Гражданская кампания - Буджолд Лоис Макмастер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сердце Майлза отчаянно забилось. Я не могу потерять ее. Не могу, не могу… Вперед, только вперед, без оглядки – и блефуй! – именно так он прежде побеждал в битвах.
– Да… э… ну… Это напомнило мне, госпожа Форсуассон, о чем я собирался вас спросить… Вы выйдете за меня замуж?
За столом повисла мертвая тишина.
Сперва Катриона вообще не отреагировала. Какое-то мгновение казалось, что она не слышала его слов, и Майлз едва удержался, чтобы не повторить свои слова еще раз погромче. Тетя Элис спрятала лицо в ладони. Майлз буквально чувствовал, как улыбка увядает и сползает с его лица. Нет-нет. Я хотел сказать… Я намеревался сказать… пожалуйста, передайте жучье маслице? Слишком поздно …
С явным усилием Катриона заговорила. И слова ее падали, как кубики льда.
– Как странно. А я-то думала, вас интересуют сады. Во всяком случае, вы так говорили.
«Вы мне солгали», – повисло в воздухе, не произнесенное вслух, но слышимое, как грозовой раскат.
Ну так завизжи. Закричи. Швырни что-нибудь. Отлупи меня чем ни попадя, чтобы синяки остались… С этим я смогу справиться…
Катриона замолчала, сердце Майлза взлетело, окрыленное надеждой, но, как оказалось, она помедлила лишь для того, чтобы отодвинуть стул, положить салфетку рядом с недоеденным десертом, подняться и двинуться вдоль стола к выходу. Она лишь на мгновение задержалась возле госпожи Фортиц и тихонько проговорила:
– Увидимся дома, тетя.
– Но, дорогая, с тобой все в порядке? – Госпожа профессор обнаружила, что говорит с пустотой: Катриона уже удалилась. Она шла все быстрее и быстрее, пока не перешла на бег. Госпожа Фортиц повернулась к Майлзу с беспомощным жестом, означавшим «как ты мог», а может, «как ты мог, идиот».
Сейчас за дверь выходит вся твоя оставшаяся жизнь. Сделай же что-нибудь! Майлз вскочил, с грохотом опрокинув стул.
– Катриона, подождите, нам надо поговорить…
Он не переходил на бег, пока не выскочил из зала, задержавшись ровно настолько, чтобы захлопнуть дверь. Он догнал Катриону уже в коридоре, где она безуспешно пыталась открыть входную дверь, которая, естественно, не открывалась, будучи заперта на сенсорный кодовый замок.
– Катриона, подождите! Выслушайте меня! Я вам все объясню! – тяжело дыша, говорил он.
Повернувшись, она посмотрела на него с таким видом, будто увидела жучка-маслячка в своей тарелке.
– Я должен с вами поговорить! А вы – со мной, – в отчаянии потребовал он.
– Верно, – через некоторое время проговорила Катриона побелевшими губами. – Мне действительно надо кое-что вам сказать. Лорд Форкосиган, я отказываюсь от работы дизайнера по ландшафту. С этой минуты я больше на вас не работаю. Все планы и график посадок я перешлю вам завтра для передачи моему преемнику.
– Да на черта они мне?!
– Если от меня вам действительно нужен был только сад, то, кроме них, вам ничего и не нужно. Верно?
Он проиграл возможные варианты ответа. «Да» не годилось ни в коем случае. Как, впрочем, и «нет». Погодите-ка…
– А разве я не мог желать и того, и другого? – с надеждой спросил он. И более уверенно продолжил: – Я не лгал вам. Просто не говорил всего, что у меня на уме, потому что, черт подери, вы не были готовы это услышать, потому что вы еще и наполовину не отошли после десяти лет жизни с этим козлом Тьеном. И я это понимал. И вы понимали, и даже тетя Фортиц! И это правда.
Судя по тому, как она вздрогнула, удар достиг цели.
– Будьте добры, – произнесла она ледяным тоном, – немедленно открыть дверь, лорд Форкосиган.
– Погодите, послушайте…
– Вы уже достаточно мною манипулировали, – отрезала она. – Вы сыграли на моем… тщеславии.
– Не тщеславии! – запротестовал он. – Умении, гордости, стремлениях… да любому ясно, что вам нужен лишь толчок, возможность…
– Вы действительно привыкли всегда добиваться своего, не так ли, лорд Форкосиган? Любыми доступными вам способами. – Теперь ее голос был ужасающе безлик. – Поймали меня в ловушку у всех на глазах.
