Последний расчет - Хьелль Ола Даль

Гунарстранна кивнул и продолжал:

– Под ногтями у жертвы частицы кожи, скорее всего оставшиеся там после схватки с убийцей. Пришли результаты анализа ДНК. Сперма, обнаруженная во влагалище жертвы, принадлежит Хеннингу Крамеру. Сам Крамер признался в том, что до убийства они с девушкой занимались сексом. Во время первого допроса Крамер дал ложные показания относительно того, что произошло в машине позже, когда он приехал за жертвой на Воксенколлвей…

– Погодите-ка, – перебил его прокурор. – А что частички кожи под ногтями?

– Сейчас расскажу, – обещал Гунарстранна и снова откашлялся.

– Что с одеждой? – спросил прокурор.

– Пакет обнаружили у кромки озера Пер, на съезде с Янсбруквей. Должно быть, его выбросили из машины. Его нашли… нет, лучше я сначала о другом… Нам доподлинно известно, что жертва ушла из гостей раньше времени и одна. Недалеко от дома Герхардсена и Ос ее подобрал Хеннинг Крамер, по всей вероятности около полуночи. Несколько свидетелей подтверждают, что от полуночи до половины первого они находились в Акер-Брюгге. Судя по всему, у обоих было прекрасное настроение. По словам Крамера, оттуда они поехали на озеро Пер, чтобы полюбоваться звездами, и еще…

– Для романтического свидания? – закончил за него прокурор с вопросительной интонацией.

– Да… на парковке у озера Йер между Тюриграва и парком развлечений… как он называется?

– Тюсенфрюд, – подсказал Фрёлик.

– Вот именно. – Гунарстранна принялся рыться в бумагах. – Ее одежду, то есть почти всю одежду, кроме одной туфли, обнаружили примерно посередине между парковкой и тем местом, где лежал труп. Возможно, это указывает на то, что ее убили недалеко от парковки, где они с Крамером занимались сексом, и убийца сначала избавился от одежды, а потом от трупа. Но и к этому я тоже еще вернусь… – Он снова принялся перебирать бумаги.

Фрёлик и прокурор молчали.

– Вот! – пробормотал Гунарстранна. – Сколько бумаги! И все приходится читать самому… Так вот, по словам Хеннинга Крамера, у них было романтическое свидание на парковке. Позже, около трех часов ночи, он высадил жертву на перекрестке в Мастемюре, так как она выразила желание пройти пешком до дома своего бойфренда в Холмлиа.

– Бойфренда? – поморщился прокурор.

Инспектор молча посмотрел на него. Молчание затянулось; прокурор снова поморщился.

– Его зовут Уле Эйдесен, – пояснил Фрёлик. – Катрине Браттеруд оставила своего бойфренда Уле Эйдесена на вечеринке.

Очки Фристада снова упали на грудь.

– Все в порядке? Можно продолжать? – осведомился Гунарстранна.

Фристад кивнул и надел очки.

– Позже, – продолжал Гунарстранна, – у нас появились основания усомниться в показаниях Крамера. Один надежный свидетель видел машину Крамера – она не совсем обычная, «ауди»-кабриолет, – на той же парковке у озера Иер более чем через три часа после того, как Крамер, по его словам, оттуда уехал. Машину видели рано утром, в то время, когда Катрине, по всей вероятности, была уже мертва. Нам так и не удалось допросить Крамера во второй раз и устроить ему очную ставку со свидетелем, так как он умер. Однако мы побеседовали с матерью Крамера. Хеннинг Крамер жил в квартире матери, но иногда ночевал у своего брата, когда того не было в городе. Мать Крамера сказала, что Хеннинг вернулся домой в воскресенье в половине четвертого утра. Он разбудил ее и при этом выглядел очень встревоженным. Рассказал, что они с Катрине катались на машине, потом заснули, а когда он проснулся – примерно в половине третьего, – она бесследно исчезла.

– Он был очень встревожен? – осведомился прокурор. – У него могло быть много причин для тревоги… Кстати, он ведь мог и обмануть мать!

– Разумеется. Но, по словам матери, Крамер сказал, что искал Катрине возле парковки и в окрестностях озера, но безуспешно. В конце концов он вернулся домой и все рассказал матери.

– Время смерти установлено?

– Точное время установить трудно. Мы можем отталкиваться только от содержимого ее желудка. Свидетели подтверждают, что она покупала еду в «Макдоналдсе» в Акер-Брюгге около полуночи. Кроме того, косвенными уликами служат сперма во влагалище и трупное окоченение. По мнению патологоанатома, смерть наступила между двумя и пятью часами утра.

– Значит, Крамер позже вернулся на парковку, так?

