Шёпот стрекоз (сборник) - Владимир Янсюкевич

Она вперилась в него своим зелёным взглядом, как вилами в стог сена. У него участилось дыхание. Он не знал, как себя вести. Тембр её голоса непонятно каким образом волновал его изнутри, а смех, казалось бы совершенно дурацкий, был притягателен, как пение сирен для Одиссея. Он ещё никогда не встречал женщины, которая исподволь, чем-то глубинным, влекла его к себе, а, между тем, манерами связывала, и его дневное сознание настойчиво говорило: не обольщайся, это не для тебя, отвергни. И он, ставши рассудительным с годами, прислушался ко второму, проигнорировал, жевал, глядя в окно, словно его никто ни о чём не спрашивал. Возможно, его молчание даст ей понять, что он не намерен обсуждать это, и она проглотит свой смехотворный бред вместе с завтраком.

Но Лаура не желала глотать, она вожделела извергать. Её следую-щий вопрос был бесстыдно прямой, в обход всех приличий, обычно соблюдаемых при первом знакомстве.

– У вас есть кого… на законном основании? – она красноречиво поиграла глазами и постучала вилкой по дну тарелки.

– Что? – Он не сразу понял.

– Я хотела сказать, вы женаты?

Он конфузливо передёрнул плечами.

– Почему вы спрашиваете?

– Ох-ох, какой вы таинственный! – она опять рассмеялась, а её малиновые губы сложились в сюсюкающую розочку, словно она разговаривала с малышом из детского сада. – Вы прекрасно понимаете, почему. Вы – баскетболист, я – корзина. Бросайте свой мячик, я поймаю.

Он почувствовал, что краснеет, но взял волю в кулак и перевёл минутное замешательство в показную суровость, дал понять, что он уже перешёл в старшую группу и кое-что понимает в жизни.

– Я не играю в баскетбол, – сказал он, сцепив зубы. – Если вы не слепы, у меня ноги…

Лауру это нисколько не смутило. Она продолжала извергать.

– Не имеет роли! Вам не придётся прыгать, я сама подставлюсь. У меня это ловко получается. Со мной не промажете. Только последнее время тренироваться не с кем. Все мои баскетболисты предпочли уйти на скамью запасных. Приморились, бедняги! А я простаиваю и теряю форму, – она опять рассмеялась, словно изрекла нечто невесть смешное, но вдруг посерьёзнела, склонила голову в его сторону и почти прошептала: – Соглашайтесь, не пожалеете. Скажу вам честно, я люблю мужчин только положительных. Положишь его и делай с ним, что хочешь…

И тут она перешла ту грань, за которой его неосознанное влечение к ней мгновенно улетучилось – тряхнула своей крашеной гривой и откровенно заржала, запрокинув голову и выставив напоказ крупные зубы, как деревенская кобыла, выпущенная из конюшни и завидевшая на воле жеребца. И назревавший соблазн, как рукой сняло. Это было невыносимо. Он только-только начинал есть, но у него мгновенно пропал аппетит. Он огляделся – никто и головы не повернул в их сторону, все сидели, уткнувшись в свои тарелки и старательно жевали, как будто им поступил приказ свыше «на на кого не оглядываться!» Кроме Дианы, с которой он вчера познакомился. На её лице проступало подавленное беспокойство.

На следующий день, в обед, Лаура снова подсела к нему, уже на правах старой знакомки. И со свойственной ей бесцеремонностью начала рассказывать о себе, о своей стародавней мечте встретить мужчину достойного её природной потребности, и о том, что её мечта вот-вот сбудется, поскольку она его уже нашла – тьфу-тьфу! чтоб не сглазить – и под финал открыла карты, предложила себя в бессрочное пользование для оказания сексуальных услуг всевозможного профиля (так она выразилась).

Он отодвинул от себя тарелку, отъехал от стола.

– Извините, я…

– Куда же вы? Это бестактно. Я ещё не договорила. Отвечаю на ваш вчерашний вопрос по поводу моего интереса к вашей женатости. Потому что, если вы абсолютно женаты, с вами связываться бесполезно. А если холостой или женатый наполовину, или даже на три четверти, есть шанс за вас побороться. Что вы на меня так смотрите? – она говорила и смеялась одновременно. – С вами теперь никто не станет связываться, а я готова. Всё очень просто. Я человек без комплексов. И вас к тому призываю. Будьте мужчиной. Как приспичит, дайте знать. Надеюсь, у вас только ноги не стоят?

Он резко крутанул коляску и стремительно, сшибая на ходу стулья, покатился к выходу. Она рассмеялась и прокричала вслед:

– Потом сам прикатишь! Импотент!

