Корень зла (СИ) - Смородин Кирилл

Трясущиеся ноги отказывались держать, и Страд сел. В ушах все еще стояли крики Ламирэльи, запах гари и не думал ослабевать, вызывая дурноту.

«И так долгие годы, — Страд не отрываясь смотрел на спящую пленницу, но видел ее другой — мечущейся, орущей, полностью отданной на растерзание боли, о силе которой было страшно даже думать. Очень хотелось заплакать, поскольку вместе с отвращением и страхом накатила волна жалости, но глаза Страда оставались сухими. — Одиночество — боль, одиночество — боль… И так по кругу».

— Мне жаль, что тебе пришлось увидеть, как появляется Червоточина. И в то же время я рада этому, — прошептала Ламирэлья. — Так ты лучше поймешь, насколько я измучена.

— Вы правы, — ответил Страд осипшим голосом. — И я бы очень хотел помочь вам, если это действительно возможно.

— Возможно. И до боли просто. Сейчас я все объясню…

Ламирэлья заставила себя поднять голову. Затем трясущимся пальцем указала в противоположный угол зала, где костяные «яблони» со светящимися плодами росли заметно гуще и были выше.

— Там находится сердце этой тюрьмы. Созданный Венкроллом артефакт, который укрыл Янтарное Яблоко от глаз других Творцов. Именно из-за него Сун, Теоллиг и остальные не могут найти меня, вызволить и вернуть к прежней жизни. Однако его можно уничтожить — и сделать это невероятно просто. Достанет и твоей магии. Просто подойди и запусти в него тем же самым солнечным копьем. Насколько я вижу, это самый сильный прием в твоем арсенале.

— Значит, мне не придется ни оставаться здесь, ни гибнуть, пытаясь победить вас? — выдавил Страд. Он пока не мог поверить, что исцелить Янтарное Яблоко, а заодно и освободить Ламирэлью так просто.

— Нет, — проклятая богиня улыбнулась и с трудом качнула головой. — Я бы сказала тебе сразу, но готовилась породить Червоточину. А в такие периоды темная магия Венкролла в моем теле особенно сильна. Из-за нее на меня накатывает ярость, и бороться с ней иногда едва ли возможно. Но сейчас я почти что прежняя. А потому с радостью открываю тебе, как избавить твой мир от страшной беды. Разрушь тот артефакт — и ты победишь Червоточину раз и навсегда. Как всегда мечтал.

До цели оказалось сто четырнадцать шагов — Страд и сам не знал, зачем начал их считать. Возможно, чтобы не сойти с ума. Все же не каждый день выпадает возможность избавить собственный мир от проклятия, которое веками уносило человеческие жизни. Которое забрало и его, Страда, родителей.

Артефакт представлял собой толстую извивающуюся змею из бурого камня, стремящуюся тупой мордой вверх и покрытую разными по величине шипами. Из разинутой пасти лилось алое свечение.

Остановившись шагах в десяти, Страд глубоко вдохнул и, прогнав все мысли, ударил змею солнечным копьем.

Едва та разлетелась на куски, как зал содрогнулся. По огромному пространству прокатилась волна негромкого гула. Страд не успел даже испугаться, как все вокруг затихло. А осколки змеи растеклись по костяному полу бурыми лужами, которые почти тут же испарились.

— Вот и все, — в голосе Ламирэльи слышались усталость и облегчение. — Теперь остается только ждать. Творцы должны почувствовать, что скрытый ранее мир вновь стал доступен, и я отчаянно надеюсь, что они обратят на это внимание. Должны обратить. Иначе они не достойны зваться слугами Миросозидания, — две последние фразы она произнесла с едва уловимыми нотками отчаяния и злости.

Однако Страд почти не обратил на это внимания. Он смотрел на то место, где не больше минуты назад тянулась из пола каменная змея, и никогда раньше внутри у него не было настолько пусто.

«Действительно: вот и все, — думал он. — Преодолеть большую часть мира, дважды едва не погибнув… Затем пережить взрыв «Стального левиафана» и чудом добраться до острова… Убить Дролла… — от последней мысли все внутри сжалось от боли. — И все ради одного-единственного удара солнечным копьем».

Это казалось донельзя нелепым — и несправедливым.