– Да – по словам его матери. Она утверждает, что около шести утра он выехал из дому на поиски Катрине, а вернулся в восемь… Мы по-прежнему не исключаем того, что ее убил Крамер. В таком случае он мог вернуться домой с трупом в багажнике… Поговорил с матерью и испугался. Наплел с три короба. Мать велела ему вернуться и поискать девушку, и он поехал назад. По пути он остановился у зоны отдыха и перебросил тело через заграждение. Потом проехал еще немного и избавился от ее одежды… Эксперты осмотрели машину Крамера. В ней обнаружены волосы, следы спермы, и разнообразные текстильные волокна. Их происхождение устанавливается. Пока самая веская улика, которая указывает на Крамера, – сперма. Но, по словам его матери, он был влюблен в Катрине. Значит, вполне возможно, Крамер говорил правду, когда утверждал, что в ту ночь они занимались в машине сексом по обоюдному согласию.

– Однако не доказано, что Крамер не изнасиловал Катрине, – инквизиторским тоном, без улыбки заявил прокурор.

– Конечно, – согласился Гунарстранна, – остается вероятность, что Крамер в самом деле изнасиловал ее, а потом убил. Именно так он утверждает в предсмертном письме.

– Но вы не считаете письмо подлинным?

– На первый взгляд – нет.

– Что считает патологоанатом по поводу Крамера? – уточнил Фристад.

– Он ничего не исключает. На то, что он все же покончил с собой, указывает петля на шее… – Гунарстранна снова порылся в куче фотографий и нашел снимок Крамера, сделанный сразу после того, как его нашли. – Вдобавок он оставил предсмертное письмо. Крамер пишет, что он украл украшения Катрине и послал их по почте Реймонду Скёу, чтобы навести нас на ложный след.

– Разве это так уж невероятно?

– Вовсе нет. Крамер и Катрине находились в очень близких отношениях. Должно быть, Крамер был хорошо осведомлен о прошлом Катрине, а значительная часть ее прошлого была связана с Реймондом Скёу. У Крамера могло быть много мотивов для того, чтобы причинить вред Скёу, однако о них нам неизвестно.

Фристад вздохнул и принялся задумчиво перебирать фотографии.

Все молчали. Наконец прокурор поднял глаза.

– И что? – спросил он, снова свирепо шевеля губами.

– Проблему представляют частички кожи под ногтями у Катрине. Во-первых, на теле Крамера нет царапин. Во-вторых, судя по анализу ДНК, кожа принадлежит не Крамеру.

Фристад молчал. Молчали и детективы.

Гунарстранна раскладывал бумаги на несколько стопок.

– Значит, она исцарапала еще кого-то? – спросил наконец Фристад.

Гунарстранна отложил бумаги:

– Все возможно. Но наверняка мы ничего не знаем. Может быть, в тот вечер она поцарапала кого-то еще. Возможно, поссорилась с кем-то в гостях или в очереди в «Макдоналдс» в Акер-Брюгге. Тем не менее, если бы Крамер остался жив и если бы ему предъявили обвинение, у его адвоката появился бы очень сильный козырь.

– Но ведь дело кажется предельно ясным, разве нет? – громко спросил Фристад. – Крамер во всем сознался. Он утверждает, что убил ее, а украшения подбросил Скёу, потому что знал, что Катрине была должна Скёу деньги, – ну и, конечно, он пытался переложить на Скёу вину… Потом он покончил с собой. Похоже, дело можно закрывать.

– Если не считать того, что обвиняемого, останься он в живых, пришлось бы оправдать за недостаточностью улик, – ожесточенно возразил Гунарстранна. – Если частички кожи, обнаруженные под ногтями Катрине Браттеруд, принадлежат другому человеку, у которого имелся мотив, тогда нужно спросить себя, зачем Крамер оговорил себя перед тем, как повеситься.

– И что?

– Если Катрине убил кто-то другой, не Крамер, я не понимаю, зачем ему признаваться.

Фристад поморщился:

– Гунарстранна, ты чрезмерно все усложняешь. В конце концов, она ведь была проституткой, так? Наркоманкой. Зачем выискивать в деле то, чего в нем нет? Почему ее убийство непременно должно было быть предумышленным? Какие тайные мотивы ты подозреваешь?

– Я ничего не усложняю, – со злостью в голосе возразил Гунарстранна. – Просто хочу, чтобы все было как положено! И прошу одного: подождать, пока мы не проверим всех причастных к делу и не завершим следствие.

– Что такого подозрительного в смерти Крамера? – спросил Фристад.

– В его организме обнаружены следы седативных препаратов. Если он покончил с собой, он мог принять их заранее, чтобы притупить чувствительность. Однако против такой версии – против того, что Крамер принял упаковку таблеток перед тем, как повеситься, – говорит то, что мы не нашли в квартире ни упаковки, ни рецепта. Если он регулярно принимал снотворные, лекарство или рецепт непременно должны были найтись в его квартире.