От ужина в этот день он отказался, а соседу по комнате – крепкий мужик с обильной татуировкой на теле серьёзная защита – наказал: в случае, если заявится сюда такая-то (её все знали в лицо), чтобы гнал её в шею и без разговора. Гудрон заверил его знаками, что в палату ей не прорваться, вмиг закатает в асфальт, и сделал при этом такое свирепое лицо, что он поспешил добавить, чётко выговаривая слова: только убивать не надо, это не заказ, а просьба. Гудрон показал руками, что очень хорошо его понял и всё сделает, как надо, и тут же снова надел наушники – он всегда был при плеере и в наушниках.

Через день, во время завтрака, Лаура опять подошла к нему со своей тарелкой и таинственной улыбкой на лице, но не стала садиться рядом, а только обдала мимоходом жарким шёпотом:

– И снова здравствуйте! Приятного аппетита, Мишель! Сегодня видела вас во сне. Вы подумали над моим заманчивым предложением?

– Я же импотент, как вы изволили выразиться, – ответил он недружелюбно. – Какой от меня прок.

– Я пошутила. Не злитесь. Со мной такое бывает. Как стемнеет, жду вас за кустами жасмина у крайней беседки.

Она рассмеялась, но тут же обуздала себя, приложив ладонь ко рту, и получилось, будто удачно подавила позыв к зевоте. Затем, стянув спереди халат у талии, тем самым демонстрируя свою фигуру и явно показывая ему, что у неё есть за что подержаться и если он не придёт, многое потеряет, прошла к соседнему столику. Два мужичонка неказистой наружности – один безбровый, другой беззубый, – подхватив тарелки, словно мыши, завидевшие своего непримиримого врага, моментально снялись с места и серыми шариками торопливо покатились в дальний конец столовой.

Он усмехнулся, уткнувшись в тарелку. А когда в очередной раз поднял глаза, увидел Диану. Она шла к мойке с пустой тарелкой. Прямая, напряжённая. Возле его стола приостановилась, сказала тихо:

– Не связываетесь с ней, Миша. Она сумасшедшая. Пристаёт ко всем мужикам. Одного довела до инфаркта, другой умом повредился, а третий у неё на глазах выбросился с седьмого этажа. Она ведьма.

Он кивнул – мол, так и понял, – и она пошла дальше. Позже, на прогулке, он не видел ни той, ни другой. Видимо, до обеих дошло, что он не расположен общаться с ними, и они решили ему не досаждать.

Однако на следующий день за завтраком Лаура подошла к нему с претензией.

– Почему вы не пришли? Я вас ждала. Насквозь пропахла жасмином, – она поднесла свою грудь к его носу. – Чуете? – Он отклонился. – Вы не только не мужик, но и не джентльмен.

Он неприязненно передёрнул плечами.

– Послушайте…

Лаура выпучила глаза, хлопнув ладонью по столу.

– Не перебивайте женщину! Учтите, я всё вижу. Это вон та бледная спирохета сбивает вас с толку, – она указала на сидящую за ближайшим к раздаточной столиком Диану. – Не водитесь с ней. Она фригидна, как кусок протухшей говядины. И не слушайте её, если вы мужчина. Она хочет нас поссорить. Но я этого не допущу!

Он не выдержал, тоже хлопнул по столу.

– Нет, это вы послушайте! Я сам решаю, с кем мне водиться, а с кем нет!

Все полустёртые клиенты пансионата испуганно склонили головы к тарелкам и замерли в ожидании конца представления. Лаура в удивлении вытаращила глаза и рассмеялась.

– Боже! Какой темперамент! Вот таким вы мне больше нравитесь. И вообще вы мне напоминаете Микки Рурка. Знаете такого голливудского мужлана? Я его обожала в молодости. Писала ему письма, в которых объяснялась в страстной и бездонной любви. Посылала фотки во всех видах и позах. Но он пренебрёг мною, говнюк. Не позвал, и сам не приехал. Даже денег не прислал в качестве компенсации за принесённый мне аморальный ущерб. А с вами у нас обязательно получится. Вам требуется постоянный массаж конечностей. И я вам его обеспечу. Причём бесплатно. Я в этом очень хорошо разбираюсь. Будете стоять, как миленький. Даю вам вторую попытку. Начнём сначала. Жду сегодня вечером за тем же кустом жасмина. Сразу после ужина. Я же вижу, вы не против.

Он попытался что-то возразить, но она прикрыла ему рот ладонью и тяжело задышала.

– Я разве не сказала, что я на вас запала? Тогда говорю. Что вам ещё надо? Не капризничайте. Мужчине не пристало пренебрегать такими, как я.

Она окинула присутствующих победоносным взглядом и продефилировала к выходу. Сразу после того, как закрылась за ней дверь, уткнувшиеся в тарелки приподняли головы и, глядя в его сторону, неуверенно зааплодировали, словно поступил новый приказ свыше: «оглядываться и аплодировать можно, но громких оваций не устраивать!» Теперь он склонился над тарелкой и жадно принялся за холодный омлет. Он ни на кого больше не хотел смотреть, только услышал, как кто-то торопливо прошаркал мимо и бросил шёпотом: «Спасибо, Миша!» Это была Диана.