Прикосновение Купидона - Валери Кинг

– Если бы я приблизился к ее детям, – сказал Лоуренс, – она бы зашипела на меня.

– Большинство животных чувствуют, когда к ним относятся с любовью, – ответила Джулия со знанием дела. – Да и как иначе можно относиться к этому прекрасному созданию?

Лоуренс опустил голову и взглянул на драное создание с некоторым сомнением. Левое ухо кошки было поранено и кусок его оторван. Красноречивый шрам пересекал нос, и он подозревал, что хвост у нее тоже отсутствовал.

– Да, я понимаю, о чем ты говоришь, – ответил он без убежденности.

– Какой лгунишка! – воскликнула Джулия счастливым голосом, оглянувшись назад на Лоуренса, ее лицо озарилось нежностью.

Лоуренс почувствовал, как его сердце переполняется любовью к Джулии. Она всегда была так хороша за этим простым занятием. Он смотрел, как она повернулась обратно к кошке и, видя, что один из котят уснул, осторожно подняла серенький комочек и прижала его к своей груди. Лоуренс опустился на солому рядом с ней и потрогал кончиком пальца маленькую уязвимую головку котенка.

– Шкурка мяконькая, как бархат, – прошептал он.

– Да-а, – протянула Джулия, прижимаясь к котенку щекой. – Сомневаюсь, что есть что-нибудь мягче. Он мурлычет! Послушай!

Лоуренс был счастлив угодить ей, тем более что она прижала котенка к своей щеке. Он наклонил голову к теплому урчащему комочку и, поскольку он не привык упускать даже малейшие возможности, прижал свои губы к щеке Джулии, целуя ее в край волос.

– Не надо, Лоуренс, – вздохнула она. – Я обручена.

Он нашел ее ухо и, куснув его, возразил:

– Да, но не с тем мужчиной, как ты сама прекрасно знаешь.

Он был одновременно и удивлен и встревожен тем, что Джулия не оттолкнула его сразу же. Он даже хотел отстраниться от нее и потребовать немедленно объяснить, что огорчало ее; но вместо этого он усилил свой натиск и, проведя губами вдоль ее щеки, обнаружил, что котенок не только уже не преграждал ему путь, но ее губы были готовы принять его.

Обвив рукой ее талию, он прижал ее к себе так близко, как смог, хотя смог он немного, потому что слышал, что котенок мяукает у нее на коленях. В этом неудобном положении он ощущал только ее спину, плечо и часть молодой упругой груди. Но та горячность, с которой она ответила на его поцелуй, компенсировала ему с лихвой это неудобство.

Он почувствовал отчаяние и поспешность, с которой Джулия обняла его свободной рукой за спину, ища успокоения в его поцелуе. Она не должна выйти за Эверарда! Не должна! Только не теперь, когда он знает, что ее сердце отдано ему!

Захваченный долгим упоительным поцелуем, он не сразу понял, что к сладости ее губ примешивается острый соленый вкус слез. Только тогда он оторвался от нее, ища ее взгляд, желая узнать причину ее несчастья. Конечно, она чувствовала себя несчастной, она поняла, что должна разорвать свою помолвку с Эверардом. Но что-то подсказывало ему, что причина была в другом.

– Дорогая, – прошептал он, – почему ты плачешь? Скажи мне, ведь ты должна быть счастливейшей из женщин, которая поняла голос своего сердца.

– Да, но все же я самая несчастная, – ответила она.

Чувство паники охватило его.

– Нет, – ответил он, утирая слезы на ее щеках и целуя ее в лоб. – Ты не можешь быть несчастлива, потому что я держу тебя в своих объятиях. И потому, что скоро ты станешь моей женой – моей, а не Эверарда.

– Лоуренс, – начала она слабым голосом, и слезы снова заблестели в ее глазах.

Последние лучи солнца освещали ее нежным золотистым светом, блики запутались в ее волосах, и Лоуренс прижал ее к себе крепче, ощущая острую боль утраты.

– Не говори ничего, – с трудом попросил он, голос не слушался его. – Если только ты не хочешь сказать мне, что прервешь эту абсурдную помолвку с Эверардом.

Она только снова взглянула на него, слезы катились по ее побледневшим щекам.

– Джулия, – умоляюще произнес он.

– Я не могу, – ответила она. – Неужели ты не понимаешь? Я отдана Эверарду. Неужели ты такого мнения обо мне, что считаешь, что я могу бросить его, кинуть его, как мама покинула… как она…

Джулия уже не могла справиться со своими чувствами. Она осторожно положила котенка обратно к его братьям и, ничего не видя от слез, шатаясь, вышла из конюшни.

Только через несколько минут Лоуренс поднялся на ноги, на сердце было тяжело, когда он отряхивал солому со своих бриджей и коричневого сюртука.

Когда он сделал шаг из стойла, то увидел капитана Эверарда. Освещенный солнцем, тот стоял в воротах конюшни.

32

Когда Эверард вернулся в гостиницу и обнаружил, что Джулии и Лоуренса нет, его охватили самые противоречивые чувства. Диана была одна, и он испытывал огромное желание промолчать по поводу отсутствия его невесты и мистера Бишэмпа. В то же время его охватил гнев. Как смел Бишэмп воспользоваться его отсутствием, чтобы продолжить преследовать Джулию?

Возмущение возобладало в нем.

– Это ваших рук дело! – взревел он, указывая широким жестом на пустые кресла возле дивана. – Надо думать, как раз сейчас, когда мы разговариваем, они уже скачут в Гретну!

Диана испуганно подпрыгнула на своем месте и выронила маленький томик Мильтона, который он дал ей, – тот самый, предназначавшийся в подарок Джулии. Он увидел книгу, лежащую на деревянных досках пола, и снова почувствовал смятение чувств.

– Они всего лишь на конюшне смотрят на хозяйкину кошку и ее котят, – ответила Диана дрожащим голосом. – Уверяю вас.

– Неужели! – воскликнул он саркастически, сжимая и разжимая кулаки. Он считал ее виноватой в случившемся, но в то же время ему хотелось, чтобы он не был больше обручен с Джулией и мог бы пересечь комнату, подойти к Диане и обнять ее.

Он быстро повернулся на каблуках и вышел из гостиной, направляясь к конюшенному двору через заднюю дверь. Изумленная служанка присела в неуклюжем реверансе, пока он спешил мимо нее.

Не успел он сделать и пяти шагов за дверь, брызгая грязной водой из лужи на свои блестящие ботфорты и бледно-желтые бриджи, как Джулия, вытирая глаза, выбежала из конюшни. Он хотел было остановить ее, но она только отвернула от него лицо, вырываясь из его рук.

Диана, бежавшая следом за ним, положила руку на ее плечо и повела к гостинице. Но даже тогда Джулия продолжала упираться и не хотела идти.

Повернувшись, с закипающей в нем жаждой мщения, Эверард направился к конюшням.

Он считал, что Джулия не должна была ставить себя под удар провинциальных сплетниц, отправляясь без сопровождения в обществе мистера Бишэмпа – даже для того, чтобы посмотреть котят. Ее спокойствие и рассудительность, которые она демонстрировала в последнее время, начали убеждать его, что он не ошибся – или, по крайней мере, не слишком сильно ошибся, попросив ее руки. Увидеть, как она растоптала все его надежды, было невыносимо. К тому же он не доверял Бишэмпу.