когда её называют Флорой.

- А ей папашка придумал имя, ознакомившись с учебником ботаники?

- Кто его знает? - пожал плечами Андрей. - Наверное, хотел быть оригинальным. Или желал, чтобы у обеих дочерей были необычные имена. Старшая - Лолита, а если младшая, к примеру, Маша, - это не звучит. В школьные годы Лоре тоже досталось от одноклассников. Ее дразнили "фауной", потом сократили до "фавна". Она прочла в энциклопедии, что "фавн" - не только бог лесов и полей, покровитель стад, но и цепкохвостая обезьяна из рода капуцинов, и возненавидела отца. Одноклассники тоже, видимо, ознакомились с энциклопедией и обзывали её "обезьянкой", "мартышкой". Особенно переживала Лора лет в двенадцать-тринадцать - она и так не очень симпатичная, а в подростковом возрасте стала типичным гадким утенком. Но зато мои племянницы учились лучше всех, обе очень способные.

- Я это уже поняла. А с Лолиным бойфрендом ты знаком?

- Видел однажды, когда навещал их в Лондоне.

- И как он тебе?

- Типичный карьерист. Одна мечта - разбогатеть.

- С помощью денег Лолиного папаши?

- Полагаю, Владимир именно поэтому обхаживал мою племянницу. Я не вмешивался, знал, что Лола девушка умная, сама в нем разберется.

- Уже разобралась.

- Я в этом не сомневался. Поначалу навел о нем справки и держал эти сведения на крайний случай. Владимир Кривцов давно ищет невесту с богатым приданым. Он подбивал клинья к одной англичанке из состоятельной семьи, но её родители, узнав об этом, вмешались. Да и она не горела желанием стать супругой неимущего. Статус герлфренд - пожалуйста, но к браку они относятся серьезно.

- В России-то Вовчик наверняка найдет подходящую наивную дурочку. У нас пока кастовость не столь популярна. Как он из себя - видный парнишка?

- Да, внешне довольно привлекателен.

- А ищет подругу среди некрасивых, мол, она будет счастлива заполучить его в мужья.

- Думаю, так и есть. Но в отношении моей племянницы Владимир просчитался - Лола себе цену знает, хоть и не отличается красотой.

- Как думаешь строить новые отношения с сестрой?

- Лида умная женщина, она все поймет правильно. Я обвинял её в деспотизме, потому что мне не хотелось следовать её советам. Но и своего решения не мог предложить или отстоять свое мнение. С детства полагался на сестру, а потом привык перекладывать на неё ответственность. Мы с ней очень разные. Я характером в отца, он был типичным подкаблучником, а Лида в маму. Наша мать была очень властной женщиной. В детстве мы с сестрой очень страдали от её тирании, а Лида говорила, что никогда такой не станет.

"А сама невольно переняла её черты, как обычно и бывает", - подумала Алла.

- Мать командовала и нами, и отцом, не считаясь с нашим мнением. Отец нашел себе утешение в бутылке и других женщинах, а мы с сестрой его презирали - уж он-то мужчина, мог бы дать ей отпор, - так мы тогда думали. Сам страдая от её тирании, отец, тем не менее, всегда принимал сторону нашей матери, если дело касалось нас. Наедине он ругал маму, но при ней стоял чуть ли не в по стойке "смирно". Ни разу не попытался отстоять наши интересы, всегда кивал: "Ты права, Маруся, с ними надо построже". Такой вот предатель-перебежчик... Я-то мало что мог по малолетству, а сестра с ней постоянно воевала. Лида всегда меня защищала, сам я не мог дать отпор совсем хилый был. Мать меня за это презирала, твердила, что я такой же слабак и рохля, как и отец, а Лида говорила ей: "Зачем же ты вышла за такого замуж? Чтобы унижать его и вертеть им, как тебе хочется?" Они все время ругались... И дня не проходило спокойно.

"То же самое потом повторилось в Лидиной семье, - отметила верная боевая подруга. - Лола почти дословно повторила сказанное Андреем".

- Мать налетала то на отца, то на Лиду, то на меня. А сестра всегда принимала удар на себя. Матери она совершенно не боялась и всегда говорила ей правду в глаза, мол, ты ничего в жизни не достигла, вот и срываешь злость на близких. Мама работала учетчицей на фабрике, там не покомандуешь, зато дома она ощущала себя командиршей. Я боялся её до дрожи. Однажды в шестилетнем возрасте она отлупила меня ремнем, заперла в туалете, выключила там свет и ушла. Я остался один в темноте и чуть не умер со страху. Темноты я боялся с раннего детства. Да и вообще много чего боялся. С тех пор стал заикаться. Лида пришла, услышала мой скулеж, а я даже говорить не могу, охрип. Матери она сказала: "Еще раз тронешь Андрея - выкину тебя в окно и скажу, что ты выпала сама". С тех пор мать меня не била. Но денег на лечение у логопеда не дала, мол, это блажь, ни к чему тратиться, отец и так почти все пропивает, мы живем на её зарплату. Лида отвела меня к логопеду только когда поступила в институт. Всю стипендию тратила на мое лечение мне понадобились дорогие лекарства, у меня начались какие-то непонятные приступы, психиатр потом объяснил, что это паническая атака. Вроде бы, осложнение после гриппа, но я думаю, в этом тоже повинна наша мать. Лида твердила одно: "Нужно получить специальность, хорошо зарабатывать, стать самостоятельными, тогда можно избавиться от тирании матери". Она училась в институте и параллельно подрабатывала на парфюмерной фабрике, чтобы быть материально независимой. К тому времени мама заболела, ей дали инвалидность, но она все равно умудрялась отравлять нам жизнь. Мы с сестрой старались проводить поменьше времени дома. Утром даже не завтракали, умоемся, оденемся и бегом из дому, перекусим где-нибудь бутербродами, потом Лида в институт, а я в школу. Уроки я делал у неё на работе. В выходные Лида уходила к Нонне, своей институтской подруге, и брала меня с собой. Приходили домой только ночевать. Потом мама умерла, а отец сразу женился на разведенной с двумя детьми. Стало ещё хуже. Мне тогда было четырнадцать лет, а сестре двадцать два. Спустя пару месяцев она вышла за Павла Голованова. Лида его не любила, но уже не могла жить с отцом, его крикливой женой - так ещё большая скандалистка, чем наша мать, - и двумя её оголтелыми сорванцами. Я тогда не понимал, что сестра выходит замуж от безысходности... Сразу после свадьбы она забрала меня к себе - они с Павлом снимали квартиру. Лида настояла на двухкомнатной, чтобы у меня была своя комната. В общем, сколько себя помню, сестра всегда жертвовала собой ради меня.