Что знает ночь? - Дин Кунц

Пациент только один — Джек Вобурн. Он лежит на каталке, укрытый простыней до подбородка. Он спит, подсоединенный к кардиомонитору и вентилятору.

Выглядит Джек плохо. Но может выглядеть еще хуже.

В нише у двери в послеоперационную палату медсестра сидит за компьютером. Она не видит, как туда заходит Энди.

Убив Микки Скрайвера, Энди перезарядил табельный пистолет: всегда нужно иметь полную обойму, если идешь по следу плохиша, и тем более нужно иметь полную обойму, если ты сам плохиш. Он вдавливает ствол под подбородок Джека Вобурна и нажимает на спусковой крючок.

Грохот выстрела сдергивает медсестру со стула, и она вскакивает в тот самый момент, когда кровь и ошметки мозга марают выложенный белой плиткой пол. Видит Энди, пистолет в его руке, и слишком потрясена, чтобы кричать. Подается назад, пытается спрятаться в нише, где укрыться невозможно, наконец-то издает крик, и очень громкий.

Поскольку наездника Энди медсестра совершенно не интересует, Энди отворачивается от нее и выходит из послеоперационной палаты. Кабина лифта, в которой он поднялся с первого этажа, по-прежнему на втором. Двери расходятся, как только он нажимает кнопку вызова. Внутри он нажимает кнопку «ЗАКРЫТИЕ ДВЕРЕЙ», чтобы ускорить процесс, и кнопку с числом «10». Кабина поднимается вверх.

Согласно индикаторам два лифта поднимались, один на этаж опережал другой. Когда первый прибыл, Джон вошел в кабину и нажал кнопку первого этажа.

Двери уже начали закрываться, когда в нишу вбежала медсестра, надеясь успеть. Джон стукнул кулаком по кнопке «ОТКРЫТИЕ ДВЕРЕЙ». Створки открылись, медсестра вбежала в кабину.

— Огромное спасибо.

— Пустяки, — ответил Джон.

И когда двери закрывались второй раз, он услышал мелодичный звон, свидетельствующий о прибытии на десятый этаж кабины второго лифта.

Проходя мимо открытой двери гостевой комнаты у отделения интенсивной терапии, наездник Энди видит сестру Джека Вобурна, эту надоедливую сучку — так думал о ней Риз Солсетто, — и удивительную девушку, которую еще есть шанс погубить, такую сладенькую крошку, и спящего на диване ее брата с лунообразным лицом.

Девушка и женщина видят Энди, но у них нет причин тревожиться. Он же займется этими шлюхами после того, как заставит такую героическую, такую жертвенную мать довести до конца то, что она сама и начала, — умереть.

Он проходит двадцать футов до конца коридора, который упирается в запертую дверь отделения интенсивной терапии. Нажимает на кнопку аппарата внутренней связи, чтобы вызвать медсестру. Когда одна отвечает, спрашивает, не сможет ли она ему помочь, оглядывается, чтобы убедиться, что коридор пуст и никто не может подслушать его, потом говорит: «Полиция. По срочному делу».

Сестра подходит, чтобы взглянуть на него через окошко в двери. Энди нетерпеливо постукивает по нагрудному жетону. Открыв дверь, но блокируя проход, медсестра спрашивает: «Что за срочность?»

Энди кладет руку ей на плечо, и пусть она пытается скинуть руку, наездник уже знает о ней все. Он может взять ее, если появится такая необходимость. Ее зовут Кейлин Амхерст, и она крайне осторожный ангел смерти, давным-давно решившая, что некоторые пациенты — слишком тяжелая ноша для системы здравоохранения, и за эти годы отправившая на тот свет одиннадцать человек, последней — женщину, которую звали Шарлейн Оутс.

Энди говорит: «Шарлейн Оутс умерла в пятьдесят шесть лет, и ее шансы на выздоровление были очень высоки».

Потрясенная, с выпученными глазами, разинув рот, словно хочет вдохнуть, но не может, Кейлин Амхерст пятится от него.

В отделении шестнадцать микропалат, в каждой одна кровать. В центре — мониторный пост, где работают еще две медсестры.

— Идите на свое место, медсестра Амхерст, и ждите меня, — говорит Энди тем холодным тоном, какой он обычно пускает в ход в разговоре с правонарушителем.

Из шестнадцати кроватей семь пустуют, занавески задернуты только перед девятью. Но наездник Энди знает, где лежит Бренда Вобурн, потому что и это он узнал от Кейлин Амхерст, когда, прикоснувшись, считывал с нее информацию.

Он не хочет очень уж часто использовать пистолет, лучше вообще его не использовать, потому что выстрелы могут насторожить тех, кто сейчас в гостевой комнате. С кем он намерен заняться после Бренды Вобурн. Нельзя раньше времени вспугнуть эту восхитительную девушку, чтобы потом не вынюхивать ее по всей больнице, как кобель вынюхивает сучку, у которой течка.

Когда Амхерст возвращается к мониторному посту, две другие медсестры поднимают головы, на лицах написано недоумение. Одна хмурится, гадая, что делает здесь Энди, но, несомненно, предполагает, что он не прошел бы мимо ангела смерти, если бы не имел на это законного права.

У микропалаты Бренды Вобурн он сдвигает занавеску, потом задергивает за собой. Бодрствующая, в здравом уме, она поворачивает к нему голову, но не тревожится, потому что он, в конце концов, полицейский, давший присягу оборонять и защищать.

Он наклоняется над ограждающим поручнем и говорит:

— У меня для тебя прекрасные новости, Бренда. Я собираюсь высосать сладенький язычок Давинии прямо из ее рта.

Энди — мужчина крупный, мускулистый, со здоровенными кулачищами. Когда женщина пытается приподняться с подушек, он со всей силой бьет ее в шею — один, два, три, четыре удара, — разрывая кадык, дыхательные пути, артерии.

Медсестра с десятого этажа вышла на восьмом, в кабину санитар вкатил тележку, на которой несколько белых коробок. Испаноамериканец, тридцати с небольшим лет, со здоровенными квадратными зубами. Джону показалось, что он с ним знаком.

Санитар нажал кнопку шестого этажа.

— Помните меня, детектив Кальвино?

— Помню, только не знаю, откуда.

— Мой брат Эрнесто Хуарес. Вы сняли с него обвинение в убийстве его подружки, Сериты.

— Да, конечно, ты Энрике, Рикки. — Санитар улыбнулся и кивнул. — Как дела у Эрнесто?

— Он в порядке, все хорошо. Прошло четыре года, но он все еще скорбит, знаете ли, для него это было так тяжело. Половина семьи думала, что он это сделал, знаете ли, и он до конца не оправился от того, что они потеряли в него веру.

На шестом этаже Энрике нажимает пальцем на кнопку, которая не дает дверям закрыться, чтобы рассказать Джону, что Эрнесто сейчас работает и какие у него надежды.

Расследуя убийство, детектив обычно узнает преступника, как только тот выходит на сцену, а потом дело техники — найти допущенные им ошибки, чтобы ему воздали по заслугам. Не так-то часто удается снять обвинение с невинного человека, который выглядел виновным, с какой стороны ни посмотри. И если ты это сделал, вспоминать об этом приятно.