Чёртик из коробочки - Илья Игнатьев

Илья Игнатьев

Чёртик из коробочки

Посвящается одному не очень осторожному пацану,

который очень любит мотоциклы…

- Ты понял?! Я тебя спрашиваю! Понял? Нет, так же, в самом деле, нельзя! То одно, то другое…

Я молчу. А что мне сказать? Молчу…

- Илья, я так не могу, нельзя ведь так! Я же не железный, у меня на фирме запар, сам же знаешь, и тут это вот ещё…

Митька осторожно стучит согнутым указательным пальцем по гипсу, наложенному на моё левое предплечье. Я никак не реагирую, я думаю, я считаю слоги…

- Ил!

- Это… Митька, послушай:

Гипс обнаружил.Зря вернулось сознанье.Очень мне больно…

- Мало! Блядь! Гипс снимут, - я те вторую сломаю, сам!

- А чо ждать-то? Когда ещё его снимут? Давай щас, ломай, чего там… Матерится…

- Погоди, ты что, - сознание терял?!

- Да нет, Дим, это я так… так красивее получается.

- Ёб! Басё он мне тут из себя строит, самое время, блядь! Да ты хоть скажи мне, как это случилось!

- Ну, это… Сам процесс?

- У-у-у! Чтоб тебя! На кой мне процесс-то?! Какого ты на «лежачего полицейского» налетел, ты ж знаешь, что он там, ведь каждый божий день через него по Доменщиков ездишь.

- Ди-им, конча-ай…

Митька вздыхает, отрывает взгляд от дороги, поправляет мне куртку, накинутую на плечи.

- Больно?

- До усрачки…

Митька снова вздыхает, - ему меня жалко…

- Домой приедем, я тебе коньяку дам.

- Ладно… А сколько?

- Много! Сначала немного коньяка, потом много ремня, а потом хоть залейся.

- Ха…

- Ху! Ты что, с управлением не справился? Или действительно не заметил? Не поверю.

- Мить, я на этого «полицейского» спецом налетел, - сознаюсь я. - Погоди! Я в журнале тест-драйв читал, - помнишь? - вот, так там «лежачего полицейского» под девяносто проскочили, и ничего…

- Ёлы-палы! Заебись! Так там же профи был! Ты ж на байке четыре месяца всего! Ну, блядь! Совсем без башки, да? И на чём он там был, ты помнишь? А «Эм-Ти ноль-третий» твой, это ж родстер! Не эндуро…  Так, забыли о ремне, - я тебя бронепроводом отхайдакаю.

- Отхайдакай, что ж, - за дело, вообще, давно пора меня отхайдакать, да и мотоцикл ведь… хана ведь, да, Дим?

Я шмыгаю носом, смотрю в окно на Магнитку, на этот город, который мне стал родным… Блин, ну вот почему я такой дурак? Ямаху разбил…

- Хана байку, ясен перец! Деятель… - Митька снова смотрит на меня, я это затылком чувствую, взгляд этот его. - Это, Ил… Ладно, проехали. Ха, прикинь, а движок-то целый! Вот что значит технологии, картер литой, и вообще… Слышь, Илька, мы его в газонокосилку переделаем! Точно, будешь теперь на газонах жужжать, бабки отрабатывать…

- Ну и ладно, ну и буду! Подумаешь… У меня в копилке тыщи три, наверно, домой приедем, забери, это мой первый взнос будет… Ты чего это хмыкаешь? Ты чо, думаешь, я шучу? Хмыкает он! Нет, Димочка, увидишь, - пойду вон на заправку, вон Лёха… Вчера как раз базарили, говорит, пять штук, да навар ещё…

- Глохни мне тут! Навар… Через две недели в школу, заправщик! Вот как хочешь там себе, Илья, но только ты не думай, что отвертишься, так вот с гипсом и пойдёшь.

- И пойду! Напугал… Останови! Да останови ж ты, я пить хочу, вон ларёк…

- До дому потерпишь, подъезжаем ведь уже…

Но Митька вдруг притормаживает, останавливается, - я с удивлением отмечаю, что прямо под знаком, - некоторое время сидит молча, - я жду, - потом, глядя прямо перед собой, начинает говорить:

- Сижу я сегодня там у себя, с Аристовым прикидываем, как нам от аудита отскочить… Схемку там одну решаем… Тут звонок. Петрович. Блядь, Илюшка, я так в больницу летел, - не помню ни шиша, на красный… Всё передумал, обо всём… Губу себе прикусил, блядь, до кровяни… чувствую, - седею… Если что, думаю… Ну, думаю, только бы живой, хоть какой, только бы живой, сам убью, думаю… Что ж ты со мной делаешь, я ж чуть…

- Ми-ить… прости-и…

- А ну! Не реви! Слёзы побереги, вот когда я тебя бронепроводом буду обрабатывать, тогда и реви… чёртик из коробочки…

Я, хлюпнув носом, тычусь ему в плечо, Митька поднимает руку, обнимет меня, - ну что же я за дурак-то… Прав ведь Митька, нельзя же так, - то одно, то другое, - и он не железный, а я дурак…

- Ну, всё, всё. Всё, Илюшка. Сильно болит, да?

- Не-е… дурак я… Ди-им…

- Ты не дурак, ты пацан, без башки ты просто, как и положено пацану, а дурак я, - дурак, что Ямаху тебе купил, что разрешаю тебе всё, дурак я и есть… Ну, хватит, Илья! Всё, сказал, держи платок.

