Под сенью каштанов - Маурин Ли

— Это та самая художница, о которой я вам говорила, — многозначительно заявила старушка. — Она великолепна, неподражаема. Когда-нибудь ее слава затмит самого Пикассо.

Из соседней комнаты доносился негромкий смех Дианы. Конечно, кто-то был там с ней. Разумеется, мужчина. Это мог быть только Лео. Броуди лениво подумала, что, наверное, они занимаются любовью. Хотя Диане скоро должно было исполниться двадцать пять, она казалась слишком молодой и неопытной для занятий сексом. «Надеюсь, она не забеременеет, — подумала Броуди, — и тогда ей не придется выходить замуж за Лео».

Повернувшись к Колину, она спросила:

— Хочешь чаю? — Они лежали рядом на ее узкой односпальной кровати совершенно обнаженные, потому что только что до изнеможения занимались любовью. Последний раз это случилось несколько месяцев назад, так что оба порядком соскучились и набросились друг на друга. Все было просто замечательно, лучше, чем всегда, но теперь Броуди испытывала неловкость и спрашивала себя, а хватит ли у нее духу встать и голой пройти через всю комнату к двери, за которой висел ее домашний халат.

Колин вздохнул.

— Я предпочел бы сигарету.

— Тебе нельзя курить. Это вредно для здоровья. — И Броуди, и Колин курили, когда впервые встретились в Ватерлоо, где раздавали буклеты лейбористской партии перед парламентскими выборами 1983 года. После этого они стали вместе разносить по домам остатки рекламной продукции, избрав, пожалуй, самый неэффективный способ агитации за свою партию.

Закончив обход, Колин и Броуди отправились в первый попавшийся пивной бар, закурили и заказали себе выпивку — Броуди удовлетворилась маленькой рюмкой шерри, а Колин потребовал пинту лучшего горького пива. Оба понимали, что между ними протянулась невидимая нить, проскочила искра. Словом, случилось то, о чем пишут в книгах. Через год они уже были женаты. Спустя еще год Броуди забеременела Джошем. Восемнадцать месяцев спустя на свет появилась Мэйзи.

— Хочешь есть? — задала Броуди очередной вопрос. — Это вместо сигареты, предложить которую я тебе не могу.

— С удовольствием.

Броуди собрала все свое мужество, встала с постели и отправилась за халатом, который висел за дверью, изо всех сил делая вид, что не смущается и никуда не спешит. Завязав пояс, она обернулась и обнаружила, что Колин смотрит на нее.

— Ты очень красивая, Броуди, — сказал он, но в его голосе прозвучала странная и непривычная усталость.

— Да ты и сам красавчик хоть куда. — Она постаралась вложить в свои слова как можно больше беззаботного веселья, повернулась и вышла на кухню приготовить чай.

Когда Броуди вернулась, держа в руках две дымящиеся чашки, Колин, полностью одетый, сидел на кровати. Он был мрачен как туча. Поднявшись на ноги, он коротко бросил:

— Пожалуй, не стоило беспокоиться. Мне расхотелось пить чай. Лучше я поеду домой.

— Но почему? Что случилось? Ведь все было так хорошо… совсем как раньше. Или нет?

— Все было не просто хорошо, а замечательно. — Он с вызовом взглянул на нее. — Но сколько еще времени пройдет, прежде чем это повторится вновь? — Колин в отчаянии взъерошил свои густые волосы. — Поедем со мной домой! — взмолился он.

— А как насчет Мэйзи? — спросила Броуди.

— Что насчет Мэйзи?

— Мне надоело повторять тебе одно и то же, — устало ответила женщина. Она чувствовала себя опустошенной. Поставив чашки на стол, Броуди тяжело опустилась в кресло. — Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.

— Я никогда не соглашусь с твоим отношением к Мэйзи.

— В таком случае я никогда не вернусь домой.

В саду догорали две свечи. Броуди открыла окно и вышла, чтобы задуть их. Разбросанного мусора оказалось на удивление мало: гости постарались не оставить после себя беспорядка.

Вернувшись в комнату, она включила компьютер и принялась щелкать клавишами, пока с экрана на нее вновь не взглянул погибший дед.

— Привет, дедушка. — Молодое лицо невозмутимо смотрело на нее. — Я давно собиралась поговорить с тобой о твоей дочери Меган, — сообщила она ему. Сегодня мать потребовала, чтобы Броуди нашла для нее время, но в тот момент ее дочь была слишком занята приготовлением закусок. — Попозже, мам, — отмахнулась она, но мать рано отправилась домой. У Броуди сложилось впечатление, что она была вне себя от злости и раздражения.

— Но если бы ты знал, как плохо мне, то пожалел бы меня, — сказала она деду.

Июль — Август 2006 года

Глава восьмая

Черный фургон с тонированными стеклами был припаркован на углу Казно-стрит, и его капот выглядывал из-за поворота ровно на столько, чтобы молодой человек, сидевший за рулем, мог видеть вход в Иммиграционный центр, в котором его брат Руди лишился зрения. На голове молодого человека — его звали Ягар — красовалась бейсбольная кепка, низко, по самые брови надвинутая на лоб.

Хотя об этом не заикнулся ни один доктор, Ягар был твердо уверен в том, что Руди никогда больше не сможет видеть. Вся проблема заключалась в том, что его нельзя было отвезти в какую-нибудь больницу в этой стране. В полицейские сводки наверняка попало сообщение о том, что случилось почти месяц назад в этом проклятом Центре, и врачи во всех клиниках обязаны были немедленно уведомить стражей порядка о том, что к ним обращался иностранец, говоривший на ломаном английском, со страшным ожогом на лице. С тех пор Руди безвылазно сидел в комнате перед телевизором, хотя и не мог видеть происходящего на экране, потому что глаза его закрывал толстый слой бинтов. Плечи его безвольно поникли, и он почти не раскрывал рта. Ягар то и дело порывался снять бинты, но его мать лишь осуждающе качала головой, и он отступал.

Эти четыре маленькие сучки, которым удалось сбежать, наверняка дали полиции полное описание Руди и его самого, а также назвали имена, адреса и предоставили прочую информацию, которая здорово осложнила братьям жизнь в этой стране.

И вот сейчас Ягар не знал, что делать и куда податься. Руди превратился в беспомощного калеку, ничем не напоминающего прежнего сильного и безжалостного парня, которого страшилась и боялась вся деревня там, дома, откуда они приехали.

Идея привезти сюда девчонок и начать подпольный бизнес принадлежала Руди. Деньги потекли к ним полноводной рекой, и братья уже мечтали о том, как станут миллионерами. Их план заключался в том, чтобы через несколько лет вернуться домой и выстроить дворец для их матери, хотя у Ягара были другие мысли на этот счет. Он хотел остаться в Лондоне, купить себе шикарную квартиру и обзавестись парой девчонок. Он будет носить золотые украшения, на шею повесит несколько цепочек, станет покупать одежду у дорогих модельеров и заниматься сексом в любое время дня и ночи, когда ему придет в голову такая блажь. До сих пор именно секс привлекал его больше всего; ему льстило, что в его распоряжении находится несколько молодых женщин, с любой из которых он волен поступить так, как ему вздумается. При одной только мысли об этом Ягару стало жарко, и он облизнул пересохшие губы.