Повелители камней - Патриция Маллен

— Спокойной ночи, друзья мои, — сказал он. — Да будет ваш отдых в гармонии с Законом.

Сина протянула ему руку, великан мягко пожал ее и пошел к своей Почетной Страже, которая уже улеглась тесным кружком под огромным дубом.

— Я и не представлял, что великаны так набожны, — глядя ему вслед, пробормотал Финн.

— Они следуют Закону, — ответила Сина.

Финн посмотрел на нее оценивающе.

— Фаллон ошибся? У вас нет Дара?

— Только Дар Исцеления.

Финн кивнул, не сводя с девушки светлых глаз:

— Наверное, трудно быть чародейкой?

— Почему вы так думаете?

— Вы должны поддерживать установления Древней

Веры. Но вы, как и я, не можете не видеть, что Древняя Вера ветшает. Она больше не отвечает на вопросы нашей жизни. Она перестала быть полезной, как произошло и с Движением Камя. Пожалуй, сейчас она совсем бесполезна.

Сине стало не по себе, но она постаралась не показать этого.

— Фаллон говорит, что Древняя Вера не может перестать существовать, ваше сиятельство. Древняя Вера — просто признание Закона. Закон не отвечает на вопросы о жизни, потому что Закон и есть жизнь. Или, вернее, он то же для жизни, что склон — для реки. Это путь ее течения.

Финн пожал плечами:

— Я тоже слышал, как Фаллон говорит это, госпожа. Но никто не может объяснить мне, что это значит. Вы можете?

Сина промолчала.

— Когда вам удастся применить Закон, чтобы разыскать вашего Ньяла или исцелить печаль мейги, позовите меня, и я снова стану верующим. А до тех пор я буду надеяться на солнце, чтобы встать утром, да на тяжелую работу, чтобы уснуть вечером. И буду молиться об удаче, чтобы теперь, когда Мир нарушен, эйкон не распоясался.

Солнце еще не встало, когда они снова тронулись в путь. Ночной разговор с Финном Даргой расстроил Сину, да еще ей не давали покоя мысли о мейге и ее переменчивых настроениях.

«Финн прав: Древняя Веря больше не возводит громадных Каменных Кругов и не прокладывает Аллей Могущества, как делала когда-то давно. Жизненная энергия, собравшая однажды силу земли, угасла. Племена больше не сходятся вместе, чтобы строить и создавать, а идут каждое своим путем. Люди возделывают землю, выращивают скот, торгуют. Другие добывают руду, охотятся и прядут; презираемые моерцами, они торгуют с ними через своих соседей-людей. Лорды стали богатыми и могущественными именно потому, что ограждают Других от жестокости Новой Веры», — размышляла Сина.

Похоже, беда именно в Новой Вере. Она соблазняет людей-крестьян на юге благоприятными условиями для торговли и обещаниями сладкой жизни после смерти. Некоторым людям оказалось легче следовать Ворсай и считать виновными в своих несчастьях Других, чем искать решения взаимных трудностей в соответствии с суровыми Принципами Закона. Безжалостное правление мстительного Ворсай оказалось легче неумолимой справедливости Древней Веры. Слишком много людей устали смотреть за собой и пытаться понять Закон.

Хотя солнце едва пробивалось сквозь пелену облаков, дождя не было, и все воспряли духом. В полдень караван остановился у огромного дуба, который обозначал поворот к логову великанского племени. Сина попрощалась с каждым из Почетной Стражи, принимая их застенчивые улыбки и ритуальное расчесывание. Они нежно пробегали огромными ручищами по волосам девушки.

— До свидания, ваше величество.

— Госпожа Сина, — тихо проурчал Ур Логга, — если наступил Дракун, то я надеюсь, вы все равно всегда будете в гармонии с Законом. — Его корявые пальцы скользнули по концам ее длинных волос. — До свидания.

Сина постояла еще немного, глядя, как великаны на единорогах бесшумно исчезают в лесу.

Руфа перенесли на носилки мейги. Дождя по-прежнему не было. Сина сняла свой тяжелый плащ и пошла с эльфами, слушая их песни, но надолго ее не хватило: ее ботинки слишком быстро высохли, стали жесткими и теперь натирали ноги. А мейга, сбросив плащ из волчьей шкуры, весело шла по лесу, пела не переставая, иногда танцевала, выделывая сложные па, которые порой уводили всю эльфийскую компанию не в ту сторону. Когда такое случалось, Финн Дарга останавливал своих и ждал, нетерпеливо поглядывая на небо. Но Сина радовалась отдыху, а благородные мужья, непривычные таскать тяжести, опускали носилки, падали на колени и жадно хватали ртом воздух. В конце концов мейга пританцовывала обратно, и весь караван отправлялся дальше.

Вскоре ровный лес кончился, начались пологие холмы, стали попадаться ручьи и реки. Появилась тропинка, которая незаметно превратилась в дорогу. Ручьи вздулись от дождей, но дорога вела к мелким бродам. Встретился Даже уцелевший мост. Сина заметила, что луга вдоль ручьев ухожены и леса, растущие под сенью холмов, очищены от подлеска. Солнце село. Утомленные путники брели по аккуратно вылизанной местности, где даже заросли казались посаженными в определенном порядке и пребывали в гармоничном равновесии с остальным окружением.

Скоро после заката встала луна — серебряная, почти полная; вдоль обочин залегли резкие тени. Мужья мейги еще час назад перестали петь, их тяжелое дыхание приобрело теперь суровый маршевый ритм. Мейга возглавляла процессию, что-то мурлыча себе под нос и выкрикивая слова ободрения своим усталым спутникам.

Сина сосредоточилась на ходьбе. Она старательно передвигала ноги, стараясь не спотыкаться на сумрачной дороге. Внезапно впереди мигнул светлячок. Мейга залилась серебристым смехом. Замелькал еще один светлячок, и Сина поняла, что это фонарик. Неожиданно вся опушка засияла. Мейга запела, и хор встречающих поддержал ее.

Смеющиеся эльфы появились из-за каждого дерева, приветствуя песней усталых путников. Сильные руки подняли носилки с плеч мужей. Кто-то забрал у Сины мешок с пожитками и взял ее за руку, чтобы провести через путаницу зарослей к дворцу мейги.

Эльфийский дворец стоял на склоне холма, окруженный частоколом из очищенных от коры бревен. Ворота были открыты. Двор заполнили пирующие. Посередине, подняв руки над головой, стояла девушка-эльф, ростом на дюйм пониже мейги, одетая в платье из тонкого газа. Красивее ее Сина прежде никого не видела. Когда мейга со своей свитой вступила во двор, воцарилась тишина, и девушка-эльф запела. Ее голос был чистым, золотым. Она пела о восходящей луне и о прибытии мейги, словно оба эти события имели один и тот же великий источник. В мелодии звучала трепещущая радость. Сина без объяснений поняла, что эта девушка — Фейдрин, старшая дочь мейги Далло и следующая мейга в роду эльфов.

Усталой Целительнице церемония встречи показалась очень долгой. За хором приветствия последовали победная песня и танец мейги. Затем, несмотря на усталость, плясали мужья. Каждый предлагал себя мейге в огненном танце, и каждый был отвергнут после нескончаемых заигрываний и томных взглядов. Наконец Фейдрин пропела заключительную «Добро пожаловать, любимая мама», все закричали «ура» и пошли во дворец.