ПОКОЛЕНИЕ «NET» - Виктория Morana

— Кажется, кто-то спиной прямо о борт фонтана ударился… — донеслось до Димы со стороны эпицентра задержаний. — Удальцова с Навальным задержали?

— Их первых, — мрачно усмехнулся один из митингующих и был прав. Лишив народное собрание его лидеров, полиция расколола участников. Те, кому удалось порваться за кольцо ОМОНовцев, бросились бежать. Защищать у фонтана было уже некого.

Словно какой-то бог всея митингов хранил Диму, которого полиция попросту игнорировала. Получив лишь несколько несерьезных ушибов, он улучил момент и провел своих подруг, находившихся в шоке, в просвет между автозаками, перегораживающими проход в сторону Тверской улицы. Туда же направлялись уже и другие участники митинга, превратившегося в побоище, прикрывая свой отход бросанием петард. Ночь наполнилась криками и точеными взрывами.

Ход событий вплоть до полуночи, 6-го марта 2012 года, показал, что власти изначально не рассматривали акцию на Пушкинской площади в Москве, как безобидную. Вечером 5-го марта центр города был, фактически, переведен на военное положение: в несколько рядов были окружены ключевые точки города, а именно Манежная площадь и Кремль, Лубянская площадь, Тверская улица.

Действия ОМОНа по разгону участников митинга были признаны излишне жесткими, в том числе и потому, что полиция не следовала нормам закона, применяя силу не только против граждан, но и людей со специальными полномочиями — журналистов и депутатов.

Через несколько дней после окончания бойни, участники митинга говорили о ней, как о неожиданном, но очень показательном событии. «Считается, что закон тебя защищает», комментировал человек, пожелавший остаться неизвестным, «а получилось, что им было все равно, кого бить, лишь бы разогнать толпу. Мы просто стояли, в общем-то, никуда идти не собирались, а полиция, видимо, была уверена, что сейчас двинем на Кремль, не меньше. Из-за их паранойи случилось линчевание беззащитных людей».

Средства массовой информации признали, что подобный разгон митинга 5-го марта стал не лучшим началом работы Владимира Путина на посту президента Российской Федерации. Жесткие действия ОМОНа так и не были публично осуждены представителями действующей власти.

Сегодняшние события на Пушкинской прервали традицию мирных оппозиционных митингов, проводимых в стране в последнее время. Власть отвечает за безопасность граждан и бесконфликтное разрешение подобных ситуаций.

(с) бизнесмен и политик Михаил Прохоров

ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ,

когда политика — это мы

Товарищи, вступайте в наши рядыДеконструкторов Делеза и Дерриды,Гламур пал, теперь наш дискурс рулит,Ничего не бойтесь, хулы не будет!Телевидение лишь симулякр наследия,Смерть это Пасха, а не трагедия,Тебя быстро вычислят, а ты не спи,Меняйте пароли, явки, айпи.

© КАЧ, песня «Лиза Овчинникова»

Москва. Еще достаточно далеко до Дня Й

Леся не до конца понимала, где находится, после ночи в поезде тело выказывало свой протест против любых дополнительных поездок. Покрутив болящей шеей, она, наконец, смогла оглядеться.

Последние дни выдались у нее тяжелыми. После потери коренного зуба на выборах, Леся стала практически звездой, этаким слоном, которого водили по всем городам и деревням в доказательство реальности жертв активно проведенных фальсификаций. Вокруг нее сразу же появилось очень много людей, норовивших втянуть ее в ту или иную организацию. Леся не успевала даже оценить их предложения, ни то, что ответить на них, а активисты уже принимали ее молчание за согласие.

В результате, молодую женщину почти месяц таскали по разным мероприятиям, где она в красках, раз за разом, описывала свою историю. Слава о Лесе быстро разнеслась, обросла невероятными подробностями, и за развитием дела, начатого на основании ее жалобы в милицию, начала следить уже добрая половина всех российских оппозиционеров.

В этот раз Лесю уговорили приехать в Москву, чтобы пообщаться с местными активными слоями населения, вызвав в них ужас и переживания за всех пострадавших в Петербурге. Леся сомневалась, что оппозиционеры Питера пострадали многим больше, чем жители столицы, у которых на выборах тоже случилось много неприятного, но отказаться от поездки не смогла.

