Сложенный веер - Сильва Плэт

Голос отца со спины слышится глухо. На последних словах лязгает железная дверь, и не слышно шагов, удаляющихся вниз по винтовой лестнице. Хьелль продолжает угрюмо смотреть в одну точку, запуская правую руку себе в волосы… «Рассчитывай… — мысленно воет он. — А на то, что несколько десятков одуревших даров забудут про силу Халемов, мне тоже рассчитывать?»

Глава IV. У всех есть что-то, за что стоит драться

Сид Дар-Эсиль шесть лет назад

Музыка умолкает, и останавливают свое движение плавно кружащиеся пары. Сид почтительно раскланивается с партнершей — одной из леди многочисленного клана Дар-Умбра — и отводит ее на место. Он любит танцевать. И умеет делать это, не задумываясь о том, кем раньше была прекрасная деле, которую он почтительно к себе прижимает. В глубине души Сид подозревает, что Хьелль не танцует именно поэтому: не может абстрагироваться, все ему мерещатся то бывшие соперники по турнирам, то соратники на войне с Виридисом. После победы хлынул такой поток дуэмов, что немудрено и счет потерять тому, кого еще можно увидеть на дружеской пьянке в кабаке «У пьяного мышелова», а кто уже носит платье со шлейфом. Но Сид Дар-Эсиль умеет не думать, именно поэтому с ним так любят танцевать молодые деле.

Вернув очаровательную леди Дар-Умбра мужу, Сид опускается на угловой диванчик возле отца. Даже хорошему танцору нужна передышка. Как и хорошему дипломату. Лорд-канцлер полвечера убил на единственную среди делихонов деле, обучая ее аккалабатским неспешным танцам. Даме явно понравилось, теперь она с раскрасневшимися щеками беседует с королевой. Лорд-канцлер, вальяжно откинувшись на спину сына, прихлебывает вино и щурится, как кот.

— Лорд Дар-Эсиль, можно Вас на два слова, — немолодая деле в черном закрытом платье смело кладет руку на предплечье лорд-канцлера.

Сид немножко отодвигается, давая отцу возможность привстать и поклониться. То, что происходит дальше, заставляет его потерять дар речи. Непререкаемо соблюдающий все придворные манеры лорд-канцлер лишь обозначает небрежный кивок и похлопывает рукой по дивану, приглашая незнакомую деле сесть рядом с собой. С точки зрения дворцового этикета, это не просто грубость, это неприкрытое оскорбление. Но пока Сид тревожно шарит глазами по залу — не видит ли кто — женщина молча, с тяжелым вздохом, усаживается по другую руку лорд-канцлера.

— Ваш сын… — начинает она, потупив голову.

— Мой сын совершеннолетний. И он будущий лорд-канцлер Аккалабата, спасибо Вашему сыну, миледи, — почти весело отвечает Дар-Эсиль.

И тут до Сида доходит. Глазами он впивается в лицо женщины, пальцами нервно поглаживает безобразный рубец на шее. Значит…

— Значит, Вы отказываете мне в беседе наедине, лорд-канцлер?

— Значит, отказываю, — лорд Дар-Эсиль явно получает удовольствие от разговора.

— Хорошо. Я буду говорить при Вашем сыне. Тем более, что он будущий лорд-канцлер Аккалабата, — насмешку в голосе леди Дар-Акила трудно не заметить. Эта деле слишком высокородна и опытна, чтобы растеряться от дерзости Дар-Эсиля.

— Рейна вчера забрали из корпуса. Говорят, по Вашему приказу. Для боя за дуэм, — она не спрашивает, а констатирует.

— Упаси нас прекрасная Лулулла, моя леди! С каких пор я распоряжаюсь такими вещами?!! — лорд-канцлер беспомощно разводит руками. — Приказ королевы, моя милая, приказ Ее Величества королевы.

— Лорд-канцлер! — кричать, оказывается, можно и вполголоса. Сид уверен, что никто, кроме него, не слышит эту беседу, хотя многозначительный взгляд Дар-Пассера из другого конца зала от него не укрылся. Но музыка играет достаточно громко.

— Лорд-канцлер, у меня трое сыновей. Было — трое. Что случилось со старшим — Вы знаете, и я не могу винить Вашего мальчика за это. Второй… я не хочу о нем говорить, спросите у Вашего друга Халема, сколько толку от него на войне. Разжирел, не высовывает нос за пределы дариата, мнит себя наследником и блюстителем родовых земель, плодится, как боров…

— Вы слишком строги к своему сыну, миледи, — лорд-канцлер только что допил бокал и придирчиво изучает узор на стенках. — Насколько я помню, Ваш муж тоже не жаждал блистать на полях сражений, хотя он-то имел для этого все основания.

— Рейн пошел не в него, — глаза леди Дар-Акила впервые за время разговора светятся нежностью. — Несмотря на то, что его отправили в корпус… с ямбренскими бездарями. Он способный, талантливый мальчик. Из него выйдет мечник, за которого Вам Дар-Халем спасибо скажет.

— Мнение Дар-Халема… Это плохой аргумент сегодня, миледи. Хотя я видел мальчишку, он хорош, да…

— С мечами или с ножом? Вы его видели — с мечами или с ножом? — леди Дар-Акила всем корпусом подается в сторону собеседника, ее глаза горят уже не нежностью, а гордостью и азартом.

Сид вытаращивает глаза. Конечно, она любящая мать, но интересоваться такими подробностями в такой момент… Отец, кажется, тоже заметил, но делает вид, что орнамент на стенках бокала интереснее. Что с ним такое?

— С ножом, — медленно отвечает он. И повторяет, задумчиво покусывая губу:

— С ножом. В рукопашной.

Теперь в глазах у леди Дар-Акила зажигается надежда. Но лорд-канцлер решительно ставит бокал на пол и машет рукой, подзывая слугу.

— Эгребского?

— Нет, спасибо, — она провожает глазами очередной бокал до самых губ лорд-канцлера, не отрываясь, смотрит, как он сглатывает, прищелкивает языком, смакуя вино. — Лорд-канцлер, я знаю, что в корпусе есть другие… тоже в альцедо. Можно ведь заменить… что-нибудь сделать.

— Поздно, моя госпожа, — лорд Дар-Эсиль полностью удовлетворен — вином, вечером, танцами и разговором. — Вам нужно было поговорить со мной раньше.

— Все произошло слишком неожиданно. Лорд Дар-Пассер даже не предупредил нас.

— Нам нужно было поговорить, когда твой старший объявил дуэм Дар-Халему, — не меняя тона, отвечает лорд-канцлер, глядя поверх головы ссутулившейся рядом с ним деле. Сид цепенеет. Он понимает, что отец не оговорился, а сознательно перешел все границы приличий. Он первый раз слышит, чтобы лорд-канцлер говорил «ты» женщине. «Сейчас она его ударит», — думает Сид и отводит взгляд в сторону.

— Я… не могла, Корвус. Заметь, мы и сейчас злостно нарушаем Регламент.

Глаза Сида распахиваются против его воли. Корвус? Он успевает заметить, как отец болезненно морщится, словно пьет не вино, а уксус, но все же залпом заливает бокал в горло. Ставит его рядом с первым, громко хлопает ладонями по дивану.

— Ну, вот и я не могу, — заявляет он облегченно. — И давайте закончим эту бессмысленную дискуссию, моя госпожа. Дар-Пассер уже четыре раза на нас смотрел. Не стоит давать повод для слухов.