Крестоносцы. Полная история - Дэн Джонс

Это было потрясающее достижение, которое говорило не только о таланте Бернарда лично вдохновлять великих и славных, но также и о его навыках дипломата высочайшего уровня. Германия была политически раздробленна, и чтобы Конрад смог покинуть королевство, отправившись в долгое и опасное путешествие, из которого рисковал не вернуться, Бернарду пришлось убедить других правителей, что они должны либо присоединиться к королю, либо не вмешиваться и позволить ему удалиться с миром. Важнее всего было уговорить Вельфа VI Баварского — самого опасного политического соперника Конрада — отправиться в крестовый поход на Восток вместе с королем. Но Бернарду удалось не только это, сообщает Оттон Фрейзингенский: аббат к тому же умудрился привлечь на свою сторону группу раскаявшихся преступников, ранее вообще ни в чем хорошем не замеченных. «Удивительно сказать, но даже большое число воров и разбойников явилось туда же с обетом, так что всякий здравомыслящий человек не мог не признать в такой внезапной и необыкновенной их перемене действия перста божия», — написал он[411].

Наконец все было готово. К весне 1147 года, когда Бернард сворачивал свой проповеднический тур, он успел установить мир в Германии, убедить отправиться на Восток двоих самых могущественных монархов Европы — они станут первыми крестоносцами королевской крови после Сигурда Норвежского, — завладеть умами рыцарей и обычных паломников, ищущих спасения, совершить без преувеличения сотни чудес, написать столько же писем и заработать такую известность, что порой ему доводилось подвергаться нешуточной физической опасности со стороны толп обожателей, сбегавшихся на него посмотреть. Единственное, чего он не сделал, так это не поехал в Утремер лично. Бернард всегда считал, что его Иерусалим — в Клерво, да и вряд ли аббат, который настойчиво смирял плоть, пережил бы путешествие на Восток. Он отдал много сил и посвятил значительную часть жизни проповеди крестового похода, но сам лично неверных с близкого расстояния так и не увидел.

Зато их увидят другие. На Пасху 1147 году армии, подобных которым не было вот уже больше пятидесяти лет, помолились на дорожку, попрощались с родными, вручили свое имущество попечению церкви, а свои души Господу Всемогущему и на кораблях, лошадях и на своих двоих отправились спасать Иерусалимское королевство. Не все из них до него доберутся, а многие из добравшихся пойдут кружными путями, сталкиваясь с массой опасностей, новых и старых. К тому же Восток окажется не совсем таким, каким они его себе представляли. Так или иначе, спустя полвека Второй крестовый поход двинулся по стопам Первого. С падения Эдессы прошло два с половиной года. И одному только Богу было известно, что за подвиги и страдания ждали этих крестоносцев впереди.

Глава 15. Крещены или истреблены

Это удобный случай для вас спасти свою душу и, если вы того желаете, завладеть лучшей землею…

В середине июня 1146 года, когда на севере Европы только начал готовиться новый крестовый поход, Георгий Антиохийский, сицилийский адмирал, привел свой флот к берегам мусульманской Ифрикии и приготовился атаковать город Триполи (Тарабулус){103}. Об этом человеке нам известно, что на тот момент ему было почти шестьдесят, у него были длинные седые волосы и густая, прямая, аккуратно подстриженная борода. При дворе короля Рожера II Георгий прослужил почти полжизни, проявив выдающиеся способности[412]. Он был хорошим финансистом и опытным чиновником, но нигде его таланты не раскрылись так ярко, как в командовании военным флотом. Почетный титул, который носил Георгий — ammiratus ammiratorum, — с латыни можно перевести как «эмир эмиров», или «адмирал адмиралов»[413]. Летом 1146 года Георгий стоял под стенами Триполи и обдумывал, как побыстрее склонить его жителей к капитуляции.

Он и прежде не раз бывал в этих водах. Родился Георгий в Сирии, в христианской семье, учился управлять государственными финансами сперва в Антиохии, еще до прихода туда крестоносцев, а затем при дворе Зиридов в Махдие, крупнейшем порту Ифрикии, расположенном в 600 километрах от Триполи. Где-то после 1108 года он от Зиридов сбежал, поступил на службу к королю Сицилии, служил в Мессине и Палермо и время от времени выполнял дипломатические поручения при дворе Фатимидов в Каире. Начиная с 1120-х годов Георгий совершал нападения на прибрежные города, принадлежавшие его бывшим работодателям. В 1142 году он прибыл в Махдию, вошел прямиком в гавань и конфисковал стоявшие на якоре корабли — в качестве наказания за то, что Зириды не выплатили королю Рожеру долг за поставки сицилийского зерна. С тех пор он возвращался ежегодно, грабил и захватывал крепости, в том числе Джиджелли (Джиджель), Браск (Сиди-Браим) и Керкенну[414].

Эта волна агрессии со стороны сицилийцев была вызвана ослаблением Ифрикии Зиридов — страна голодала. Урожаи в Северной Африке снижались, и волнения охватили как прибрежные города, так и внутренние районы. «Из-за голода кочевники потянулись в города, а горожане закрыли перед ними ворота, — писал Ибн аль-Асир. — За сим последовала чума и великий мор. Земля опустела, люди умирали целыми семьями»[415]. События вскоре затронули и Сицилию. В портах Ифрикии расцвело пиратство, и движение караванов с золотом, следовавших из Судана к побережью, было нарушено. Беженцы в поисках пропитания и безопасности пересекали море и прибывали на остров. Их отчаянное положение убедило короля и его адмирала, что теперь-то завоевание Ифрикии — предприятие, на которое отец Рожера взирал скептически и с опаской, — вполне осуществимо[416].

Триполи был крепким орешком: стены окружали город и с суши, и с моря. Но если верить Ибн аль-Асиру, горожане облегчили Георгию задачу. 15 июня, когда прибыли сицилийские корабли, Триполи переживал серьезный кризис власти: губернатора, представителя арабского клана Бану Матрух, свергли в пользу высокого гостя из династии Альморавидов, закрывавших свои лица фанатиков, захвативших Марокко и маврскую Испанию. Остановившись в Триполи на пути в Мекку, этот Альморавид внезапно обнаружил, что вынужден оборонять город от сицилийского флота с моря, одновременно пытаясь подавить уличные бунты. Узнав о беспорядках и почуяв легкую победу, Георгий Антиохийский отправил солдат с лестницами на штурм укреплений. «После жарких боев франки взяли город мечом», — писал Ибн аль-Асир. За битвой последовали «кровавая резня и похищение женщин и имущества»[417].

С этого момента завоевание Ифрикии пошло семимильными шагами. Губернаторы городов отрекались от