- Жалко… Тебя жалко, мучаешься со мной, тёть Варю жалко, Прыгуна, Ямаху жалко…

- Хм… А себя, значит, не жалко? Хвалю, самурай. Ладно, поехали. Блин, под знаком я тормознул, что ли? Точно! Поехали, поехали, хорош с меня на сегодня гаишников. Ох-хо-хо, всё ж таки ты и деятель! А если бы не было у меня Петровича, - что, под суд мне тогда? Тебе ж четырнадцать только, тебя ж не то, что к мотоциклу, тебе и скутер-то… Валентино Росси хренов…

Митька специально называет меня так, знает, что я «Доктора» не очень, хотя Вале тоже на Ямахе гоняется. Я болею за Хейдена, и это Митька тоже распрекрасно знает, сам же у меня над столом постер с Ники повесил… Удивлялся ещё, до чего, мол, мы с Хейденом похожи, только я младше, и ещё без бородёнки этой его полудетской, полурэперской…

- Ладно, Ил. Не буду я тебя мучать, цела «М-Тишка» твоя… Ай! Я те! Сиди, сказал, инвалид! Цела…Клипон левый, рычаг у сцепухи, бак чуть-чуть, а так целая, я снимаю шляпу перед японцами.

- Митька! Я! Ты! Во-още!

- Воще, - улыбаясь, соглашается мой Митька. - Завтра мы её с Петровичем со штрафстоянки заберём. Да не прыгай ты! Кресло раздавишь, - и вообще, рано радуешься: - я тебя бронепроводом выпорю, это раз. Ну, руку вторую ломать не буду, ладно… А  потом ещё я подумаю, отдать тебе байк, или не отдать, это два… Как ты навернулся-то? Неужто, и правда, под девяносто ты на этот бугор пошёл?

В голосе у Митьки чувствуется невольное восхищение, и не хочет он этого показывать, ещё бы, но я-то всё равно чувствую это восхищение, я ж Митьку как себя знаю, мы же уже целый год вместе…

- Да ну, скажешь тоже… - нет, не буду я врать, я Митьке вообще не вру… так только… по мелочам… - Нет, Дим, куда мне. Ну да, дурак я, но не идиот же! Семьдесят… Я, понимаешь, на него с торможением вышел, баран, чукча! - динамику потерял, блин, и на «лежак» тут же, не свернёшь ведь, поздно, да и некуда… Вот, прикинь, проскочить-то я его проскочил, и в поворот сразу, да тут заднее ка-ак засвистит, чаттер, блин… тут руль забился, моторчик-то… Ну, а я и того…

- Запаниковал?

- Ну-у, как сказать, - запаниковал… В общем, да. Газанул резко, чуть не закозлил, ёлки! А передачу потерял, блин, ну и вот… Лёг на левый бок… Ямаха из-под меня, а я по асфальту, как по льду, и на бордюр…

- Да. В общем, стандартная чайниковская лажа. Эх, ты, а ещё чёртик из коробочки! Стыдись!

- Стыдюсь…

- Хм, «стыдюсь»… Всё, приехали, home, sweet  home. Ха, смотри, Ил, - Женька у подъезда мается! Ну, щас будет тебе…

- Это ты ему, что ли, позвонил? Эх…

- А что?! Вот что, прикажешь, мне делать-то было? Позвонил…

Ёлки, этого вот мне щас токо не хватало! Пока Митька паркуется у подъезда, я стараюсь не смотреть на Женьку-Прыгуна, - стыдно мне, - я деятельно поправляю свою Spidi’вскую куртку, - вот тоже, снимаю шляпу, если бы не бордюр этот, чёртов, ни шиша бы мне и не было бы, - я тру борозды на левом плече, пытаюсь сковырять с них асфальтовую смолу, - а ладно, так даже прикольней… А Прыгун уже аж на месте подскакивает, - так ему невмоготу меня живым увидеть, и чуть не плачет, вот ведь блин.

- Мм-м! Мм! Эм-м!

- Да целый я, целый! Вот ведь тоже… - я показываю Женьке, какой я целый, скалюсь во все свои рекламных тридцать два. - Всё, не-спе-ши, а то я не-пой-му-ни-че-го!

- Ил’я, ты ка-ак, рг’ука, д’а? Бол’но? Бол’но, д’а? Ка-ак?

…Да, это Женька, - Женька-Прыгун, Попрыгун, Прыгунок… Женька-Глухарь, - ну, это его тут, во дворе так звали, пока я не появился. Ну, не все, конечно, но есть тут дебилов парочка… А теперь его все зовут так, как положено, - Женька, - при мне, по крайней мере. А я ещё зову его Прыгуном… Да только вот ему-то по барабану, Женька глухой, - когда ему два года было, у них на даче баллон газовый взорвался, отец Женькин погиб, а сам он оглох, и ожоги ещё, и ещё шрам на плече вот такенный, такие вот дела… А сейчас ему двенадцать с половиной, большой совсем, и глухой, и говорит еле-еле, да только он всё равно самый лучший из всех пацанов, которых я только знал в своей жизни, правда, знал-то я всё больше гадов всяких… Вот, а Прыгун он потому, что подпрыгивает всё время. На месте, на ходу, - на бегу, то есть, - шагом-то он почти и не ходит, - и даже сидя он умудряется подпрыгивать. Это он так подпрыгивает оттого, что сказать толком всего не может, если торопиться, а он всегда торопится, - Попрыгун, он Попрыгун и есть…