– Это случайность. Иллиан не знал, понимаете, и…
– В отличие от всех прочих? Да вы хуже Формонкрифа! С тем же успехом я могла принять и его предложение!
– А?! Что Алекс… то есть нет… но… я мечтаю вам дать все, что вы хотите, Катриона! Все, что желаете. Что бы это ни было.
– Вы не можете дать мне мою собственную душу. – Она смотрела не на него, а куда-то внутрь себя, видя нечто, о чем он и представления не имел. – Сад мог бы быть моим подарком. Этого вы тоже меня лишили.
От этих слов он лишился дара речи. Что? Стоп, похоже, сейчас они добрались до чего-то неуловимого, но жизненно важного…
Снаружи к дверям подъехал большой лимузин. Никаких посетителей вроде бы быть не должно. Как им удалось миновать эсбэшника у ворот? Почему караульный не известил Пима? Черт, никаких помех! Не сейчас, когда она только-только начала открываться. Или по крайней мере открыла огонь.
И тут из боковой двери в холл вылетел Пим.
– Прошу прощения, м’лорд. Извините, что помешал, но…
– Пим! – Катриона чуть не кричала, готовая вот-вот сломаться и борясь со слезами. – Откройте эту чертову дверь и выпустите меня!
– Да, миледи! – вытянулся по стойке «смирно» Пим, прижимая ладонь к замку.
Двери распахнулись. Катриона, не глядя, ринулась на улицу и с разгону влетела в грудь изумленного кряжистого седовласого мужчины в цветастой рубашке и потрепанных черных штанах. Катриона отлетела от него, и ее руки оказались пойманы удивительной (для нее) незнакомкой. Высокая усталая женщина в помятой дорожной одежде с длинными темно-рыжими волосами, перехваченными на затылке лентой, подошла со словами:
– Что тут…
– Простите, мадемуазель, с вами все в порядке? – хриплым баритоном спросил седой мужчина. Он проницательно посмотрел на Майлза, появившегося в дверном проеме.
– Нет! – выдохнула она. – Мне нужно… Мне нужен кэб, пожалуйста.
– Катриона, нет! Подождите! – ахнул Майлз.
– Охранник у ворот с удовольствием вызовет его вам, – успокаивающе сказала рыжеволосая женщина. Графиня Корделия Форкосиган – вице-королева Зергияра, мать, – посмотрела куда более грозно на своего запыхавшегося сына. – И посадит вас в него. Майлз, почему ты мучаешь эту молодую леди? – И уже подозрительно: – Мы помешали делу или удовольствию?
Имея за плечами тридцать лет общения с мамочкой, Майлз без труда расшифровал серьезное значение этой короткой выволочки. «Мы ввалились в разгар официального аудиторского расследования, которое пошло наперекосяк, или это очередная глупость твоя личная?» Одному Богу известно, что вывела из этой фразы Катриона. Одно хорошо: если Катриона больше никогда не станет с ним разговаривать, ему не придется объяснять ей специфическое бетанское чувство юмора графини Форкосиган.
– Мой официальный ужин, – соизволил пояснить Майлз, – только что дал течь.
И идет ко дну. Уцелевших нет. Спрашивать «откуда вы тут взялись» – явно излишне. Совершенно очевидно, что прыжковый корабль прибыл на орбиту раньше срока, и родители оставили весь свой эскорт на борту, а сами прямиком отправились домой, чтобы поспать в собственной постели. Сколько раз он мысленно проигрывал эту жизненно важную сцену знакомства?
– Мама, отец, позвольте вам представить… она уходит!
За спиной Майлза в коридоре появились новые действующие лица, а Катриона уже добралась в темноте до самых ворот. Семейство Куделка, должно быть, догадавшись, что вечеринке пришел конец, отбывало всем скопом, но отложенный до дома разговор явно до дома не дожил. Голос Карин что-то протестующе говорил. Бас коммодора Куделки перекрыл его:
– Ты идешь домой! Ни минуты больше не останешься в этом доме!
– Я должна вернуться! Я тут работаю!
– Больше не работаешь! И ты не…
Раздался просительный голос Марка:
– Пожалуйста, коммодор, сэр! Госпожа Куделка, вы не должны винить Карин…
– Вы не сможете мне помешать! – вопила Карин.
Взгляд коммодора Куделки упал на вновь прибывших, когда вся толпа добралась до входных дверей.
