Прикосновение Купидона - Валери Кинг

Но наконец она вспомнила, и так живо, что села прямо и испарина выступила у нее на лбу. Во сне она видела, как ее мать уезжает. Сердце ее было полно отчаянной печали. «Возьми меня с собой, возьми меня с собой!» – кричала она вслед уезжающей карете.

В следующее мгновение уже она сама была той, которая сидела в карете вместо ее матери, и пейзаж за окнами экипажа резко изменился. Исчезли поросшие вереском торфяники Девоншира, и вместо них был продуваемый ветрами берег моря. Она вдыхала морской воздух и чувствовала соленый влажный ветер на своем лице. Взглянув на место рядом с собой, она увидела, что путешествует с Лоуренсом! Она ощутила странный покой, который охватил ее, когда она положила голову ему на плечо. Он взял ее за подбородок и слегка приподнял так, чтобы видеть лицо. Прежде чем она успела что-либо сделать – хотя она помнила, что чувствовала нетерпение, а не боязнь, – он склонился к ее губам и прижался к ним в нежном волнующем поцелуе.

Но карета начала двигаться быстрее, ударяясь резко о камни, быстрее и быстрее, пока она не поняла, что они упадут с края скалы, нависающей над морем. Она попыталась вырваться из его объятий, но не могла. Только после этого она проснулась.

Вспомнив весь этот ужасный сон, Джулия упала обратно в свои подушки и заплакала.

Диана наблюдала за игрой чувств на лице сестры, потом протянула руку через стол и нежно дотронулась до кисти Джулии.

– Что случилось? – прошептала она.

Джулия взглянула на нее сначала невидяще, потом моргнула и, покачав головой, улыбнулась.

– Ничего серьезного, – ответила она. Ее взгляд устремился на Лоуренса. Выражение глубокой тоски исказило прекрасные черты ее лица.

Диана почувствовала, как ее сердце сжалось от боли. Она поняла, что происходит с ее сестрой. Джулия наконец осознала, что любит Лоуренса, и, возможно, дилемма, связанная с тем, что ее рука принадлежит Эверарду, встала перед ней.

– Еще не поздно, – прошептала Диана.

Джулия снова посмотрела на Диану, эти слова, видимо, поразили ее.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Джулия. – Не представляю, на что ты намекаешь. Не поздно для чего?

Диана откинулась назад в своем кресле, не зная, как ответить сестре. Скорее всего Джулия отлично поняла, что она имела в виду. Но хуже всего было то, что ее сестра не хотела разрывать помолвку.

Ужасная паника охватила ее. Еще только четыре дня, и Джулия выйдет замуж за Эверарда.

31

Позднее в этот же день, когда Эверард ушел прогуляться в конец улицы к мастерской колесника, чтобы посмотреть, как продвигается дело, жена хозяина гостиницы вошла в залу. Она сделала неуклюжий реверанс, хихикнула и поинтересовалась, не желают ли леди взглянуть на котят, которые родились на конюшне три недели назад.

Диана покачала головой и вернулась к томику Мильтона, который Эверард дал ей в начале поездки. Ее ум был в смятении, и никакая деятельность, никакие простые удовольствия сейчас не прельщали ее.

Джулия же, хотя и очень тихая и несчастная, немедленно поднялась со своего места.

– Котята! – воскликнула она с восторженным придыханием и всплеснула руками. – Как здорово! Диана, пойдем! Нет более прелестных созданий, чем котята, особенно если они только-только открыли глаза, а так оно и есть, если им три недели от роду. Пойдем!

Диана подняла голову и ответила своей сестре, второй раз покачав головой.

– Благодарю тебя, но я не хочу идти, – сказала она, приподнимая книгу, чтобы Джулия могла видеть ее.

Джулия наморщила нос.

– Мильтон, – фыркнула она. – Какой ужас! – затем повернулась к Лоуренсу: – Вы пойдете, Ларри?

Диана быстро взглянула на Лоуренса, который на долю секунды поймал ее взгляд, тут же поднялся со своего места на диване возле огня и ответил:

– С превеликим удовольствием.

Диана заметила, как румянец вспыхнул на щеках Джулии, но решила не вмешиваться, особенно когда судьба оказалась так добра, чтобы дать им возможность побыть наедине. Она снова опустила глаза в книгу и мысленно понадеялась, что Эверард не вернется прежде времени.

Лоуренс быстро шел позади Джулии, глядя на ее темные кудри, всем сердцем стремясь к ней. Хорошо, что подвернулись эти котята, думал он. Собираясь избавиться от общества хозяйки чем скорее, тем лучше, он сжимал в кармане золотую монету, чтобы подкупить ее. Весь последний час он безуспешно пытался придумать какой-нибудь невинный предлог, чтобы увидеться с Джулией наедине хоть на несколько минут и поговорить с нею. Его беспокоило, очень беспокоило ее поведение. В последнее время она стала куда как разумна в своих речах и действиях, более, чем нужно, и он боялся, что она все сильнее будет утверждаться в своем намерении выйти за Эверарда. Он знал, что она проявит упорство в своем решении, ибо это было краеугольным камнем ее характера.

Во влажном воздухе разносился характерный запах конюшенного двора. Он сразу вызвал в нем прекрасные воспоминания детства – о поездках верхом, о прятках с Дианой и Джулией и как он потом пугал их. Цыплята пронзительным писком выражали свое недовольство недавно прошедшим дождем. Хлопая крыльями, они взлетали с мокрой земли и садились на низкую, сложенную из светлого камня стену, окружавшую двор. Остро пахло сеном, и запах усилился, когда хозяйка распахнула дверь конюшни и вошла внутрь.

Она указала на стойло в конце длинного каменного здания и хотела было проводить их туда, но Лоуренс быстро вложил золотой соверен в ее ладонь и, слегка мотнув головой в сторону выхода, заставил ее поспешить прочь. Он с улыбкой увидел, как она попробовала монету на зуб, как только вышла на конюшенный двор.

– Куда она пошла? – спросила Джулия.

– Не знаю, – с невинным видом ответил он, улыбаясь ей. Он взял ее под руку и повел к дальнему стойлу.

Джулия очень любила новорожденных животных. Она взглянула вниз на рыжую полосатую кошку, которая подняла голову и, казалось, улыбалась. Она пестовала троих котят – одного белого, пушистого, с абрикосовыми пятнами, другого белого в серую полоску и третьего полностью серого. Это были симпатичные зверьки с толстенькими животиками. Они сосали материнские соски, упираясь задними лапками в сено.

Джулия тут же опустилась на колени, ее голос зазвучал нежностью, когда она стала разговаривать с мамой и ее детишками.

Лоуренс прислонился к деревянной перекладине стойла, наблюдая, как она осторожно приближается к матери, уши которой стали подрагивать от настороженности. Джулия протянула руку, чтобы почесать кошку за ухом, и та доверчиво приподняла голову и подставила ее под пальцы Джулии.

– Если бы я приблизился к ее детям, – сказал Лоуренс, – она бы зашипела на меня.