Долгая ночь (СИ) - Тихая Юля

— Да какая разница?

Отлично, Кесса, просто отлично. Можете давать совместные мастер-классы по коммуникации, чтобы хоть кто-нибудь хоть чему-нибудь научился на чужом дурном примере.

— Это было твоё предложение.

— Так ты хочешь или нет?

— Может, я ещё не решила?

— Ну, решай.

— Как я решу, если ты ничего не объясняешь?!

Арден закатил глаза, перекинул на другую сторону косу и сел в кресло, скрестив руки на груди.

— Тебе здесь не нравится?

— Не слишком, — честно сказала я.

— Тогда о чём думать?

— Может быть, где-нибудь в другом месте мне понравится ещё меньше?

— Да куда уж меньше!.. Не хочешь слушать Матильду — не надо. Мама моя не нравится — ладно, мы с ней по телефону поговорим. Может, ты ещё хочешь, чтобы я из Сыска уволился?

— Это-то тут при чём?..

— Ладно. Ладно!.. Хрен с ним с Сыском, хрен с ним с расследованием, покажи, на что ещё плюнуть сверху и растереть. И давай уж сразу весь список.

Слёзы все как-то высохли. Только в глазах было сухо и неприятно.

— Список чего? — холодно спросила я.

— Всего.

— Чего — всего?

— Всего! Что я должен сделать, чтобы ты перестала обвинять меня во всех преступлениях века?!

— Каких преступлениях?!

Он так сверлил меня взглядом, что показалось: сейчас что-нибудь кинет. Но нет, он запрокинул голову на кресло, накрыл лицо руками и, выругавшись сквозь зубы, яростно его потёр.

— Извини. Извини, это… это было зря. Давай мы отмотаем назад?

Наверное, я могла бы встать в позу: скрестить руки, задрать к потолку подбородок, сказать что-нибудь эдакое, ужасное злобное, и хлопнуть дверью. Но Арден только что обнимал меня и шептал ласковое; я всем своим существом ещё помнила его тёплые руки, его губы, его надломленный голос и плещущуюся в глазах смертельную, больную вину. И он же обиделся раньше, я же заметила, и всё равно был здесь, со мной, для меня.

Если он может быть сильнее, — наверное, я тоже могу?

Я вдохнула, выдохнула. Подошла поближе. А потом сделала губами «тррр» и покрутила рукоятку невидимой шарманки.

Арден фыркнул. И там же, под ладонями, глухо рассмеялся.

— Могу ещё отмотать, — вежливо предложила я. Губы сами собой улыбались. — Докуда надо?

Он перехватил мои руки, поцеловал пальцы, а потом притянул меня к себе на колени. И это получилось как-то так естественно и хорошо, что я легко перекинула ноги через подлокотник кресла и устроила голову у Ардена на плече.

— Кесс, я с двенадцати лет присутствую на всех официальных церемониях Службы, включая панихиды. Веришь или нет, но я последний, последний во всём Лесу человек, который хотел бы, чтобы ты работала на Матильду.

Я спрятала нос в воротник его рубашки, а Арден продолжил:

— Она… неплохая. И очень крутая, правда. Она иногда может так сказать, что как будто врезала. И ты же знаешь, что она при Втором Волке сделала какую-то совершенно невероятную карьеру, зубами выгрызла ласкам официальное положение при Сыске и при Службах, финансирование, колледж их этот. Но смотрит она иногда так, будто все, кто без «высокой цели» — птичий помёт. Сушёный.

Это была шутка и приглашение обсуждать свойства сушёных субстанций, но я пожевала губу и спросила о другом:

— Летлима. Она расстроилась, что ты не волк?

Арден помолчал немного и сказал неохотно:

— Смирилась.

Я притянула к себе его косичку, выпутала драную резинку и принялась разбирать пряди. Арден охотно сдвинул голову так, чтобы мне было удобнее.

— Она не ругалась, если ты об этом, — он вдруг продолжил, когда я уже успела задуматься о другом. — Не показывала особо. Неудачно, конечно, она всегда так гордилась династией…

— Династией?

— Дедушка Марежен — Двадцать Седьмой Волчий Советник, и его родители были волки, и прапра Брев тоже. А я, ну… немного обознался.

Он криво усмехнулся, а потом просветлел лицом:

— Зато папа обрадовался. Ты знаешь, нет? Он павлин, это такая забавная птица с огромным цветным хвостом, красивая и ужасно тупая на вид. Он в молодости долго работал на лунных и к волкам как-то не очень.

