Бастард - Евгений Владимирович Щепетнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Говорю это тихо, с веселой, ласковой улыбкой. Какие бы они ни были идиоты, но все равно должны испугаться. Исключат из Академии — смерть! В крайнем случае могут принять в Академию простолюдинов, но и то…надо очень постараться. И кроме того — могут присудить огромный штраф, такой, что этого парня родители вывесят и высушат.
— Трус! Ты трус поганый! — задыхается от ярости крепыш, и я довольно киваю:
— Ага! Трус! А ты идиот! Пошел отсюда!
Вхожу в комнату и захлопываю дверь перед носом ошеломленным мстителей. Кстати, да — есть такой пункт в дуэльном кодексе, и в нем говорится, что меня нельзя вызвать на дуэль, если разница между мной и вызывающим более двух лет. В юности два года разницы в возрасте — это все равно как разница в силах между стариком девяноста лет, и сорокалетним мужчиной. Кстати сказать, считаю, что такое правило введено очень даже разумно. И скорее всего после того, как среди студентов первый курсов начался натуральный падеж — их просто убивали на дуэлях старшекурсники. Как говорится, все пункты техники безопасности написаны кровью пострадавших.
Ну что же…теперь все ясно. А то неизвестность меня слегка напрягала. Теперь стоит ждать нападения где-нибудь за пределами Академии. Здесь эти придурки ничего такого делать не будут. Трусливые твари… Завтра выходной день, пойду на рынок. Там и посмотрим, что эти типы придумали. Я даже им слегка помогу приблизить мечту…
Вечер прошел без приключений — занялся домашними делами, например, постирал. Задумался о том, что неплохо было бы завести служанку. Как-то неуместно отпрыску королевской крови стирать самому. Да и в номере убираться кому-то надо. Мне влом вытирать пыль и мыть полы. А чтобы завести служанку, надо иметь деньги, которых у меня пока что ограниченное количество. На жизнь хватит, и на безбедную, но чтобы завести слуг…этих денег явно не хватает. Насколько знаю, у всех, кто живет в платных номерах, имеются слуги — приходящие, конечно же, слугам студентов жить на территории Академии запрещено.
Смешно звучит: «слуги студентов». Но что поделаешь, если так обстоят дела. Большинство из здешних учащихся и дня не прожили без мамок-нянек и слуг, которые надевали им штанишки. Даже у самых нищих дворян обязательно имелись слуги — вольнонаемные, или рабы, которые работают по дому.
В столовой, на ужине, ко мне никто не подходил, только смотрели и перешептывались. Никого из тех, с кем общаюсь, не встретил. Не было ни Керла, ни Верги, ни других ребят, с кем более-менее сошелся. Да и слава богу…за все годы, что я живу в этом мире, с одногодками я практически не общался. Ну о чем может говорить с детьми взрослый мужик на склоне лет? Это даже не смешно. По здешним меркам все эти подростки совершеннолетние, но черт подери — какие же они…нет, не глупые…недалекие — вот это слово! Недалекие, необразованные, зашоренные! И притом при всем — взрослые, физически и морально сложившиеся люди. То, что им по пятнадцать лет ничего не значит — в средневековье, коим так и тянет назвать здешний период времени, взрослеют рано, и умирают рано. Все, как на Земле…настоящей Земле.
Ждал, что Верга придет ко мне ночью. Не пришла. То ли ей нездоровилось после наших с ней хулиганств (что немудрено!), то ли были какие-то другие причины, но…я спал один. И честно сказать — спокойно и хорошо. Я вообще не люблю, когда кто-то спит рядом со мной, чувствую себя некомфортно. То ли привычка старого холостяка, то ли…привычка жить «на-щелчке», когда рычажок предохранителя сдвинут, и пистолет готов к стрельбе. Уснешь, а соседка тебе и воткнет нож в спину. Так что когда та же Верга была в моей постели, я дремал, но не так чтобы уж глубоко. Можно сказать вполглаза. Провалюсь в дрему, а сам все слышу и вижу. Впрочем, поспать она мне и не давала. Энергии у этой девчонки хватит на роту солдат. Откуда что и берется-то…пре ее стройных формах.
Утром позволил себе поваляться подольше — все-таки выходной день! Воскресенье! Здесь оно называется не так, что-то вроде «седьмойденьзавершение», если дословно, но суть все та же — в этот день работать нельзя, ибо в воскресенье Создатель отдыхал после создания мира, и кто мы такое, чтобы противиться его воле? Святое дело — воскресный отдых!
С вечера приготовил три камзола, рубахи, штаны, сложив их в найденный тут же мешок. Отнесу на переделку в швейную мастерскую. Мне не стремно, я ведь на войне, а на войне нет брезгливости и сомнений. Если твоя обувь развалилась — сними батинки с мертвеца и носи. Все, что способствует твоему выживанию — в ранге положенности.
В столовой народа почти не было — она уже закрывалась, оставалось минут пятнадцать до сигнала колокола, так что я быстренько позавтракал подстывшей яичницей с беконом (очень разумный завтрак!) и куском черного пряного хлеба, выпил кружку теплого, как моча узвара из лесных ягод, и довольный, насвистывая какую-то земную мелодию (никак не могу отвыкнуть от этой привычки!) отправился в свою комнату. Быстро собрался, и через пятнадцать минут я уже шагал по шумной, пыльной улице, уворачиваясь от бесцеременно толкающихся, наглых горожан.
Да, кстати сказать — городской люд отличается абсолютной наглостью и бесцеремонностью, и сравнить могу только с водилами в крупных городах Земли. Переть по встречке, обгонять по обочине, подрезать, пока тебе не навесят по морде — это считается нормально для настоящего (вах!) мужчины. Так и здесь — не увернешься, тебя шибанут плечом так, что может оказаться в канаве. И всем пофиг на тебя, если ты ниже их ростом. Ну а я не очень-то выдающихся габаритов, потому сам бог велел врезать мне так, чтобы я со своим дурацким мешком покатился в лужу лошадиной мочи. Право сильного — это наша жизнь.
Кстати сказать, если бы я вырядился в форму студента Академии — скорее всего меня бы не трогали и уступали дорогу. Потому что во-первых — я дворянин, а от дворянина можно огрести люлей просто-таки сходу, и ничего ему за это
