Квартеронка - Майн Рид

Первые две партии мы с Чорли выиграли без труда. Я заметил, что наши противники допустили несколько грубых промахов, и решил, что мы их заткнем за пояс. Чорли не преминул заявить об этом, словно мы играли не на интерес, а ради того, чтобы отличиться друг перед другом. Немного погодя, когда мы выиграли еще одну партию, он снова стал бахвалиться.

Торговец свининой и его партнер начинали мало-помалу злиться.

— Не идет карта, и все! — с обиженным видом оправдывался последний.

— Что это за карта! — подтвердила касторовая шляпа. — Хоть бы раз сдали что-нибудь путное. Ну, вот опять!

— Опять дрянь? — с мрачным видом осведомился его партнер.

— Хуже нельзя! Тут и на картофельные очистки не выиграешь.

— А ну, джентльмены! — вмешался мой партнер Чорли. — Нельзя ли без разговоров? Неудобно все-таки!

— Эх! — воскликнул торговец свининой. — Если на то пошло, хотите, я вам свои карты открою? Все равно ни одной взятки.

И опять выиграли мы!

Это еще больше раздосадовало наших противников, и они предложили удвоить ставку. Мы согласились, и игра продолжалась.

Снова мы с Чорли оказались в выигрыше, и торговец свининой спросил своего партнера, согласен ли он повысить ставку. Тот поколебался немного, словно сумма показалась чересчур уж высокой, но в конце концов согласился. Нам, выигрывавшим раз за разом, тем более неловко было отказываться, и мы снова, по образному выражению Чорли, загребли всю казну.

Ставку опять удвоили и, возможно, продолжали бы и дальше увеличивать в той же пропорции, если бы я наотрез не отказался играть на таких условиях. Я знал, сколько у меня денег, и понимал, что, если ставки будут расти с такой головокружительной быстротой, а счастье вдруг переменится, я сяду на мель. Все-таки я согласился увеличить ставку до десяти долларов, и мы продолжали игру.

Хорошо, что мы вовремя остановились, потому что с этой минуты счастье от нас отвернулось. Мы чуть ли не всякий раз проигрывали, и это при ставке в десять долларов! Кошелек мой заметно съежился. Еще немного, и я проигрался бы в пух.

Мой партнер, который до сего времени играл хладнокровно, вдруг начал горячиться, проклинал карты и ту несчастную минуту, когда сел за этот паршивый вист. То ли от волнения, то ли по другой причине, но играл он теперь из рук вон плохо. Несколько раз с непонятной опрометчивостью скидывал не ту карту и делал неправильные ходы. По всей видимости, наши неудачи так обескуражили его, что он зарывался, играл все небрежнее и, казалось, совсем не думал, к каким плачевным результатам может привести подобная невнимательность. Признаюсь, я удивился, так как всего час назад он на моих глазах с завидным спокойствием проигрывал в юкр куда более значительные суммы.

Я бы не сказал, что нам не везло. Карта нам шла неплохая, и несколько раз мы, несомненно, могли бы выиграть, если бы мой партнер проявил большее искусство. Но из-за его промахов мы продолжали проигрывать, и вскоре более половины имевшихся у меня денег благополучно перекочевало в карманы Хэтчера и торговца свининой.

Вероятно, туда последовали бы и остатки моих капиталов, если бы наш вист не был прерван, и притом весьма загадочным образом.

Мы услышали вдруг какие-то возгласы, идущие, по-видимому, с нижней палубы, потом два пистолетных выстрела, словно на выстрел ответили выстрелом, и секунду спустя кто-то закричал:

— Господи, человека застрелили!

Карты выпали у нас из рук, каждый, вскакивая из-за стола, схватил свою ставку, и игроки, и те, кто ставил на на них, и просто зрители — все повалили к передним и боковым дверям салона. Одни побежали вниз, другие полезли на штормовой мостик, кто кинулся на корму, кто на нос, и все наперебой кричали: «Что такое? Что случилось? Кто стрелял?.. Убит?» А в этот шум еще врывался отчаянный визг дам, забившихся в свои каюты. Тревога, вызванная криком «Женщина за бортом», не шла ни в какое сравнение с теперешним переполохом. Но странно: ни убитого, ни раненого так и не удалось обнаружить. Не удалось отыскать и того, кто стрелял или хотя бы видел стрелявшего. Выходило, что никто не стрелял и никого не застрелили!

Что все это могло означать? И кто же тогда крикнул, что кого-то застрелили? Никто ничего не знал. Чудеса, да и только! Осмотрели с фонарем все уголки и закоулки парохода, но нигде не нашли ни убитого, ни раненого, ни даже следов крови. Кончилось тем, что пассажиры посмеялись и решили, что кто-то над ними подшутил. Во всяком случае, так уверял торговец свининой, довольный, что на этот раз всех всполошил не он.

Глава XLIX. «ОХОТНИКИ» НА МИССИСИПИ

Тайна загадочного происшествия открылась мне задолго до того, как улеглась суматоха. Только я один да непосредственный виновник переполоха знали, что произошло на самом деле.

Когда поднялась стрельба, я выбежал под тент и перегнулся через перила. Мне показалось, что крики, предшествовавшие стрельбе, донеслись с носовой части нижней палубы, где помещались котлы, хотя выстрелы прозвучали как будто гораздо ближе.

Большинство пассажиров устремились в боковые двери и стояли теперь, сбившись в кучу, на палубе, так что я, окруженный непроницаемой завесой мрака, был здесь один или, во всяком случае, почти один. Несколько секунд спустя какая-то темная фигура оперлась на перила подле меня и дотронулась до моего локтя. Я повернулся и спросил, с кем имею честь говорить и чем могу служить. Мне ответили по-французски:

— Я ваш друг, мсье, и хочу оказать вам услугу.

— Мне знаком ваш голос. Так, значит, это кричали вы…

— Да, это я крикнул.

— И вы же…

— Я же и стрелял.

— Так, значит, никто не убит?

— Насколько мне известно, никто. Я стрелял в воздух и к тому же холостыми патронами.

— Рад слышать это, мсье. Но чего ради, позвольте вас спросить, вы…

— Единственно для того, чтобы оказать вам услугу, как я уже говорил.

— Но, помилуйте, какая же это услуга: палить из пистолета, насмерть перепугать всех пассажиров?

— Ну, беда невелика. Они быстро оправятся от испуга. Мне нужно было поговорить с вами наедине, и я не мог придумать иного способа оторвать вас от ваших новых знакомых. Стрельба из пистолета была лишь маленькой военной хитростью. Как видите, она удалась.

— А, так, значит, это вы, мсье, шепотом предостерегали меня, когда я садился играть в карты?

— Да. И разве мое предсказание не оправдалось?

— Пока что — да. И, значит, это вы стояли напротив меня в углу салона?

— Я.

Последние мои два вопроса нуждаются в некотором пояснении. Когда я уже согласился сесть за вист, кто-то дернул меня за рукав и шепнул по-французски: