Приключения поручика гвардии - Юрий Шестера

Посмотрев на мальчика, который с интересом обеими руками дергал эфес его шпаги, достал из небольшого карманчика у пояса из шелкового офицерского шарфа голландский червонец, на который здесь, в Калифорнии, можно было купить чуть ли ни табун лошадей, и вложил его в ручку малыша. Тот же, увидев красивую блестящую игрушку, сразу же потянул ее ко рту, но мать под одобряющий смех окружающих успела перехватить золотую монету.

Затем, как бы раздумывая, вынул из перевязи шпагу в ножнах, несколько оголил ее клинок и, поцеловав его, дослал эфес обратно.

— Пусть все потомки Андрэ, вот этого мальчика, знают, что его отец был русским дворянином, — путая индейские и испанские слова, громко сказал он, обращаясь к индейцам, и положил шпагу с позолоченным эфесом на руки ребенка, который сразу же прижал ее к груди, не отрывая от ее эфеса завороженного взгляда.

Индейцы восхищенно загудели. «По приезде в Новоархангельск закажу купцам новую. За хорошие деньги они хоть черта из-под земли достанут», — как бы вскользь промелькнуло в голове Андрея Петровича.

Но когда «амиго Андрэ» снял притороченное к седлу ружье и, держа его на вытянутых руках, подошел к вождю, наступила мертвая тишина, а Малоннела с испугом в глазах даже сделал шаг назад. Это уже был царский подарок. Еще бы! У вождя первым в племени будет оружие, выстрелы из которого так пугали его, в общем-то, храбрых воинов. Приняв сказочный подарок, вождь молча положил руку на плечо «амиго Андрэ», что означало высшую степень признательности и благодарности.

Андрей Петрович еще раз поцеловал малыша и Малоннелу, поклонился племени, придерживая рукой треуголку, и, вскочив на коня, с места взял в карьер, чтобы, не дай бог, кто-нибудь увидел слезы, брызнувшие из его глаз. Ведь он в первый и, наверное, в последний раз видел своего сына, креола[42] Андрея Андреевича.

Зря так торопился в Новоархангельск Андрей Петрович. После отповеди, которую дал ему гвардейский поручик, у Коцебу пропало всякое желание встречаться еще и с Барановым, который, по слухам, отличался жестким характером. Поэтому он решил по пути на север зайти только в Малую Бодегу, чтобы по рекомендации, полученной еще в Петербурге, запастись свежей провизией в поселении Росс.

Когда же он спросил у Кускова цену съестным припасам, которые тот доставил на «Рюрик», то Иван Александрович, твердо глядя ему в глаза, ответил:

— Ничего, я их дал землякам.

У Коцебу появилась новая головная боль. Ведь по окончании плавания он должен был представить финансовый отчет, в котором отсутствовал бы пункт об оплате провизии, полученной в Россе, и пришлось бы убеждать ревизоров, что он получил ее просто за так, а не отобрал у колонистов силой…

Таковым было отмщение Кускова за дерзость лейтенанта.

И униженный Коцебу повел «Рюрик» на север, к Берингову проливу, минуя Новоархангельск, отыскивать Северо-западный проход, который до него безуспешно искали, и Лаперуз, и Кук. Моряком-то он, несмотря ни на что, был стоящим…

Приехав через некоторое время в Новоархангельск, Кусков был приятно удивлен, узнав, что Коцебу прошел на бриге на север, не заходя в его гавань.

— Ну и напугал наш поручик мореплавателя, — потирал от удовольствия руки Иван Александрович, глядя на улыбающегося Баранова. — Наверное, тот и возвращаться будет через Петропавловск опять же в обход Новоархангельска.

— И чему же ты так радуешься? — продолжая улыбаться, спросил главный правитель.

— Как это чему?! — искренне удивился правитель Росса. — Ты представь себе: только-только отпраздновали викторию в потешной баталии, а тут на тебе — гонец от начальника кругосветной экспедиции Коцебу. Прошу, мол, вас явиться на бриг «Рюрик», находящийся у президии Сан-Франциско, для объяснений по поводу самовольного захвата земель в Верхней Калифорнии. Каково?! А у меня ведь никаких инструкций от тебя по этому поводу. Положение хуже губернаторского… И заметь, Саша, дать объяснения не в гавани Малая Бодега, куда он должен был зайти за свежей провизией перед походом к Берингову проливу, а непременно в заливе Святого Франциска перед испанскими офицерами и чиновниками. Как тебе это нравится?!

И тут наш поручик в парадном мундире лейб-гвардии Преображенского полка при шпаге (я, Сашенька, и сам оробел, увидев Андрея Петровича во всем блеске гвардейского офицера, уж не говоря о женщинах поселения, которые вообще ошалели) как зыркнет на лейтенанта: «Вы что, не согласны с мнением нашего государя императора?!» Так тот, бедняга, буквально решился дара речи. А когда Андрей Петрович уже в баркасе перевел мне то, что он сказал, обращаясь к испанцам на их языке, так я прямо-таки обомлел.

— И заметь, Иван, безо всяких инструкций, — строго посмотрел Баранов на Кускова. — Так вот этой самой репликой Андрей Петрович одним махом отделил зерна от плевел. Мнение Коцебу — это мнение не официального Петербурга, а лишь придворного, пусть и приближенного к государю. А теперь, мол, переживайте, господа хорошие…

Он сделал многозначительную паузу.

— Государственного ума человек!

И снова задумался, в то время как Кусков с благоговением смотрел на своего старшего товарища. А затем продолжил:

— Когда камергер Резанов рекомендовал мне Андрея Петровича в помощники, то, между прочим, сказал:

— Имейте в виду, что это человек глубокого аналитического ума, и если он проявит здесь, у вас, свои лучшие качества, то я непременно возьму его к себе в Петербург.

— Так он у вас, Николай Петрович, может стать и «его превосходительством»? — не удержался спросить я.

— А почему бы и нет? — улыбнулся камергер. — Только вы не ревнуйте, Александр Андреевич. Здесь, в Русской Америке, будучи коллежским советником, вы царь и Бог, ворочающий миллионами, а в Петербурге были бы всего-навсего посредственным чиновником средней руки.

Баранов тяжко вздохнул.

— Не суждено было сбыться планам нашего покровителя… А как бы Андрей Петрович был полезен для нас в Петербурге при Резанове, — мечтательно произнес главный правитель. — Все, что я могу сейчас для него сделать, — подумав, сказал он, — так это представить его к присвоению чина капитана гвардии. Правда, по моим сведениям, командование гвардии очень ревниво относится к подобным представлениям, так сказать, со стороны, но это уже не мои трудности.

— Очень правильное решение, Сашенька, — весь засветился от радости за Андрея Петровича Кусков. — Будь моя воля, так я бы представил его и к награждению орденом за особые заслуги…

— Ты готов своего любимца прямо-таки осыпать звездами и крестами, — скептически усмехнулся Баранов.