Страна Рождества - Джо Хилл

— Удивляюсь, почему ты не воспользовалась своей особой силой, чтобы найти кого-то, кто мог бы тебе сказать, что с тобой все в порядке, — сказал Лу.

Глаза у нее расширились и вспыхнули от удивления, и Лу понял, что на самом деле именно так она и поступила.

— Откуда ты?.. — начала она.

— Я читал много комиксов. Это логичный следующий шаг, — сказал Лу. — Обнаружить волшебное кольцо, разыскать Стражей Вселенной[110]. Стандартная операционная процедура. И кто это был?

— Мост привел меня к библиотекарше в Айове.

— Якобы библиотекарше.

— У этой девушки — она была ненамного старше меня — имелась своя собственная особая сила. С помощью фишек «Эрудита» она могла раскрывать разные секреты. Составлять сообщения, поступавшие невесть откуда. Что-то в этом роде.

— Воображаемая подруга?

Она послала ему быструю, испуганную и извиняющуюся улыбку и коротко помотала головой.

— Это не ощущалось воображаемым. Никогда. Это представлялось вполне реальным.

— Даже то, что ты на велосипеде добралась до самой Айовы?

— Через мост «Короткого пути».

— И как долго нужно было ехать из Массачусетса до кукурузной столицы Америки?

— Не знаю. Тридцать секунд? Минуту, самое большее.

— У тебя заняло тридцать секунд, чтобы проехать от Массачусетса до Айовы? И это не представлялось воображаемым?

— Нет. Я все помню так, как будто это произошло на самом деле.

— Хорошо. Понял. Продолжай.

— Ну вот, как я уже сказала, у этой девушки в Айове был мешок с фишками «Эрудита». Она могла вытаскивать буквы и выстраивать их в сообщения. Буквы «Эрудита» помогали ей раскрывать тайны, так же как мой байк помогал мне находить потерянные вещи. Она сказала мне, что есть и другие люди вроде нас. Люди, которые могут делать невозможное, если у них есть нужное приспособление. Она рассказала мне о Чарли Мэнксе. Предупредила меня о нем. Сказала, что есть такой человек, плохой человек с плохим автомобилем. С помощью своего автомобиля он высасывал жизнь из детей. Он был своего рода вампиром — дорожным вампиром.

— Ты говоришь, что узнала о Чарли Мэнксе, прежде чем он тебя похитил?

— Нет, не говорю. Потому что в этой версии моей жизни он вообще меня не похищал. В этой версии моей жизни я тупо поругалась с мамой, а потом воспользовалась своим велосипедом, чтобы найти его. Я хотела найти себе какую-нибудь неприятность, и я ее нашла. Проехала по мосту «Короткого пути» и оказалась у Дома Саней Чарли Мэнкса. Он сделал все, чтобы убить меня, но я вырвалась, побежала и встретила тебя. И та история, что я рассказала полиции, вся эта чепуха о том, что я была заперта у него в багажнике и изнасилована, — я все это просто придумала, потому что понимала, что никто не поверит правде. Я могла бы рассказать о Чарли Мэнксе все что угодно, потому что знала: то, что он делал в действительности, было хуже любой лжи, которую я могла выдумать. Запомни: в этой версии моей жизни он не грязный старый похититель детей, но чертов вампир.

Она не плакала, но глаза у нее были влажными и блестящими, светящимися так, что по сравнению с ними бенгальские огни Четвертого июля казались дешевыми и тусклыми.

— Значит, он высасывал жизнь из маленьких детей, — сказал Лу. — А что потом? Что с ними случилось?

— Они уезжали в какую-то Страну Рождества. Не знаю, где это — не уверена даже, что это в нашем мире, — но у них отличная телефонная служба, потому что дети оттуда все время мне звонили. — Она посмотрела на детей, стоявших на каменной стене, на Уэйна среди них, и прошептала: — К тому времени как Мэнкс вытягивал из них жизнь, они уже были погублены. Ничего в них не оставалось, кроме ненависти и зубов.

Лу содрогнулся.

— Господи.

Группка мужчин и женщин неподалеку разразилась смехом, и Лу бросил на них гневный взгляд. Ему казалось, что в данный миг никто поблизости не имел права радоваться жизни.

Он посмотрел на нее и сказал:

— Значит, подведем итог: есть одна версия твоей жизни, где Чарли Мэнкс, грязный старый детоубийца, похитил тебя с железнодорожной станции. И ты едва смогла от него ускользнуть. Это официальное воспоминание. Но потом есть эта другая версия, где ты переехала через воображаемый мост на экстрасенсорном велосипеде и выследила его в Колорадо по собственной инициативе. И это неофициальное воспоминание. Передача «За кулисами» на канале VH-1.

