Скипетр Дракона - Эд Гринвуд

Бард снова неуверенно попробовал подняться, но змея уже нависла над ним. Из ужасной клыкастой пасти быстро высовывался длинный раздвоенный язык. Змеиное тело свернулось в тугие кольца, хвост дернулся — и хлестнул барда по рукам, словно плеть. Флаерос снова упал в траву.

Змея медленно обвилась вокруг его туловища, тугие кольца сжались — и Флаерос замер, не в силах вздохнуть, слабый и беспомощный, глядя на оживший кошмар, который настиг его. Пока он смотрел, страшные белые клыки стали еще длиннее, и шея змеи тоже удлинилась — или как там называется у змей та часть тела, которая идет сразу после головы…

Длинная шея изогнулась дугой, золотые глаза с вертикальными черными зрачками пристально смотрели вниз, в разинутой пасти белели ужасные клыки… Внезапно вспыхнул золотисто-зеленый свет, брызнула во все стороны чешуя, кровь и белые клыки — и воздух над обезглавленным телом змеи прорезал сияющий золотистый луч.

Тело змеи начали сотрясать дикие конвульсии. Обезглавленная змея билась так неистово, что Флаероса трижды подбросило в воздух и трижды приложило об землю. Вокруг него свивались и развивались чешуйчатые кольца, а золотистый луч хлестал их и превращал в тонкие струйки дыма. А когда от змеи остался только кончик хвоста, он дернулся и ударил Флаероса, словно бич жестокого погонщика скота. От этого удара бард взлетел в воздух, а когда упал — покатился по земле, сминая траву и пересчитывая боками камни и кочки. Он катился, слабый и беспомощный, пока не уперся во что-то холодное, твердое и древнее.

Флаерос вдруг осознал, что источник этого яркого, сверкающего волшебного луча находился в Доме Безмолвия. Он лежал, прижавшись лицом к холодному камню, и какое-то время пытался разобраться с этой мыслью и понять, что же это означает.

Это — гробница Серебряного Древа, конечно же. Что еще это может быть?

Боги, о чем он только думает? Голова набита ненужными, перепутавшимися мыслями.

А потом Флаерос услышал нечто такое, от чего все мысли вдруг застыли, он похолодел и содрогнулся. Он услышал звук тяжелых шагов. Кто-то медленно и уверенно шел к нему, определенно по траве и определенно — из Дома Безмолвия.

Шаги раздавались все ближе, ближе…

14

ЗМЕИ И ГРОМОВАЯ АРФА

ТЕМНОТА словно тяжелым плащом укрывала все вокруг. Медленно кружилась пыль, но больше в разрушенном тронном зале на острове Плывущей Пены ничего не двигалось. Между грудами камней не толпились любопытные придворные, собравшиеся посмотреть на них — на нескольких человек, застывших среди нагромождения мертвых тел. Эти несколько человек стояли неподвижно, словно статуи, ничего не видя и не слыша…

Тшамарра Талазорн смотрела прямо перед собой — на то место, где теперь не осталось ничего, даже пыли. Ее губы были полуоткрыты, глаза широко распахнуты, лицо выражало удивление, недоверие и торжество, и — как ни странно — печаль. Руки колдуньи были вскинуты вверх, в попытке защититься от того, от чего защититься невозможно. Но вот Тшамарра пошевелила пальцами — это было первое движение в замершем тронном зале.

Медленно, очень медленно — как падает оседающая пыль — Тшамарра разогнула и выпрямила пальцы.

Следующим пошевелился Ролин Дворцовый Плащ. Его лицо, застывшее на середине возгласа, дрогнуло — и рот начал закрываться, договаривая слово, которое никто и никогда не услышит. Скорее всего, это было короткое слово «нет!», сказанное со всем отчаянием барда, на глазах у которого рушится и исчезает то, что было для него ценнее всего на свете, исчезает, унося с собой его светлые детские сны.

Гларсимбер Белкларавус, барон Яркое Знамя, тоже кричал — но его голова была повернута в другую сторону, к той, чье имя было у него на губах: «Эмбра!». Его крика тоже никто не услышал, и барон начал медленно, дюйм за дюймом, поворачивать голову обратно.

Сараспер Коделмер стоял лицом к королю, которого уже не было, и перед глазами у него таял дракон. Руки старого целителя все еще поднимались, чтобы разлететься в стороны в первом движении перемены облика, который дал бы ему крылья… И тогда он превратился бы в птицу, и смог бы, смог бы… — Сараспер знал, что это не так, что он все равно не успел бы, но тем не менее пытался долететь до Келграэля Сноусара вовремя и отвести меч от его груди, выхватить из рук короля этот меч и улететь с ним — улететь за реки, долины и горы, и вонзить меч в голову Пробуждающейся Змеи, и навсегда избавить Аглирту от этого проклятия. О таком можно только мечтать — но, похоже, подобные мечты стали повседневной работой Высочайших Князей в это опасное время, со всеми его мятежами, заговорами и предательствами.

Живые, оставшиеся в тронном зале, снова начали двигаться — но в полной, непроницаемой тишине. Они двигались так медленно, словно их окружал не воздух, а густая черная патока… но темнота постепенно развеивалась, и в зале понемногу становилось светлее — хотя и очень медленно.

А вдалеке, над пенными волнами реки, которая несла свои воды мимо каменных берегов и укреплений на южной оконечности острова, совершенно неподвижно висел в воздухе застывший в полете речной стриж. Даже внезапные перемены не совершаются в один миг, для всего требуется время.

Латники и простые солдаты настороженно смотрели вперед, приближаясь на лодках к пристани острова Плывущей Пены. Облако тьмы окутывало весь остров, и солдатам становилось не по себе при взгляде на эту неподвижную и безмолвную черноту.

— Магия! — прошептал один из солдат, крепко сжимая рукоять меча. — Везде эта проклятая Троими магия!

Закутанный в рясу змеиный жрец, сидевший рядом с ним, холодно рассмеялся — и солдат в страхе отшатнулся. Другие служители Змеи тоже засмеялись и начали вставать, один за другим, и сбрасывать свои одеяния. Заблестела чешуя, ноги жрецов превратились в длинные, свитые кольцами змеиные хвосты. Воины Кровавого Меча в ужасе смотрели, как руки и плечи жрецов покрываются чешуей и уменьшаются в размерах, волосы на головах исчезают, головы превращаются в плоские и широкие морды с разинутыми в смехе клыкастыми пастями. И вот в лодках среди солдат появились огромные змеи, выше человеческого роста.

Как только лодки подошли к пристани, солдаты высыпали на берег — гораздо быстрее, чем обычно, — потому что их подгоняли ужасные змеи, кусавшие самых нерасторопных. Латники, которые не успели выскочить из лодок достаточно резво, падали на землю возле змей. А змеи раскачивались на хвостах и ритмично шипели какое-то заклинание.

Те воины, которые бежали первыми, никогда не узнали, что замерли на бегу, едва достигнув первых ступеней каменной лестницы, ведущей во дворец. Они не увидели ни змей, которые выползли на остров, ни одинокого речного стрижа, который наконец полетел дальше, ни капитанов, которые оставались в воде, цепляясь за кольца на пристани, и ожидали, когда же змеи уползут — чтобы забраться обратно в лодки и уплыть на ту сторону реки за новыми отрядами солдат.