Бесы Черного Городища - Ирина Мельникова

— Гляди, чтобы собака не залаяла! — предупредил шепотом Алексей. Илья молча показал овчарке кулак, и она будто поняла, что от нее требуется, подползла к мальчику и улеглась рядом.

— То-то, сторожи! — строго сказал Илья и повернулся к Алексею. — Думаете, сюда полезут?

— Зачем-то же остановились, — шепотом ответил Алексей, посмотрим!

В это время из-за скалы показался человек, и Поляков едва сдержался, чтобы не присвистнуть от удивления. Илья тоже его узнал.

— Наумка! Дисконтер! — Он покачал головой. — Ну, этот точно никуда не полезет. Разве прихватил кого?

Наумка, опираясь на костыли, с трудом прошелся взад-вперед по дороге. Затем скрылся за скалой.

— Уедет! — предположил Илья. Вытянув шею, он наблюдал за дорогой. — Видно, по нужде выходил. Или ноги размять! Они у него едва ходят!

— Один он не ездит. Обязательно с кем-нибудь, чтобы помог ему с коляски на землю спуститься, — пояснил Алексей.

Но, к их изумлению, Наумка появился снова, однако уже без костылей и даже без палочки. Двигался он медленно, но довольно резво для человека с искалеченными ногами. Он подошел к тому месту, где начиналась тропинка, ведущая к пещере, и некоторое время стоял, задрав голову вверх: разглядывал подступы к провалу.

Не заметив ничего подозрительного, Наумка стал осторожно карабкаться по камням вверх по тропе. На плече у него висела свернутая в кольца веревка, на шее — шахтерский масляный фонарь, в землю он упирался чем-то похожим на топорик с острым клювом и длинной рукояткой. Одет Наумка был в засаленную куртку и столь же грязный бархатный картуз.

Длинные пейсы и борода развевались по ветру. Наумка, то и дело поправляя их, громко бранился на странной смеси русского языка и идиш.

— Вот тебе и увечный, — прошептал рядом Илья, — здоровому сто очков вперед даст.

— Тише! — приказал Алексей. — Давай отползем. Посмотрим, что будет делать, когда к пещере поднимется.

И они, стараясь не производить большого шума, отползли в те же кусты, где лежали Тема и овчарка.

Глава 6

Наумка поднимался к провалу не менее часа. Его было трудно упрекнуть в том, что он намеренно испытывает терпение тех, кто поджидал его в засаде. Больные ноги давали о себе знать и заставляли его частенько останавливаться и, тяжело отдуваясь, долго переводить дыхание. Наконец его лицо, красное, с выпученными от напряжения глазами, показалось из-за камней. Пейсы и борода слиплись от пота и уже не докучали своему владельцу. Наумка почти вполз на площадку перед входом в пещеру и рухнул на камни, тяжело дыша и что-то быстро и еле слышно причитая себе под нос.

Алексей прислушался. Еврей бормотал уже по-русски:

— Клянусь именем бога и святой Торы! В последний раз я ищу эту подлую тварь! Пусть мне будет хуже, но я убью ее своими руками.

Наум с трудом поднялся, снял с шеи фонарь, откинул стеклянный колпачок и запалил фитиль. Затем опустил колпак и, взяв фонарь в руки, с трудом поплелся к провалу.

— Что это за дыра? — Наумка остановился напротив лаза в пещеру, заглянул в него и, вывернув шею, попытался разглядеть, куда он ведет. Затем выпрямился и по-бабьи запричитал:

— Наум! Куда тебя несет? Тебе мало твоих бедных изувеченных ног? Ты хочешь сломать себе шею? И зачем?

Из-за старой облезлой суки, по которой плачет дитя. — Он вздохнул:

— Дитя плачет, и папа лезет в гору, чтобы упасть в пропасть и сломать себе шею.

Он был настолько увлечен панихидой по самому себе, что не заметил, как Алексей оказался за его спиной.

— Наум! — Поляков взял еврея за плечо. — Стоять!

Тот дернулся, словно от удара молнии, и в ужасе обернулся.

— О, боже! Что вам надо, господин полицейский?

— Это я спрашиваю, что тебе здесь надо? — Алексей сильно сжал его плечо и тряханул для острастки. — Вижу, ты и про ноги забыл?

— Ноги? — Наум обреченно махнул рукой и скривился. — Разве это ноги? Это страдание моей жизни! Это наказание…

— Прекрати болтать! — прервал его Алексей. — Признавайся, зачем полез в пещеру.

— Так собака! — выпучил глаза еврей. — Жалкая облезлая тварь. Пропала третьего дня. А сегодня прискакал какой-то мальчишка и говорит, что она в провал свалилась.

— И ты приехал ее выручать? — Алексей повернулся в сторону кустов и приказал:

— Илья, выпускай!

Но овчарка без команды уже выскочила из кустов и бросилась к Наумке. Тот испуганно вскрикнул и прикрыл голову руками.

