Воскресшая любовь - Мэдлин Хантер

– Разумеется, я доверяю вашему мнению, раз вы хорошо знаете Деннингема. Однако хочу лично познакомиться с ним.

Леона упрямо стояла на своем. Может быть, пора снова ее отвлечь?

Но кажется, его возможности не беспредельны… Вот незадача… Проклятие.

– Я надеялся, что мы отложим этот разговор, Леона.

Она лукаво улыбнулась:

– Вы были неутомимы в течение нескольких часов. Однако осечки бывают даже у великого Истербрука. – Она ласково провела рукой по его груди. Ее рука опускалась все ниже.

Ее прикосновения было достаточно, чтобы Кристиан снова оказался на высоте.

Глава 19

Истербруку удалось отложить неприятный разговор об отъезде Леоны. Однако откладывать его до бесконечности было невозможно. День был омрачен мыслями о неизбежности разлуки. К вечеру Леона решила, что, если она не поднимет вопрос немедленно, она еще долго не уедет из Эйлсбери-Эбби.

Впервые за несколько дней Леона вспомнила о Гаспаре и почувствовала угрызения совести. Как она могла обмануть доверие брата? Когда они прощались, он смотрел на Леону с надеждой. Судьба фирмы зависела от того, удастся ли Леоне завязать коммерческие отношения с партнерами. Если Леона задержится в Эйлсбери-Эбби, она подведет Гаспара.

Не дожидаясь наступления ночи, Леона пришла в апартаменты Истербрука. Он сидел один в комнате, погруженной в полумрак, не зажигая света, – он медитировал. Леона сожалела, что Тун Вэй не обучил и ее искусству медитации. Умение обрести душевное равновесие пригодилось бы ей сейчас.

Леона поставила лампу на стол и села в кресло рядом с Кристианом. Он вышел из состояния глубокой задумчивости и наконец увидел Леону.

– Завтра я уезжаю, – сказала она. – Если вы не дадите мне ваш экипаж, мы с Изабеллой наймем другой.

Леона мысленно приготовилась к тому, что вслед за ее заявлением последует взрыв негодования Истербрука. Но ничего подобного не случилось. Истербрук спокойно обдумывал ее слова.

– Вам следует знать, Леона, что вы никуда не уедете отсюда без моего позволения. Ни в моем экипаже, ни в каком-либо другом.

Ошеломленная, Леона не сразу нашлась что ответить.

– Я искренне верю в то, что вы мне это позволите, – сказала она наконец.

– Вы верите в меня больше, чем я сам.

– Я верю, что вы выполните данное мне обещание.

– Я обещал вам, что вы вернетесь к своему брату, а не в Лондон.

– Вы же знаете, что я не могу вернуться в Китай, пока не закончу дела в Лондоне.

– Ошибаетесь.

– Вы намерены сделать меня вашей пленницей? Будете держать меня в этом доме или на корабле, который плывет в Макао? Что вы предпочтете – держать меня здесь или отправить в Макао ни с чем? Вы же знаете, что здесь у меня есть цель…

– Не цель, а цели, – заявил Истербрук, пристально глядя на нее.

Леона похолодела. Дело приняло совсем другой оборот. Речь сейчас идет не о том, чтобы удерживать Леону в этом доме. Истербруку необходимо воспрепятствовать выполнению другой миссии, которая привела Леону в Англию. Ради этого Истербрук готов пожертвовать чем угодно.

– Кристиан, если вы беспокоитесь о том, чтобы со мной в Лондоне ничего не случилось, то чем быстрее я закончу свои дела, тем быстрее окажусь в безопасности.

– Не стоит ради этого так рисковать. Даже если вас будет защищать Тун Вэй, даже если это буду делать я. Я приказываю вам прекратить все это. Даже если вам повезет и у вас все получится, вы мало что от этого выиграете. Зато, взявшись за эту нелегкую задачу, вы рискуете собой и судьбой фирмы вашего брата.

Леона с негодованием смотрела на Истербрука. Он понимал, что в его власти остановить ее.

Охваченная отчаянием, Леона поднялась и направилась к двери. Она должна узнать правду.

– Кристиан, в ту первую ночь, которую мы с вами провели в этом доме, у меня были к вам вопросы. На один из них вы ответили. Но я задала вам не тот вопрос. Я забыла о том, кто я такая, но мне необходимо это знать.

Истербрук молчал, и это лишало Леону уверенности в себе. Это было молчание господина, который ожидал услышать слезную просьбу слуги.

– У моего отца была одна тетрадь. В кожаном переплете. В ней он вел записи того, что видел, и заносил туда имена, которые становились ему известны, по мере того как он занимался сбором фактов, изобличающих контрабандистов и их высокопоставленных хозяев. После вашего отъезда из Макао эта тетрадь пропала. После смерти отца я не обнаружила дневника среди его личных вещей. Вы забрали ее с собой, когда уехали?

– Да.

Леона закрыла глаза. Сердце у нее сжалось от боли. Она боялась, что, когда откроет глаза, увидит перед собой совершенно другого человека, а не того мужчину, которого только что обнимала. Возможно, она заметит в его чертах то, чего раньше не замечала, ослепленная страстью.

Ее глаза сверкали от гнева. Рассудок и до этого нашептывал Леоне, что интерес к ней Истербрука может объясняться какими-либо скрытыми мотивами. Однако в последние несколько дней она до такой степени потеряла голову, что позволила себе думать по-другому.

– Леона, неужели вы не догадываетесь, почему я забрал дневник вашего отца? Вспомните тот день, Леона. Я видел, как вы были испуганы, почувствовав, что вам и вашим близким угрожает опасность. Даже мистер Монтгомери, который всякое повидал в своей жизни, не мог поверить, что эти люди устроят на корабле пожар.

Леона никогда не забудет, как они старались погасить пламя. Отец чудом уцелел, покинув судно всего часом раньше вместе с Гаспаром.

– Они пытались его убить. Их попытка не удалась, но после того дня отец пал духом. И все доказательства, все улики, которые он собрал, остались у него в дневнике, который вы у него похитили. Будьте вы прокляты. Я искала эту тетрадь. Хотела довести до конца то, что он не успел. Будь у меня эта тетрадь, я бы тогда переговорила с вице-королем в Кантоне. Я бы тогда…

– Вас бы к этому времени уже не было в живых. Они бы с вами расправились. И с вашим отцом тоже. И, может быть, с вашим братом. Я забрал эту тетрадь для того, чтобы вы не сделали ничего такого, что могло бы поставить под угрозу вашу жизнь.

– Нет. По-моему, вы похитили эту тетрадь по другой причине.

– Никакой другой причины, кроме вашей безопасности, у меня не было. Я хотел вас уберечь. После пожара на торговом судне стало очевидно, что то, чему пытался противостоять ваш отец, было намного серьезнее, чем он мог себе представить. Больше, чем вы себе можете представить. Неразумно мериться силами с этими страшными людьми. Вы не сможете их победить. Ваш отец тоже не смог. Я забрал дневник вашего отца, чтобы оградить вас от опасности.

– Дневник у вас? Отдайте его мне.