Комната с белыми стенами - Софи Ханна

Кроме двух посланий Лори, единственное сообщение в папке «Входящие», заслуживающее внимания, – от доктора Рассела Мередью. «Салют, Флисс», – начинается оно. Это еще что за фамильярность? Разве он не кавалер ордена Британской империи? Я проверяю папки. Да, так и есть. Впрочем, могло быть и хуже, типа «Привет, подруга! Как жизнь?». Я читаю его письмо дальше. «Я поговорил с Лори. Он сказал мне, что ты намерена включить в фильм интервью с Джудит Даффи. По его мнению, этого лучше не делать. Я с ним согласен. Если ты позвонишь мне, я объясню почему. Не подумай, будто я пытаюсь указывать тебе, как делать твою работу, – боже упаси. Однако существует риск в погоне за объективностью упустить синицу в руке, которая стоит гораздо больше патологического лжеца-журавля в небе, если ты понимаешь, о чем я. Поэтому, прежде чем делать интервью, которое мы с тобой планировали, нам стоит еще разок переговорить по телефону. Моя готовность к сотрудничеству не в последнюю очередь зависит от того, чего мне ожидать. Надеюсь, ты меня понимаешь. С наилучшими пожеланиями, Рассел Мередью».

Иными словами, не слушай точку зрения моего врага – поверь мне на слово, что она – исчадие ада.

Я нажимаю кнопку «удалить», корчу компьютеру рожу, после чего набираю номер домашнего телефона Джудит Даффи и едва ли не умоляю ее о встрече. Говорю ей, что я ни за и ни против нее – просто мне интересно услышать, что она скажет.

Я уже готова, схватив новую версию статьи Лори, выйти из кабинета, когда слышу в коридоре голоса, причем они звучат все ближе и ближе.

– …когда любой из них двоих позвонит вам, убедите его, что в их же интересах, чтобы они связались с нами.

– Обязательно – отвечает голос Майи.

– Ради их же собственной безопасности, они должны понять, что вся деятельность, связанная с созданием этой ленты, прекращается до получения дальнейших указаний, которые не заставят себя ждать. И если вы найдете адрес в Твикенхэме, который дала вам Рейчел Хайнс…

– Я уже сказала, что у меня его нет, – отвечает Майя. – Я отдала его Флисс.

– …или если вы его помните…

– Я никак не могу его помнить, потому что не запоминала. Наверное, я думала о чем-то своем, когда записывала его, и передала его ей, даже не взглянув. Если хотите, дайте мне список улиц в Твикенхэме, вдруг там окажется знакомое имя. Но кроме этого…

– Ну хорошо, – говорит один из двух мужских голосов с сильным йоркширским акцентом. Я тотчас узнаю этот голос: он оставлял мне сообщение на автоответчике. Детектив Селлерс. – Скажите, мы не могли бы напоследок бегло осмотреть кабинет мисс Бенсон?

– Который?

– А у нее их несколько?

– Она недавно переехала в кабинет Лори, но я не уверена, что успела перенести туда все свои вещи. Лори же пока не успел забрать из кабинета свои.

– Думаю, нам стоит осмотреть оба.

– Кабинет Лори здесь, рядом. Следуйте за мной.

А как же ордер? – едва не кричу я и, как ужаленная вскочив со стула, ныряю под письменный стол. Я вижу перед собой четыре ножки, и до меня доходит, что передняя панель стола не доходит до пола. Я так и знала. Вот дерьмо.

Шаги между тем звучат все ближе. Я вскакиваю, перебегаю комнату к осушителю воздуха. И, разумеется, сбиваю его. Вновь поставив чертов агрегат вертикально, разворачиваю его самой широкой стороной к двери, сажусь позади него на пол, прижимаюсь к нему спиной, подтягиваю колени к подбородку, обнимаю их рукам и стараюсь не слышать звучащий в моей голове голос:

Это еще зачем? Чтобы они не увидели тебя, когда заглянут в кабинет сквозь стекло? И что потом? Через минуту Майя впустит их внутрь, и тогда они… увидят, что ты прячешься от них.

Черт, неужели нет способа притвориться, будто я сижу рядом с осушителем, потому что сегодня в кабинете особенно сыро? Меня бросает в пот. Вдруг это обстоятельство сделает мою ложь более убедительной?

– Что это? Электрообогреватель? – доносится до меня второй мужской голос.

– Никогда не видел таких огромных. – Это Селлерс.

Я прижимаю подбородок к груди. Я понятия не имела, на какие акробатические трюки способна: сидя на полу, свернуться клубком. Может, мне стоит заняться йогой?

Что ты скажешь, когда они отопрут дверь, войдут и увидят тебя?

– Извините. Может, вы для начала осмотрите старый кабинет Флисс? Мне нужно время, чтобы найти запасной ключ к кабинету Лори. Он вечно забывал свой и потому пользовался запасными, которые затем оставлял в самых неподходящих местах.

