Повелители камней - Патриция Маллен

Чем глубже в лес, тем выше становились деревья. Хвойные, буйно растущие вблизи побережья, сменились массивными буками, дубами и ореховыми деревьями. Обычно листва тут вырастала настолько густой, что заслоняла землю от солнца и пышные папоротники ложились под ноги мягким ковром. Но этой бесконечной весной ни один листок не украсил огромные ветви, и ветер беспрепятственно носился по голым рощам. Под ногами хлюпало, каждый путник шел сам по себе, погруженный в собственные мысли. Только эльфийских мужей объединяла их песня — ритмичная, размеренная, прославляющая более спокойные времена.

Привала на обед не делали. Финн продолжал уверенно шагать вперед, наклонив голову и внимательно прислушиваясь к своим разведчикам-пикси, которые общались с ним звуками, похожими на птичий свист и чириканье.

За час до захода солнца караван остановился в узкой горной лощине, чтобы разбить лагерь на ночь. Великаны привязали своих ездовых животных и быстро сгребли в кучу хворост и накормили единорогов. Ур Логга достал из седельной сумы палочки для разведения огня, тщательно завернутые в широкие листья гамбрина. Сев на корточки в окружении Почетной Стражи, заслонившей его от ветра своими широкими плечами, великанский король выдернул немного растопки из специального мешочка, который всегда висел у него на шее, и начал вертеть палочку между пальцами.

Финн Дарга протолкался через строй торжественных великанов.

— Кто так разводит огонь, ваше величество! — воскликнул он, вытаскивая короткий стальной кинжал из ножен на бедре. — У меня есть кремень.

— Благодарю вас, ваше сиятельство, но таков великанский обычай, — прошептал Ур Логга, но Финн уже ударил кремнем по стали. Искры полетели в кучку высушенного мха, которую великанский король пристроил у своих ног. Тотчас все девять великанов наклонились и стали хлопать по тлеющему мху, чтобы загасить огонь.

— Истинный огонь загорается в сердце носителя огня, — пожурил Ур Логга короля пикси. Он снова взял хрупкую палочку для разведения огня, поставил ее на сухую дощечку для растопки и завертел в пальцах. Закрыв глаза, он произнес нараспев:

Полночь-Матушка, ты все знаешь,

Угольки в твоем сердце не гаснут,

Прогони наши страхи ночные,

И рассей мрак гнетущих сомнений.

Он повторил песнопение, и Почетная Стража присоединилась к нему. Великаны сели на корточки в круг, и устремили взгляды на крошечный огонек, появившийся на доске для растопки. Осторожно и бережно гиганты раздували робкое пламя, подносили к нему кусочки высушенного мха.

Финн Дарга философски пожал плечами и вернулся на другой край лощины, где его жена Фир Дан руководила пикси, собирающими хворост для костра. Финн быстро стукнул кинжалом по кремню, высекая фонтан искр.

— У великанов всегда самый сухой трут и самый медленный костер, — посетовал Финн. Но вскоре в двух концах лощины запылали, как сигнальные огни, костры и у великанов, и у пикси.

Когда выяснилось, что эльфийский шатер слишком тонок для сильного ветра, Финн Дарга пригласил мейгу переночевать в королевском шатре пикси. Но там не хватало места для всех мужей мейги. Мейга недовольно надулась, всплакнула немного, но наконец было решено, что Фир Дан и мейга не будут делить шатер ни с кем. Финн Дарга и вся толпа эльфийских мужей заняли маленький шатер. Фир Дан пригласила Сину в большой шатер, но Сина решила, что должна быть рядом с Руфом. Хотя палатка Финна была битком набита, Сина все же нашла там себе местечко.

Пикси жарили дичь и кроликов, которых подстрелили в течение дня. Великаны, изо всех сил стараясь не показывать своего отвращения к поеданию животных, собирали камни величиной с кулак и клали их на угли. Ур Логга выкопал большую яму, выстлал ее промасленной шкурой и наполнил водой. Что-то негромко бормоча, великаны с помощью рогулек осторожно перенесли горячие камни в воду. Когда камни остыли, великаны снова побросали их в костер. Сина привыкла к великанским обычаям и терпению, которого они требовали, и все же громко вздохнула, потому что устала и хотела есть. Она все думала: почему великаны никак не додумаются возить с собой котелок? Но наконец нагретая камнями вода закипела. Прошла еще целая вечность, и великанская овсянка была готова. От каши шел пар. Сушеные фрукты, положенные в нее, аппетитно разбухли.

Ур Логга торжественно подал Сине деревянную миску. Поборов желание тут же наброситься на еду, Сина взяла кашу для Руфа и пошла в палатку. Гном лежал в самом сухом углу шатра, бледный и слабый. Сина разбудила его. Он сел, но ел мрачно, морща нос.

— Плохо себя чувствуешь, Руф Наб? — спросила Сина и приложила руку тыльной стороной к его лбу. Рана гнома все еще сочилась отвратительной зеленоватой жидкостью.

— Нет, мне гораздо лучше, Целительница, — ответил Руф тихим, слабым голосом. — Это все великанская стряпня. И эта поездка. Качаешься весь день на их волосатых лапах, где-то наверху… вот меня и укачало. Эти их однорогие скотины хороши для охоты, а не для верховой езды.

— Может, ты предпочел бы идти пешком? — пошутила Сина, поправляя плащи, которыми был укрыт гном.

— Предпочел бы, если б мог, — согласился Руф, и улыбка чуть тронула его широкие губы. — Куда мы едем?

— Все возвращаются в Гаркинский лес, по домам.

— А вы, леди Сина?

— У меня нет дома, — тихо сказала она. — Я здесь, чтобы исцелить тебя.

— А куда идти мне?

— Я доставлю тебя в эльфийский дворец. Там ты останешься, пока не выздоровеешь. Потом пойдешь, куда захочешь.

Руф вздохнул:

— Я воин, и я уже не молод. Всю свою жизнь я служил Дому Кровеллов. Но сейчас, когда повсюду дурные предзнаменования, никого из Кровеллов не осталось: милорд мертв, а молодой Ньял ушел один и замыслил что-то безрассудное. Он в большой беде, я чувствую это. Я хотел бы защитить его, но я беспомощен. Меня несут по лесу, как грудного младенца.

Сина молча уставилась на костер.

— Я в долгу перед вами, госпожа.

— За что?

— За мою жизнь. Я бы умер, если б вы не вылечили меня. — Гном содрогнулся. — Я был воином всю свою жизнь, но боюсь смерти.

— Мы все боимся смерти. — Сина наклонилась, чтобы подоткнуть под него попону. — Наберись терпения. Я уверена, когда все это закончится, ты снова присоединишься к Ньялу.

На самом деле она вовсе не была в этом уверена. После того как Руф поел и задремал, Сина взяла свою миску и села у входа в шатер рядом с Финном Даргой и Ур Логгой. Промокшие ботинки она сняла и поставила возле костра сушиться.

— Вы погостите у нас в Урском Кургане?

Сипа покачала головой:

— Пока Руф Наб будет выздоравливать, я побуду с ним во дворце мейги.