— Вижу, ты не особенно рад собственной победе, — в голосе Ламирэльи слышалось любопытство. — Впрочем, все верно, радоваться пока рано. Еще неизвестно, прибудут за мной те, кого я считаю своей семьей, или мне придется остаться здесь, а вам — продолжать бороться, — она хихикнула, — с моими детьми. Это будет еще обиднее, правда?

Страд не ответил. Он все еще стоял и смотрел на то место, где еще недавно высилась каменная змея.

— Но вот лично тебя я могу кое-чем порадовать, — продолжала Ламирэлья. — Например, вернуть твоего наставника. Теперь, когда артефакт Венкролла уничтожен, моя магия, пусть и измененная, вновь со мной. А искра жизни Дролла все еще здесь. Но учти: это будет очень больно. И тебе придется принести в жертву собственный магический дар.

— О чем вы? — Страд посмотрел на искалеченную богиню.

Оживить Дролла… Удивительно, но Страд очень быстро принял то, что наставника больше нет. Возможно потому, что сам нанес смертельный удар и увидел, как в янтарных глазах мракоборца погасла жизнь. Сейчас, когда встреча и разговор с Ламирэльей оказались на первом плане, страх и боль за участь Дролла были не так сильны, как могли бы быть. Но Страд понимал: если все сложится благополучно, если за Ламирэльей прибудут другие Творцы, заберут ее и исцелят, гибель мракоборца не даст ему покоя. Она будет мучить Страда не меньше, чем проклятие Венкролла — Ламирэлью. И ожидать этого было очень страшно.

Однако Ламирэлья предлагала нечто невероятное, и Страд осознал, что готов заплатить любую цену, лишь бы не подпускать к себе мучения, вызванные убийством Дролла.

— Чтобы вернуть мракоборца к жизни, мне понадобится твой магический инструмент, — ответила Ламирэлья. — Его придется извлечь, что принесет тебе весьма сильную боль.

— Магический инструмент? Что это?

Ламирэлья ухмыльнулась.

— Не догадываешься? — спросила она, с насмешкой глядя на Страда. — Что же, скажу прямо: мне необходимо будет взять твой глаз с янтарной радужкой. Глаза полумагов и прирожденных — это не просто внешнее проявление дара. Именно в них сосредоточена ваша сила. Как раз поэтому они и начинают светиться, когда вы используете магию.

Некоторое время Страд молчал, принимая услышанное. Глаз — инструмент. И Ламирэлья хочет забрать его.

Вспомнился Остров Поедателя плоти. Бациус — такой же пленник темной силы, как и Ламирэлья. Страду пришлось заплатить ему, чтобы уйти, и это было очень больно. Сейчас все повторялось, только плата заметно возросла.

— Итак? — проклятая богиня даже не пыталась скрыть заинтересованность и нетерпение.

«Она хочет, чтобы я согласился, потому что часть ее желает причинить мне боль. Это все из-за черной силы Венкролла, — размышлял Страд, чувствуя, что сердца заколотилось как безумное. — Но если ей действительно под силу оживить Дролла, то я не имею права отказать. Я убил мракоборца, пускай и защищаясь. И сейчас, если скажу нет, убью его во второй раз».

Глубоко вдохнув, Страд посмотрел на Ламирэлью. Тихо спросил:

— Вы обещаете, что все получится? И каким вернется Дролл? Часть силы Червоточины, что превратила его в безумца, останется в нем?

— Нет. Я очищу твоего наставника от этой скверны. Он будет таким, каким был до встречи с воспоминаниями Венкролла, воплощенными в облике чудовищ. Не будет больше ни серости в его глазах, ни кошмаров. Но Дролл ничего не забудет. Впрочем, это даже хорошо. Но я бы посоветовала тебе поторопиться с выбором. Сердце Вселенной уже зовет искру жизни твоего наставника, вскоре станет поздно. Итак, ты принял решение?

— Да, — стараясь не поддаваться дрожи, ответил Страд. — Я согласен. Оживите Дролла.

Глава 29

— Творец Теоллиг! Творец Теоллиг! Учитель!..

Тео улыбнулся. Сун не называл его учителем уже очень давно. С тех самых пор, как состоялся Экзамен и произошел весь тот кошмар с Венкроллом и Ламирэльей. Случившееся принесло невероятную боль всем Творцам. Боль эта жила с ними очень долго, со временем ослабевала, но сейчас…