Слава богу. Впрочем, мое облегчение длится всего полсекунды. До меня доходит, что единственным достоинством моего старого кабинета был полный обзор кабинета Лори, который расположен напротив от меня через внутренний двор. Я могла бы лечь на пол под окном, и тогда полиция не заметит меня. Зато наверняка заметит Майя, когда будет проходить мимо. Выругавшись сквозь зубы, я разворачиваю осушитель широкой стороной к окну и перетягиваю его примерно на метр. Интересно, детективы заметят, что его передвинули, или же решат, что все его стороны одинаковой ширины?

Это единственное место, где я могу сидеть, не будучи замеченной с обеих сторон. Я вновь сворачиваюсь клубочком и жду, когда в коридоре снова раздадутся шаги полицейских. Ожидание растягивается почти на годы. Кстати, когда я их услышу, что тогда? Каков мой дальнейший план действий? Вопросы крутятся у меня в голове, словно мошкара, вьющаяся вокруг лампочки, застилая своей массой единственный источник света.

С чего я решила, что этот номер сойдет мне с рук? И каков его смысл? Почему Тэмсин велела мне почитать газету? Почему я так люблю Лори, хотя, по идее, он должен быть мне неприятен? Почему мне невыносима мысль о том, что я не должна разговаривать с Рей, пока детектив Селлерс не даст мне добро? И почему ее разыскивает полиция? Неужели копы считают, что это она убила Хелен Ярдли? Вдруг это то, что она хочет мне рассказать?

Я слышу чьи-то шаги. В дальнем конце коридора вновь рокочет голос детектива Селлерса, с каждым мгновением он все ближе и ближе. Я ползком подбираюсь к окну и пытаюсь его открыть. Но похоже, краска на раме присохла намертво.

Я когда-нибудь видела, чтобы Лори работал с открытым окном? Я вообще что-нибудь когда-нибудь замечала, кроме его самого, когда часами глазела на него через внутренний двор? Кроме волосков на его руках, кроме черных носков на ногах? Что за глупый вопрос.

Я всем своим весом налегаю на оконную раму и толкаю ее, бормоча себе под нос «Да, да, спасибо тебе!», как будто она уже поддалась. В других ситуациях этот маленький фокус обычно срабатывал. Рама издает скрежет, а в следующий миг – аллилуйя! – окно распахивается, и я вылезаю наружу. Я уже готова затаиться под ним, прижавшись к стене, когда вспоминаю про сумку. Черт.

Я вновь проталкиваю свою тушку в окно. Ну почему это дается мне с таким трудом? Вряд ли я стала толще, чем три секунды назад. Мне вообще удивительно, как это я не потеряла вес, учитывая количество вышедшего из меня пота.

Вновь оказавшись внутри, я в ужасе застываю на месте. Паника несется по моим жилам, как по американским горкам. Полиция и Майя совсем рядом, будут у двери через пару секунд. Мне слышно металлическое лязганье связки ключей. Я хватаю сумку и не то протискиваюсь, не то падаю в окно на твердые камни двора. Черт, как же больно… Одновременно с этим слышится треск рвущейся ткани. Я поднимаюсь на колени и снимаю с торчащей из рамы острой щепки лоскут, который только что был частью моей блузки.

Между тем слышно, как в замке поворачивается ключ. Времени нет. Я кое-как толкаю щепку на место и захлопываю окно. Оно почти закрылось. Увы, снаружи мне никак не закрыть его на шпингалет, тем более что Майя и два детектива уже входят в комнату. Поэтому я делаю то единственное, что могу сделать, а именно ложусь под окошком на бок и прижимаюсь своей многострадальной тушкой к стене. Быстро оглядываю окна на той стороне внутреннего двора. Похоже, я в безопасности – комнаты напротив пусты.

– Это осушитель воздуха, сержант, – говорит детектив Селлерс. Значит, главным у них тот, что потише.

– Что ты скажешь про Майю, Жак? – спрашивает он.

Выходит, ее с ними больше нет? Она что, с катушек съехала? Какого черта она оставила двоих копов одних копаться в моем кабинете?

– Классное тело, классные волосы. Лицо так себе, – говорит Селлерс.

И характер тоже так себе, подмывает меня крикнуть из моего, с позволения сказать, места отдохновения во внутреннем дворике. Между плитами проросли побеги травы. Один из них щекочет мне нос. На его листьях комочки земли и белая пыль – частички оконной краски. Я уже замерзла, а скоро вообще превращусь в ледышку.

– По-моему, адрес в Твикенхэме ей известен. Уж слишком бурно она протестовала.

– Тогда почему она не хочет нам его сообщить?

– Лори Натрасс презирает полицию. Он как минимум дважды в неделю заявляет об этом в газете. Ты думаешь, он скажет нам, где сейчас Рей Хайнс?