Я фыркнула. Мои пальцы как раз добрались до скальпа, и теперь я перебирала тёмно-рыжие, неравномерно выгоревшие волосы, изредка понемногу почёсывая Ардена за ухом.

— И как они вдвоём?

Он пожал плечами.

— Кесс… ты не говори больше, будто я разбрасываюсьсловами. Ладно?

Я моргнула и неловко потянула за волосы.

— Какими словами?..

— Ты сказала, «наговорил сладких слов», или что-то в этом роде. Наверное, про любовь. Ты можешь не отвечать, но так не надо, хорошо? Это… больная тема.

Я смешалась.

— Арден, я…

— Не переживай, — он отмахнулся и сказал, по-лисьи хитро подмигнув: — Я знаю, что ты меня полюбишь!

Я шутливо стукнула его кулаком и рассмеялась.

Он пах всё так же — шампунем, Лесом, заклинаниями и чуть-чуть потом, кисловато, но не противно. Ласка уложила нос на лапы и едва заметно шевелила усами, будто не решив точно, хочет ли просыпаться. Я цыкнула на неё, а сама пригладила пальцами вздыбленную рубашечную ткань.

Парикмахер из меня вышел так себе, и расплетённые волосы, наэлектризовавшись, пушились и путались: Арден смешно отфыркивался, пытаясь согнать их с лица, не выпуская меня из рук. Артефакт чуть нагрелся и потяжелел, ноги затекли, но шевелиться совсем не хотелось.

— Так что, ты хочешь уехать?

— Не знаю, — я пожала плечами. — Зачем? И куда?

— Просто. Если тебя давит резиденция… если ты не хочешь всего этого…

Он всё ещё улыбался, говорил легко, а пальцы, исписанные знаками заклинателей, вырисовывали фигуры на моём бедре. Но вопрос — я чувствовала — был серьёзным, и от этого что-то мелко дрожало у меня внутри.

— Нет. Нет, Арден. Я хочу понять про Ару. Мне это… нужно.

Он глубоко вдохнул и прижался губами к моему виску:

— Тогда встаём?

— Встаём, — согласилась я.

А сама обхватила его руками за шею и поцеловала.

li

— В общем, получается как-то так, — деловито сказал Арден, когда мы, вволю нацеловавшись, всё-таки выбрались из кресла.

Опухшие губы пекло, ноги немного подкашивались, а арденовы волосы напоминали лохматую, линяющую по весне гриву. Мы устроились за узким столом, Арден положил на него несколько пустых листов и рисовал на них колдовские знаки, кривоватых человечков, кубики, деревья и почему-то велосипед.

— Помогает думать, — немного виновато пояснил он.

Я кивнула, взялась за другой лист и попыталась изобразить каллиграфию, но получилось криво и некрасиво.

— Так вот, я пообщался с ребятами из следственной. позвонил кое-кому и попросил об одолжении… не важно. Вердала ищут. Опросили свидетелей и сотрудников городских больниц, частных врачей, передали ориентировки в таксопарк и на вокзалы, вывесили в трамваях, усилили досмотры, но пока — пусто.

— Он был серьёзно ранен, — с сомнением вставила я, зачёркивая свои художества и переворачивая лист. — Если он не обращался за помощью, всё может быть, что он вообще уже…

— Вряд ли он сделает нам такой подарок. В общем, его продолжают искать, но пока никакого толку. Отправителя козьей головы тоже не нашли. Сотрудник почтамта запомнил посылку из-за нестандартной формы, но не более того. Она уже была закрыта, безопасность отправления проверяли артефакторно, а в клиенте он запомнил только цветной многорядный шарф. Шарф описал в подробностях, но, сама понимаешь…

Я кивнула. Искать по шарфу двоедушника, который столько лет водит за нос Лисий Сыск — очевидно, дохлый номер.

— Из Нового Гитеба… узнаёшь эту девушку?

Арден вынул фотокарточку. На ней была вихрастая чернявая девчонка, с очаровательными ямочками на щеках, крупным родимым пятном на виске, чётко очерченными бровями и острым, чуть вздёрнутым носом.

— Похожа, — признала я.

Когда мы только говорили про артефакт, я описывала Ардену покупательницу, — так, как запомнила. Времени прошло много, но внешность была приметная, яркая.