— Да.

— И оба эти воспоминания представляются тебе истинными.

— Да.

— Но ты же понимаешь, — сказал Лу, пристально ее разглядывая, — что эта история о мосте «Короткого пути» — полная чушь. В глубине души ты знаешь, что это история, которую ты сама себе рассказала, чтобы не надо было думать о том, что с тобой случилось в действительности. Чтобы не надо было думать о… том, как тебя похитили, и обо всем остальном.

— Верно, — сказала Вик. — Именно это я и поняла в психиатрической больнице. Моя история о чудесном мосте является классической фантазией расширения возможностей. Я не могла вынести мысль о том, что стала жертвой, поэтому выдумала эту огромную небылицу, чтобы сделать себя героиней истории, дополнив ее целым набором воспоминаний о вещах, которых никогда не было.

По-прежнему держа свою мотоциклетную куртку сложенной на колене, он откинулся на спинку кресла, расслабился и перевел дух. Ладно. Все не так уж плохо. Теперь он понимал, о чем она ему рассказывает: о том, что ей пришлось пережить что-то ужасное, что на некоторое время сделало ее сумасшедшей. Она на время отступила в фантазию — кто угодно отступил бы! — но теперь готова отбросить эту выдумку и иметь дело с вещами как они есть.

— Ой, — спросил Лу, чуть ли не задним числом. — Черт. Мы вроде как отклонились от того, о чем говорили. Какое все это имеет отношение к той женщине, что пришла вчера к твоему дому?

— Это была Мэгги Ли, — сказала Вик.

— Мэгги Ли? Кто это, черт возьми?

— Библиотекарша. Та девушка, с которой я познакомилась в Айове, когда мне было четырнадцать. Она разыскала меня в Хэверхилле, чтобы рассказать мне, что Чарли Мэнкс восстал из мертвых и охотится за мной.

Читать по большому, круглому, щетинистому лицу Лу было почти до смешного легко. Когда Вик сказала ему, что встретилась с женщиной из своего воображения, глаза у него не просто расширились. Они выскочили, сделав его похожим на персонажа комикса, который только что сделал большой глоток из бутылки, отмеченной XXX[111]. Если бы из ушей у него повалил дым, картина была бы полной.

Вик всегда нравилось трогать его лицо, и она едва удерживалась от этого сейчас. Оно для нее было таким же притягательным, как резиновый мяч для ребенка.

Она была ребенком, когда в первый раз его поцеловала. По сути, оба они тогда были детьми.

— Чуня. Что за черт? Я думал, ты сказала, что библиотекарша была выдумкой. Как твой воображаемый крытый мост.

— Да. Именно так я решила в больнице. Что все эти воспоминания — плоды воображения. Тщательно продуманная история, которую я создала, чтобы защититься от истины.

— Но… она не может быть воображаемой. Она была у дома. Уэйн ее видел. Она оставила папку. Вот где Уэйн прочел о Чарли Мэнксе, — сказал Лу. Потом его большое, выразительное лицо озарилось тревогой. — Ой, чуня. Я не должен был говорить тебе это. О папке.

— Уэйн заглядывал в нее? Вот черт. Я сказала ей забрать ее с собой. Не хотела, чтобы Уэйн ее видел.

— Не говори ему, что я тебе рассказал. — Лу сжал кулак и постучал им по одному из своих слоновьих колен. — Я так хреново храню секреты.

— Ты бесхитростный, Лу. Это одна из причин, почему я тебя люблю.

Он поднял голову и окинул ее удивленным взглядом.

— Это так, знаешь ли, — сказала она. — Не твоя вина, что я так все испортила. Не твоя вина, что я так все обламываю.

Лу опустил голову и задумался.

— Ты что, собираешься сказать мне, что я не так уж плоха? — спросила она.

— М-м-м, нет. Я подумал, почему все так любят повстречать горячую девушку, наделавшую кучу ошибок. Потому что всегда возможно, что очередную ошибку она совершит с тобой.

Она улыбнулась, наклонилась к нему так, что между ними не осталось промежутка, положила свою руку на его ладонь.

— Я наделала огромную кучу ошибок, Луи Кармоди, но ты не одна из них. Ой, Лу. Я чертовски устала оставаться в собственной голове. Завихрения плохи, а оправдания еще хуже. Знаешь, у обеих версий моей жизни есть кое-что общее. Одна вещь. В первой версии моей жизни я ходячее бедствие, потому что мама меня вдоволь не обнимала, а папа не учил меня запускать воздушных змеев или еще чему-нибудь. В другой версии мне дозволено быть сумасшедшей чертовкой…