Следом из кустов появился Илья. Он отряхнул налипший на штаны мусор и повинился.

— Не удержал чертову псину! Шельма прямо! Чуть руку мне не откусила.

Пес надрывался лаем и норовил броситься на еврея. Лицо Наумки от испуга стало похожим на недозрелую сливу: приобрело тот же зеленовато-синий оттенок.

— Твой пес? — спросил Алексей и ухватил овчарку за холку.

— Ни боже мой! — захныкал Наумка. — На что мне этот телок? Жрет много, а толку? У меня пудель был. Черный такой. С валенок размером. Да и с виду на валенок смахивал.

Ума не приложу, как он за городом мог очутиться?

— Ладно, допустим, что ты искал здесь пса. Ну а если в пещере обнаружатся твои следы? Если я выясню, что ты там бывал неоднократно? — продолжал допытываться Алексей.

— Зачем мне там бывать? — вытаращил глаза еврей. — Я за собачкой… Дочка плачет…

— Некого было за собакой отправить? Вон сколько шантрапы возле тебя крутится! Послал бы пару своих учеников, им не привыкать бродяжить.

— Что вы такое говорите, господин начальник, — вытаращил на него глаза Наум. — Они мастера… — Еврей поперхнулся, чуть не выдав себя. Ведь он всегда открещивался от своих питомцев.

В это время из кустов послышался детский плач.

— Тема? Очнулся? — Алексей посмотрел на Илью. — Вынеси ребенка сюда.

Илья направился в кусты и через пару мгновений показался из них с мальчиком на руках.

— Ты знаешь этого ребенка? — Алексей вновь схватил Наума за шиворот и, резко дернув, развернул его лицом к Теме. Мальчик действительно пришел в себя, и хотя был еще очень бледен, с большим удивлением оглядывался по сторонам.

— Ни боже мой! — ответил Наум и с любопытством посмотрел на ребенка. — Первый раз вижу!

— Мы его только что обнаружили в пещере, в которой ты собирался искать своего пуделя. Не странное ли совпадение?

— Что вы такое говорите, господин начальник? — Наумка молитвенно сложил руки. — Мальчик и пудель — это две большие разницы…

— Ладно, вижу, что от тебя сейчас ничего не добьешься. — Алексей оглянулся на Илью. Тот держал Тему на руках и что-то тихо ему говорил. Бледные щеки мальчика порозовели, и он даже улыбался.

Заметив взгляд Алексея, Илья пояснил:

— Есть просит и пить! Надо быстро в больницу везти!

— Хорошо, — согласился Алексей и попросил:

— Подай шкот!

— Шкот? — удивился Илья. — Какой шкот?

— Веревка! Есть у тебя веревка?

— Так бы и сказали! — отозвался Илья. — Первый раз слышу. Скот или шкот?

— Шкотом моряки веревку называют, — пояснил Алексей.

— Так то моряки, а мы по морям не плавали, — отозвался Илья и подал ему веревку Наума. — Эта пойдет?

— Пойдет!

Алексей одним концом связал руки еврею, а вторым приторочил его к дереву.

— Посидишь здесь, пока не прибудут полиция и понятые, — пояснил он перепуганному еврею. Тот окончательно сник и не противился, когда его оставили одного на площадке перед пещерой. Даже овчарка покинула ее и устремилась вслед за Ильей и Алексеем. Они с большой осторожностью спускались вниз по тропе. Алексей нес Тему на руках, а Илья удерживал его от падения, обмотав веревкой вокруг пояса.

С грехом пополам они спустились к дороге. Ноги от напряжения дрожали и едва держали Алексея. Илья бегом направился к тому месту, где были спрятаны лошади. С Темой на руках, Алексей опустился на большой валун рядом с дорогой.

Мальчик открыл глаза.

— Вы меня не убьете? — спросил он шепотом.

— Нет, никто никого не убьет. Сейчас мы покажем тебя доктору, а после отвезем домой, — сказал Алексей ласково и погладил его по голове.

— Они сказали, что отрежут мне язык, если я буду кричать. — Тема серьезно посмотрел на Алексея. — Я плакал, когда они ушли. Но не громко. Было темно и холодно. Потом я заснул и ничего не помню.

— Ты запомнил, как они выглядят?

— Нет, у них лица были закрыты, но я узнаю их голоса.

— Ты умеешь считать? — спросил Алексей. — Сколько их было?

Мальчик поднял здоровую руку и показал три пальца.

— Молодец! — похвалил его Алексей и снова погладил по голове. — Скоро ты будешь дома. Там все соскучились по тебе.

— А мадемуазель Елена? Она тоже соскучилась?

— Да, да, — предпочел ответить Алексей, — очень.

— Нет, не соскучилась, — вздохнул Тема. — Она злая, больно щипала меня и дергала за ухо.

— Ты, наверно, не слушался?

— Слушался, но я не хотел кататься на лошадках, а она велела мне плакать и кричать, чтобы нам разрешили погулять.