— Я так понимаю, что 4-го марта все здесь присутствующие пожертвовали временем в кругу семьи и пришли на выборы, в том числе наблюдателями, как и я, — поднявшись на небольшую трибуну, Леся обратилась к присутствующим. Толпа в небольшом офисном помещении, которые активисты на свои деньги снимали для встреч и «летучек», подобралась разношерстная: от молодых девочек с блокнотами до взрослых мужчин, обвешанных телефонами и строчащих сообщения с серьезными лицами. — Мы пошли, чтобы отстоять закон, чтобы все было исключительно законно, и не защищая интересы того или иного кандидата, — данное заявление у слушателей было встречено тихим гулом согласия, ведь все они придерживались разных политических взглядов. — Нас выгоняли, нас удаляли. Нам ломали руки и отвозили в СИЗО. Нам даже зубы выбивали! — Леся, уже способная воспоминать свою травму с некоторой долей иронии, слегка поклонилась. — На наших глазах открыто нарушались все мыслимые и немыслимые законы, какие только есть в России, причем не только выборные…

Она замолчала и вопросительно посмотрела на организаторов встречи активистов, которые затащили ее сюда. Пламенную речь Леся не готовила, на ее взгляд, все и так было с выборами и политической ситуацией в стране предельно ясно, но люди все равно ждали какой-то спич.

— Уф… по многочисленным просьбам, я снова расскажу, как мне выбили на выборах зуб, — развела она руками перед толпой. — Это сделал сотрудник полиции, в тот момент, когда помогал председателю избирательной комиссии совершить преступление, а именно, похитить избирательные бюллетени до окончания процесса подсчета голосов. Против крепких и здоровых мужиков стояли пожилые и молодые, худенькие, маленькие девочки… Конечно, мы такого не ожидали, мы не думали, что нас будут бить, что нам будут выворачивать руки. — Леся передернулась. — Сейчас мы завязаны в бесконечных судах и вечной перепиской с прокуратурой и следственным комитетом. По моим жалобам, по сих пор не приобщена, почему-то, к материалам дела видеозапись с веб-камеры на участке. — по залу разнесся вздох понимания, очевидно, бесполезность видеозаписей в качестве доказательств успели прочувствовать на себе многие из слушателей. — Сейчас эти люди, которые фальсифицировали выборы, спокойно живут себе дальше. Они получили тысячные премии от своего кандидата, которого они незаконным путем продвинули в российское… да, на российский трон, можно сказать! Я не считаю эту власть легитимной. Я не считаю этого президента легитимным. Более того, я совсем не знаю, как жить в стране, где власть захвачена и узурпирована группой людей. Я думаю, что единственный способ — это выходить на улицы и делать что-то самим. Мы должны заставить эту власть работать. Если мы не можем ее сместить, то мы должны заставить ее работать, как следует![69] А что еще сказать, я понятия не имею, извините… — с этими словами, сопровождаемая аплодисментами, Леся попыталась удалиться с трибуны.

— Ну, а почему тогда люди ничего не делают?? — раздался вопрос из центра аудитории. Леся пришлось остановиться, все слушатели обернулись к сидящему с прямой спиной на стуле молодому мальчику лет 19-ти на вид. Он ерзал на сиденье, нервно теребя крохотный нательный крестик, который паренек поспешил убрать, когда внимание переключилось на него.

— Молодой человек, вас как зовут? — спросил один из организаторов встречи активистов.

— Еремей, — стушевался тот. — Я на митинге 4-го февраля был. А потом ходил голосовать. Не за Путина! — поспешно добавил он, будто кто-то хотел обвинить его в обратном. — Вы просто так хорошо сказали, но, вот, допустим, акция 10-го марта[70] была… Я туда пришел с друзьями, а там так мало людей…

— А мы не считаем, что 30 000 человек — это мало! — разнеслось над залом. — Мы боремся!

— Да мало это, друзья мои, мало, — отмахнулась Леся, которой захотелось ответить Еремею на его вопрос. — Понимаешь, мне кажется, что люди задолбались немного… — она решила, что стесняться в выражениях после того, как и каким тоном она неделями общалась с полицией и следователями, уже бесполезно. — Устали от всего этого дерьма. Ты приходишь к участковому за помощью, а он разводит руками, говорит, что ты сам виноват, а за спиной смеется над тобой, над твоей слабостью, потому что уважает только таких, как районные депутаты, которые ему премии выписывают! — Леся не могла скрыть злость. — И так всегда, если ты выходишь один. Поодиночке мы ничего не сможем, когда против нас система из жуликов и воров, где рука руку моет. Зато, выступая единым фронтом, можно показать властям, что с мнением народа они обязаны считаться.